Ревизор: возвращение в СССР 15

Ахмад начал собираться и попросил меня помочь ему вещи до машины донести. Вещей там было кот наплакал, поговорить без посторонних ушей хочет, – сразу догадался я. Начал он издалека.

– Паша, а этот достаток – это потому что тебе Загит и Тарас помогают, да? Мебель, смотрю, почти вся уже есть в квартире. Техника. Шубы эти… Мне неудобно, получается, что мы с Апполинарией тебе самые бесполезные люди… И тут ты такой подарок делаешь матери…

– Да нет, я сам зарабатываю, как могу. Я же и в Святославле вертелся, помнишь? И в Москву оттуда не с пустыми руками приехал, несколько тысяч с собой привез.

– Несколько тысяч – это на мебель. А шубы эти две как «Волга» стоят. Паш, ты куда уже вляпался? – строго глядя на меня, спросил он. – Откуда шубы?

– Я же сказал, за работу со мной расплатились, – ответил я, стараясь скрыть улыбку. Хороший он мужик, за маму беспокоится, чтоб детишечки бестолковые не влипали в проблемы, и ей нервы не трепали. – Не беспокойся. Меня очень серьезные люди отблагодарили, им эти шубы – так, ерунда.

– Паша! Ты мне-то не рассказывай, – разволновался он. – Сколько такие шубы стоят? Тысячи четыре каждая? Это что надо было сделать, чтоб тебе такие деньги заплатили?

– Я тебе так скажу, – подошёл я к нему поближе, – я очень рад, что ты у меня есть и, как родной отец, обо мне беспокоишься. И мама с тобой расцвела, вон какая стала. Спасибо тебе, – я улыбнулся. – А насчёт денег… Дураков вокруг нет. Какую бы я работу для людей ни сделал, заплатили они за неё не в ущерб себе, уж поверь. И обошлись им эти шубы гораздо дешевле, чем простым людям. Вот, например, ты знал, что Москвич, который нам с тобой в магазине продали бы за четыре с половиной тысячи, для предприятий продают за тысячу девятьсот? В два с половиной раза дешевле! Это я случайно узнал. И у меня есть все основания считать, что и с шубами также.

– Это зачем же так с людьми-то поступать? – ошарашено смотрел на меня Ахмад. – Двойную цену, получается, нам выставляют?

– Машины и шубы – это не предметы первой необходимости, – начал объяснять я. – Государство на предметах роскоши заработало побольше и пустило прибыль на дотации предметов первой необходимости. Ни в одной стране мира, например, хлеб, квартплата и проезд не стоят такие копейки, как у нас. Так что, смысл во всем этом, определённо, есть и, в первую очередь, для простых людей.

Ахмад заметно успокоился и кивнул. Ну и хорошо. Но как он на меня накинулся: «куда ты вляпался?!». Орёл, ничего не скажешь. Мама в надёжных руках.

Провожали Ахмада всей семьёй, вышли на улицу. Аришка снизошла, наконец, до отца, разрешила себя на руках подержать. Ужас как отвыкла от него. Но ничего, маленькая совсем. Переберется к Петру с Инкой и через год-другой напрочь забудет, что ее в самом раннем детстве кто-то еще воспитывал. Грустно, учитывая, что позабудет про все хлопоты над ней Эльвиры и Апполинарии, но это так.

– Ждём тебя в следующую субботу, – пожал я его протянутую руку, – ни гвоздя, ни жезла.

Мама попросила позвонить ей с работы завтра прямо с утра, чтоб она не волновалась. Ахмад помахал нам рукой и уехал.

Вернувшись домой, женщины занялись детскими вещичками, а мы с Петром обсудили планы на день.

– Мы с мамой, Галиёй и Аришкой поедем сейчас в деревню, – поделился я нашими планами. – Если малая спокойно останется с бабушками, то мы её, пока, там и оставим. А то маме с двумя малышами тяжело будет.

– Я хотел в больницу съездить, – поделился Пётр, – может, Инну переведут сегодня в обычную палату.

– В любом случае надо ехать, – ответил я. – Даже если и не переведут, спроси в реанимации, что ей можно купить вкусненького и принеси, чтоб она чувствовала, что ты рядом. Да и справки наведи про состояние здоровья. Может, скажут, наконец, что-то более определённое?

Пётр кивнул и поднялся. Мы вместе вышли, он уехал, а я пошёл в гараж за машиной.

– Ну, что, дамы, вы готовы ехать? – заглянул я в большую комнату, вернувшись.

– Пять минут! – отозвалась мама.

Выехали мы только минут через сорок. Ну ладно, сам виноват: спросил не взять ли нам хлеба в деревню про запас, а то народу там много. Подал им идею, пришлось заехать в магазин, естественно, купили не только хлеба.

Зато сколько радости было у Аришки и Родьки при встрече. Они сразу убежали цыплят смотреть. Мы с мамой переглянулись.

– Можно смело оставлять, – уверенно сказал я.

Воскресенье пролетело как один миг. Познакомили маму с Трофимом, представив его как соседа и друга семьи. Посидели за столом. Бабуля всё глаза прятала поначалу, видимо, Никифоровна предупредила, что семья уже в курсе, к кому, на самом деле, Трофим в гости ходит.

Пришлось сказать ей наедине пару слов, что мы с женой были счастливые, когда у нас было две бабушки, а теперь стали в два раза счастливее, когда у нас, возможно, появятся ещё и два дедушки. Ну это я, с дальним заходом – Никифоровна с Егорычем только же встретились, считай, всего несколько дней как познакомились. Но мало ли все и у них сложится. Тогда уже Эльвира маленько отошла.

