Последнее дело Лаврентия Берии

Выговорившись и заметив, что присутствующие уже кивают головами и почти заснули, Даллес наконец закончил совещание и увидел, что ему сделает знаки один из офицеров, показывая на бумагу, которую этот офицер держал в своей руке: “Ну, что там?”

– Сэр, нужно ускорить операцию. Вот депеша Казановы. Устуш – Центру: «Сегодня Джо вызвал Бе, Бу и Ма и решил объединить МГБ и МВД в одно министерство с Берией во главе. Жду указаний».

Даллес помнил, что за любовь к женщинам агента назвали Казановой, но для официальных посланий использовали более короткий позывной «Устуш». Что значило это слово, никто не догадывался.

2 марта, 5 часов 49 минут. Ближняя дача Сталина

Утром 2 марта, в 5 часов 49 минут, майор Сухарев, один из охранников, дежуривших в эту ночь на Ближней даче, обнаружил, что сам он крепко спит, а не бодрствует, как полагалось по уставу. Майор с трудом оторвал голову от руки и почувствовал резкое онемение пальцев этой руки, она болела и чувствовала покалывание. Видимо, в таком положении он проспал всю ночь. Рядом храпел, подвывая, другой дежурный, подполковник Лозгачев. В доме не было слышно ни одного другого звука. Сухарев с трудом поднялся из-за стола. Его качало. На руке виднелся свежий кровоподтек. Лозгачев и другой майор охраны по фамилии Синицын продолжали сопеть, один – уронив голову на пальцы своей правой руки, а другой – уткнувшись лбом в столешницу. В центре стола стояли два недопитых стакана газированной воды.

Сухарев попытался растолкать коллег, но те спали как убитые. Тогда он сам стал обследовать дачу. Он зашел на кухню. Там в таких же неудобных позах спали подавальщица и повар. Тогда он вернулся в дежурку и стал еще упорнее трясти Синицына, и тот наконец проснулся. Вместе они поняли, что на даче что-то стряслось. Первым делом их ошарашила мысль: а что с вождем? Они рванули к комнате, где обычно спал товарищ Сталин, и нашли ее запертой, но там горел свет. Они притащили стул, залезли, посмотрели в верхние окна над дверью и увидели, что Сталин лежит на полу. Разбежавшись, они ударили одновременно в дверь кабинета Сталина, и она с громким хлопком открылась. Они знали, что за такое самоуправство могут не погладить по головке, но на кону стояла жизнь великого человека.

Сталин лежал на спине, и под ним была видна лужа мочи. Голова была запрокинута. Сталин хрипло дышал. Он был в домашнем кителе и брюках. Скорее всего, он не ложился спать, а упал из-за стола или с высоты своего роста. Они быстро прощупали пульс и поняли, что сердце вождя работает нормально. Охранники попытались его растолкать, но безуспешно, видимо, что-то стряслось с головой вождя. Но судя по пульсу с хорошим наполнением и дыханию, жизни товарища Сталина пока угрозы не было, хотя он не двигался. Они повернули голову вождя набок и приоткрыли ему рот, чтобы облегчить прохождение воздуха. Так им вдалбливали в училище.

Как и полагалось по инструкции, они немедленно сообщили о происшествии своему начальству – министру госбезопасности Игнатьеву, который по совместительству выполнял обязанности также и начальника охраны лидеров страны. Сообщили, что Сталин находится без сознания. Пока Игнатьев ехал, они попытались найти врача, который в последнее время лечил Сталина, а потом вспомнили, что доктор Кулинич, кандидат медицинских наук, заболел и почему-то оказался в больнице. Игнатьев немедленно дал знать Булганину. Через 20 минут во двор Ближней дачи въехал лимузин и из него вышли министр Игнатьев и член Бюро Президиума ЦК КПСС и первый заместитель председателя Совета Министров Булганин.

Было решено сообщить всем членам Бюро Президиума, а также Молотову и Микояну. Вызвали врачей, но в основном из числа академиков и директоров. В суматохе охранник Сидоров покинул дачу, Для того чтобы скрыть следы, журнал посещений Ближней дачи был им уничтожен.

