Ревизор: возвращение в СССР 3

Чтобы лампу можно было повесить и освободить руки, поднял на чердак старый стул и повесил переноску на его спинку.

При полноценном освещении фронт работы представился мне в полном объёме. Это тебе не фонариком времен второй мировой светить. Доски под крышей страшные… Обивать, похоже, надо будет всё по кругу, не только полы. И дело это непростое – нужно будет бить аккуратно. Не хватало еще ударом изнутри по подгнившей доске шифер на крыше расколоть.

Всё, что я смог пока сделать – это вытянул несколько гвоздей. Остальные надо загибать и забивать, но шуметь нельзя, Аришка спит.

Принялся просто убираться. Подмёл, собрал с пола целое ведро какого-то хлама.

Чтобы выключить переноску, пришлось выкрутить из патрона лампочку. А она горячая!.. Но, зато теперь есть свет.

От того, что много раз лазил туда-сюда, на чердак и обратно, нагретый воздух из хаты поднялся наверх, на чердак. В хате стало холодно. Бабушка начала на меня бухтеть.

Мне что же, откладывать ремонт, пока весна не начнётся?

Задумался над полом. На фанеру пока денег нет. Ждать удачной подработки, или искать альтернативу? От безысходности родилась идея – можно же подровнять слегка пол и аккуратно уложить дощечки от паллет наподобие паркета. Только подгонять и циклевать этот самодельный паркет замучаешься. Хотя, может, циклевать пол на неотапливаемом чердаке вообще излишество?

Стал рассчитывать, сколько материала понадобится – впечатлился, подсчитав. Возить мне и возить паллеты с базы… Тем более, если стены и потолок тоже дощечками обшивать. Надолго подготовка затянется.

Ещё один вопрос тоже нужно решить. Как устроить люк? Сделать откидной на петлях, или просто усовершенствовать нынешнюю конструкцию в виде утепленной крышки? Решил, что второй вариант более реалистичен. При первом слой утеплителя резко уменьшится, зимой хата будет выстуживаться. Значит, как потеплеет, займусь этим. Заодно расширю люк, чтобы винтовая лестница получше вписалась.

О, ё-моё! Чуть не забыл про Никифоровну. Я же ей патрон купил! Не прошло и года.

– Ба, а где Никифоровна живёт? – спросил я.

– Мы же с тобой ходили к ней. – напомнила она мне.

– Думаешь, я запомнил, куда ты меня в итоге привела после всех магазинов?

Бабушка хмыкнула и подошла ко мне.

– Как же тебе попроще объяснить? Идёшь до школы. На перекрёстке сворачиваешь направо на улицу Огарёва. Доходишь до Первомайской и на той стороне упираешься в дом Никифоровны.

– Так она на Первомайской живёт? Это я мимо её дома сколько раз ходил?

– Получается, так.

– Ладно, разберусь. Как у неё собаку зовут?

– Чапа.

– Я побежал. – чмокнул я бабулю. Прихватил пробник, на всякий случай, и патрон.

Дошёл до школы быстрым шагом, как сказала бабушка, вышел по Огарёва к Первомайской и сразу увидел перед собой нужный дом. Я сразу вспомнил его и узнал с этого ракурса. Мы к нему, в тот раз, когда бурки мне купили, так же с Огарёва вышли.

А когда я ходил мимо него по Первомайской, не видел в нём ничего знакомого. Всё-таки точка обзора имеет значение.

Собаку я позвал по имени, она разлаялась, но не зло. Никифоровна выглянув в окно и увидев меня разволновалась, не случилось ли чего.

Когда я подошёл к дому, она уже вышла на крыльцо.

– Что случилось, Паша? – взволнованно спросила она.

– Не волнуйтесь, Анна Никифоровна. Я патрон, наконец, вам в сени купил.

– А… Хорошо, конечно. А то, темнеет рано, вечно в потёмках в хату пробираюсь.

Она скрылась в доме. Заглянул следом и попросил её табуретку подать и газету. Не охота мне было разуваться, да и холодно в сенях. Пришлось попросить и нож: провода требовали зачистки. И лампочку новую сразу попросил.

Табуретку поставил прямо перед дверью, Никифоровна попыталась было выйти, но уткнувшись дверью в меня, сообразила, вернулась в дом и больше не выходила.

Нашёл щиток, выкрутил пробки и спокойно занялся починкой. Хорошо, когда и время есть, и никто с советами не лезет.

Наконец, включил свет и позвал Никифоровну.

Радости её не было предела. Мне, даже, самому приятно стало. Она меня и в дом пригласила и чаем с печеньем напоила, и с собой что-то опять передала.

Самое время подлезть с просьбой.

– Анна Никифоровна. А зачем вам на базе поддоны, если у вас и погрузчика нету?

– На базе, может, и нет, а там, где машины с товаром грузят – есть.

– Понял. А их совсем не считают?

– Да, кому они нужны? Утилизируем время от времени. Пионерский костёр палим.

– Можно я сам их буду утилизировать? Ходил на рынок вчера. С фанерой я пока в пролёте, цены бешеные. Видать, французы скупают, летают на ней над Парижем. Хочу досок от палет набрать и обшить чердак.

– Да, ради Бога! Забирай.

– Мне много надо. Там и полы, и стены, и потолок обшивать придётся.

– Ох, затеял ты!.. На целый год себе занятие придумал.

– Может, и не на год, может, быстрее управлюсь. Да, и куда торопиться-то?

Никифоровна заверила меня, что все поддоны, остающиеся после разгрузки товара, мои.

Я со спокойной душой и с чувством выполненного долга пошёл домой, тепло с ней попрощавшись.

Хиленький газетный свёрток, перевязанный бинтом, тащил в руках. Не потерять бы чего.

Свернув на Огарёва, увидел Ивана во дворе его дома. Он занят был чем-то по хозяйству.

– О, здорово! – остановился я у калитки. Не терпелось узнать, какие перспективы у проекта «Кубышка Адамыча». Но расспрашивать про это не стал, учитывая утренние события. – Как у Вероники дела? Получила диплом?

– Получила, наконец. – ответил Иван, подходя ко мне и пожимая через забор мою протянутую руку.

– На работу вышла?