Перед отъездом в Москву, жена потащила меня в традиционное турне до фермы и обратно искать нашего блудного кота. Мурчелло мы не нашли, но сторож сказал, что видал его не так давно с драным ухом.

Жена разволновалась, как же он с необработанной раной бегает, у него же случится заражение… Незаметно для неё покрутил у виска, глядя на сторожа. Мол, ты нашёл, вообще, кому говорить такие вещи? Он развёл руками в ответ, типа, не подумал.

Походили ещё вокруг фермы, подзывая кота, но, естественно, безо всякого толку. Еле уговорил жену оставить парня в покое. Он счастлив, участвует в турнирах за внимание прекрасных дам, и наслаждается жизнью. А что касается «ранения», то у кошек девять жизней, так что это не страшно.

Вернувшись в дом, застали у нас какую-то суету вокруг спального места для Аришки. Сначала мама хотела спать с ней на одной кровати. Но бабушка её отговорила.

– Не всегда же ты будешь с ней рядом спать, – возражала она, – днём спать её положишь, она и свалится с кровати.

– Давайте два кресла вместе составим, – предложил Трофим. – Она же маленькая совсем, ей там полно места будет и не скатится. Паша, сходи со мной, у меня два кресла есть подходящих.

Пошли к Трофиму. Поймал себя на мысли, что дома у него ни разу ещё не был. Конечно, если бы догадался раньше, что он бабуле понравился, я бы к нему присмотрелся.

Вошли в хату. Думал, дед живёт, как леший, а у него чистенько, скромненько, но культурно. Огромный книжный шкаф с книгами. Сотни три, не меньше.

Посмотрел, что дед читает и поразился. Мемуары, воспоминания, исторические романы, книги о войне, о спецслужбах и разведке. Трофим не подгонял меня, как будто специально привёл к себе. Занялся чем-то, симулируя бурную деятельность, перекладывая вещи с одного кресла на другое, типа освобождая. Хитёр, бродяга. Ну, что же, знакомимся, значит.

Перешёл к фотографиям на стенах. Множество военных фото. Трофим закончил войну капитаном, на одном из фото разглядел на груди орден красной звезды.

– А ты в каких войсках служил? – поинтересовался я.

– Войсковая разведка, – буднично ответил Трофим.

– Ого, а орден красной звезды за что дали?

– Потом как-нибудь расскажу, – пообещал он. – Бери кресло.

– Ну, подожди, – добрался я до фото Трофима в парадной военной форме с множеством наград. Ну, Трофим! Ну, скромняга! Маскируется под замшелого деревенского деда просто блестяще… Привычка, что ли, с войны осталась, с такой-то профессией? Капитан разведки – это серьезно. Значит, он, как минимум, взводом руководил, да не обычных солдат. Элитой армии руководил! Разведка – это всегда элита.

Как представишь себе, что эти люди творили… Ползком, часами, по грязи или снегу, ползти от своих окопов к немецким, замирая каждый раз, как взлетит ракета. Улучить момент, чтобы ворваться во вражеские окопы, схватить языка, убить беззвучно тех, кто рядом с ним оказался… Потом еще более тяжелый обратный путь, надо же языка еще тащить. Малейшее невезение – и тут же на тебя обрушится град мин, пуль и снарядов…

И раз закончил войну капитаном, то начинал лейтенантом, или вообще рядовым, и десятками таких ходок в тыл врага до капитана вырос. Скорее всего, и ранен был не один раз. С такой профессией без ран всю войну не пройти.

Принесли с ним по креслу, составили их вместе. Женщины занялись благоустройством постельки для нашей Дюймовочки. В какой-то момент поймал на себе хитрый ухмыляющийся взгляд Трофима. За усами не видно было, но уверен, что он улыбался. Нравится ему, похоже, людей дурачить, прикидываясь деревенским простачком.

А бабуля разглядела, или сам открылся, когда бабуля понравилась. Она только кажется комиссаром в юбке, а в душе очень тонкой души человек. Ну, что ж. Дай-то бог, как говориться. Дети выросли, разлетелись, появилось время пожить и для себя.

И Никифоровна, видимо, глядя на них, решила дедом обзавестись. Хотя, если вспомнить, как Егорыч с лекарством к нам притащился, едва Никифоровну во дворе увидев… Ну, на ловца и зверь бежит, правильно все говорят.

Аришка осталась в деревне. Мама хотела с ней просто попрощаться, когда мы собрались вечером уезжать, позвала, а Аришка даже подходить не стала, вцепилась в Эльвиру и махала маме ручкой издали, мол, пока-пока. Все рассмеялись, поняв, что она опасается, что ее в город увезут. Забавно вышло, зря вообще боялись, что потребует ее в Москву везти… А Родьку, мы по договоренности с ним, тайком в город прихватили, Аришка и не поняла, что он с нами в город уедет. Егорыч думал-думал, но все же не решился его оставлять, как вначале планировал. Решил, что последние дни школы пусть все же доходит.

* * *

Москва. Выставка «Художники Подмосковья»

Лина безучастно бродила по залам выставки, куда притащила её подруга.

– Тебе надо сменить обстановку, – говорила она. – И выражение лица сменить. У тебя на нем написано «Оставьте меня все в покое!» Так нельзя. С кем ты в таком виде познакомишься? Поедем на выставку, потренируешься улыбаться мужикам.