2 марта, 6 часов 26 минут. Подмосковье, Смоленское шоссе

Перед рассветом по Смоленскому шоссе шел человек в гимнастерке, но без знаков различия. На гимнастерку была наброшена шинель. Его шикарные сапоги были запачканы грязью. Редко проходящим машинам, большей частью эмкам или грузовикам, он махал рукой, призывая их остановиться. Однако водители быстро проезжали, помня запрет госбезопасности – не возить незнакомых людей, да еще недалеко от Москвы. В конце концов человек устал и присел на корточки. В это время по направлению от Москвы показался шикарный «Опель». Когда «Опель» подъехал, человек встал, думая, что его подбросят, но из машины раздались выстрелы. Затем двое молодцов вышли из машины, аккуратно, чтобы не испачкаться, подняли труп и отнесли в ближайший лесочек, кое-как запорошив его слежавшимся снегом. Деньги и документы они вытащили из бумажника и обезобразили лицо ударами молотка. Они были в перчатках и имели знаки различия офицеров госбезопасности. Было раннее утро, но молодцы знали свою безнаказанность и не особенно беспокоились. Потом они набросали слежавшийся снег на место падения странника, чтобы не была видна пролившаяся там кровь. Труп обнаружили через четыре часа. Погода на момент обнаружения трупа была самая что ни на есть мерзопакостная.

2 марта, 8 часов 15 минут. Внуково

Пока самолет летел из Казани в Москву, пришла радиограмма, где сообщалось, что маршалу Берии необходимо срочно прибыть на Ближнюю дачу. Пилотам по секрету сообщили, что что-то случилось со Сталиным. В 9 часов 1 минуту утра в аэропорту Внуково, который в 1945 году стал главным аэропортом столицы, приземлился самолет из Челябинска с летевшим на нем Берией. После того как самолет вырулил со взлетно-посадочной полосы и подкатывал к зданию аэровокзала, от последнего к подкатывающемуся самолету отъехал черный ЗИМ. Лаврентий Павлович быстро спустился с трапа и направился к машине ЗИМ. Двери легковой машины открылись, и оттуда стремительно выскочил полковник госбезопасности. Оказывается, в аэропорт пришла телеграмма, в которой содержалось сообщение о болезни Сталина и просьба срочно приехать на Ближнюю дачу.

Подбежал старший офицер из МГБ. Берия помнил его еще по своей работе в госбезопасности до войны.

– Товарищ маршал, беда! Товарищ Сталин заболел.

– Что случилось?

– Похоже на инсульт.

– Где лежит?

– На Ближней.

– Поехали.

Берия сел в машину и устроился на заднем сиденье. «На Ближнюю!» – скомандовал Лаврентий Павлович шоферу. ЗИМ стремительно рванул с места, быстро набрал скорость и покатил в сторону Москвы. От аэропорта Внуково к Москве вело Калужское шоссе. Машина Берии катила быстро. Дорога тянулась меж полей, вдалеке блестела загадочная гладь снега. Строящееся здание МГУ создавало иллюзию вплывающей в пролом яхты. Машина проехала мимо достраивающегося высотного здания МГУ. Главный корпус Московского университета был почти достроен, леса оставались только вокруг шпиля. Берия курировал строительство МГУ, и ему было приятно видеть, что работа движется. Чтобы собраться с мыслями, Берия решил прогуляться. Он попросил шофера остановиться на высоком берегу Москвы-реки. Берия подошел к Троицкой церкви и посмотрел на левый берег Москвы-реки. На другом берегу были видны двухэтажные деревянные бараки, деревянные частные домишки и пустыри. Асфальтового покрытия на дорогах между домами не было. «Тут хорошо бы построить стадион», – подумал Берия. Затем он вернулся в машину, и они снова поехали. Наконец машина доехала до площади, с которой начинался строящийся Университетский проспект. Часть проспекта была перекопана.

От площади повернули на начинающийся Университетский проспект. По прямому Университетскому проспекту проехали до Рублевского шоссе и выехали на него. Справа показались два заснеженных холма, а впереди – лесок. Буквально через несколько минут машина достигла небольшого леса. Здесь свернули направо. С Можайского шоссе недалеко от Поклонной горы был поворот к даче Сталина. Наконец машина уперлась в блокпост. Он перекрывал въезд в лесок, где находилась Ближняя дача Сталина. Дорога здесь была перекрыта шлагбаумом, который дежурные офицеры охраны открывали только для правительственных машин. Еще раз проверив номера машины Берии, офицеры немедленно подняли шлагбаум. Увидев машину Берии, который часто приезжал на Ближнюю, они отдали честь и жестом показали: «Проезжай!»

Далее машина Берии поехала по дороге, окруженной посадками, которые стали настоящим лесом. Асфальтовая дорога к даче шла через густой массив деревьев, Воздух был студеным, голубоватым. Сопутствующего весне сильного запаха прошлогодней прели еще не ощущалось. Снег лежал плотный и без той внутренней, робкой синевы, которая всегда предшествует обильному таянию. Из снега вверх тянулись могучие черные стволы старых деревьев. Каждое дерево испускало восхитительный прозрачный свет. Вокруг были глубокие сугробы, огромные белые шапки на пнях, запушенные хлопьями снега темно-зеленые ели. Зимняя тишина нарушалась лишь писком корольков и синиц да редким криком дятла. От ярких солнечных лучей светлее стало в лесу. Темнее и сочнее выглядит кора деревьев. Вокруг стволов в снегу появились воронки – след отражающихся от коры теплых солнечных лучей. Под соснами и елями много шишек и чешуек – свидетельство зимней деятельности белок, клестов и дятлов.

Для подъезда к даче нужно было сделать еще один резкий поворот. Наконец машина уткнулась в ворота высокого забора, где стоял блокпост. В отличие от обычных дней на блокпосту было большее, чем обычно, число военнослужащих. Все держали автоматы наизготове.

Вторая проверка у ворот была более строгой. Машину остановили и тщательно осмотрели и пропустили – видимо, здесь знали, что это правительственная машина Берии. Но за воротами чувствовалось нервическое оживление. Здесь офицер охраны, как обычно, тщательно проверил документы и особо внимательно обследовал багажник. Берия обратил внимание на то, что число охранников было увеличено. Третья проверка была за воротами при въезде на дачу. Здесь дежурил работник охраны в военной форме полковника государственной безопасности. Обычно если прибывала машина не из правительственного гаража, проверка приезжавших была очень тщательной, однако сейчас все обошлось проверкой документов и занесением прибывшего в журнал посетителей дачи. Возле ворот для въезда на территорию дачи была видна «дежурная» – помещение для старших офицеров охраны.

После досмотра шлагбаум поднялся, и машина въехала в огороженное пространство. Попав на территорию дачи, автомашина совершила крутую петлю вокруг деревьев, скрывавших фасад здания. Показался двухэтажный зеленый дом Все нижние ветви деревьев вокруг него были тщательно обрезаны. Если смотреть на центральный вход, то справа был виден засыпанный снегом фонтан, вокруг которого виднелись остовы засохших на зиму цветов. Зимой, конечно, он не функционировал. Дом был почти симметричен. Слева крыло заканчивалось полукруглым выступом первого этажа, над которым не было окон второго этажа. Приделок слева имел огромные высокие окна. Это, скорее всего, был какой-то зал заседаний.

Приделок справа имел два этажа, второй этаж над соответствующим выступом первого был, но какого-то несерьезного вида. Крыша его располагалась чуть ниже основной крыши здания. Входная дверь располагалась в глубине ниши, убранной вглубь дома. Дверь обрамлял портик с парой простецких колонн с каждой стороны. Над портиком и по бокам от двери имелись узкие окна. Приступка перед входом не было. Крышу обрамлял ряд кубических столбиков, между которыми натянута решетка. В центре ряд столбиков прерывало возвышение, под которым на стене лепниной была изображена выпуклая кверху дуга. Все окна дома светились. Чувствовалось какое-то странное возбуждение.

Берия хорошо помнил Ближнюю дачу, где в последнее время жил Сталин. Она была расположена близ деревни Давыдково. Опасаясь злоумышленников, вождь решил приписать ее к другой деревне, Кунцево. Эту дачу называли еще Ближней, в отличие от Зубалова. До мая 1952 года комендантом Ближней был Николай Власик. Фактически же он возглавлял личную охрану вождя. В настоящее время цербер Сталина находился под следствием. «Странно, – подумал Берия, – в самый ответственный момент рядом с Хозяином вдруг не оказалось преданного ему человека». Вторым этажом, куда был проведен лифт, пользовались редко. Там останавливался приезжавший в Москву председатель китайской компартии Мао Цзэдун.

2 марта, 9 часов 31 минута. Ближняя дача

Но вернемся к герою нашего рассказа. Когда машина Берии приехала, Лаврентий Павлович, как всегда, быстро окинул двор взглядом и проанализировал детали. Около зеленого цвета двухэтажного дома стояло несколько правительственных ЗИМов и «Чаек». Недалеко была видна группа офицеров, которые курили и о чем-то переговаривались между собой. Видимо, это были водители правительственных лимузинов. Когда, подъехав к парадному входу дачи, машина остановилась, Берия стремительно вышел из машины, не дожидаясь, когда водитель осмотрится и откроет ему дверь. Машина же направилась к асфальтированной площадке в тупике. Быстрыми, насколько это позволяло погрузневшее за последнее время (после облучения) тело, шагами Берия двинулся к входу дачи, вошел в дом через главный вход, который был обрамлен навесом, и оказался в прихожей. Справа и слева от входа в просторной 50-метровой прихожей установлены деревянные вешалки. Справа вешалка, на которую всегда вешал свою одежду Сталин, – там висела зимняя шинель Сталина с воротником из барашка, внизу стояли валенки, тогда как расположенная слева вешалка была до отказа забита шинелями, различными пальто и другими видами одежды. Он прошел дальше, повернул направо и вошел в большую комнату, столовую.

В прихожей находились два подполковника МГБ. Один из них, комендант дачи «Кунцево» полковник Иван Михайлович Орлов, стоял чуть поодаль. Другой подполковник указал рукой, чтобы Лаврентий Павлович проходил в кабинет. Войдя в кабинет, Берия обнаружил группу стоящих членов Президиума ЦК КПСС. Там были Молотов, Маленков, Ворошилов. Среди собравшихся очень странно вел себя Булганин, который отдавал команды всем и вся. Позже Берия узнал, что Сабуров и Первухин были в командировке в Сибири.

Оказалось, что охранники первым делом сообщили о происшествии Игнатьеву, который совмещал должности министра госбезопасности и начальника охраны Сталина. Игнатьев немедленно дал знать об этом первому заместителю председателя Совета Министров и совминовскому куратору силовых структур Булганину. Булганин привез с собой Хрущева. Маленков приехал потом. Берии доложили, что охранник Старостин, звонивший Берии после телефонного звонка Игнатьеву, не нашел его по тем номерам правительственной связи, которые были записаны на даче. Не нашел Берию и Маленков. Через 30 минут (!) он позвонил Старостину и сказал: «Ищите Берию сами, я его не нашел». Маленкову потребовалось полчаса, чтобы приехать на дачу. Но «вскоре» Берия все же нашелся и вышел на связь.

2 марта, 9 часов 46 минут. Ближняя дача

Сталин лежал грузный и неподвижный. Берии он показался коротким и толстоватым. Седые волосы его с начесами на висках к углам глаза слегка курчавились. Красивое удлиненное лицо хранило кое-где следы оспы. Чуть оттопыренные уши. Орлиный нос с широким нижним основанием; расщепленный кончик носа. Этот нос отличает наличие характерного (слегка нависающего) кончика, направленного вниз, к губам. Как констатировали врачи, Сталин был без сознания.

Лицо больного было перекошено, правые конечности лежали как плети. Обездвиженный Сталин лежал на диване прикрытый одеялом с пододеяльником. Он был без сознания. Было душно. Волосы на затылке у него поредели так, что уже проглядывала лысина. И шея была уже морщинистая, старческая. Речь была потеряна. Правая половина тела парализована. Несколько раз он открывал глаза – взгляд был затуманен. Затылок Сталина был весь в красных прожилках, волос было мало, они отдавали рыжеватым цветом. У него был низкий лоб. В какой-то момент Лаврентию Павловичу показалось, что к Хозяину вернулось сознание. Он наклонился, силясь понять, нет ли признаков того, что Сталин начал адекватно воспринимать мир. Но тщетно, признаков разума в лежащем на спине человеке не было.

Тут Берия увидел дочь Сталина Светлану, красивую женщину с короткой стрижкой и с полными губами, у нее были заплаканные глаза. Охранник рассказал потом Берии, что, когда машина, на которой добиралась Светлана, въехала в ворота, на дорожке возле дома автомобиль остановили Н.С. Хрущев и Н.А. Булганин. Она вышла, они взяли ее под руки. «Идем в дом, – сказал Хрущев, – там Берия и Маленков тебе все расскажут». Светлана, окаменев, слушала как в тумане: удар случился ночью, его нашли лежащим в этой комнате, вот здесь, на ковре, возле дивана, и решили перенести в другую комнату на диван, где он обычно спал. Светлана села возле дивана и поцеловала правую руку вождя, а потом долго держала отца за руку.

Василия вызвали утром 2 марта. Приехав, Василий стал шуметь, разносил врачей, кричал: «Вы убили отца! Отца убили! Его убивают!» Он был пьян, бегал по дому, плакал и кричал. Потом он несколько часов молча просидел в полном народа зале. Василия почти силой увели в помещение охраны, где ему дали еще спиртного, и он уснул. В конце концов Василий увезли домой. «А может, не зря Василий кричит об убийстве?» – спросил себя Лаврентий Павлович, но быстро отогнал эту мысль. Слишком очевидны были у Сталина симптомы естественного заболевания.

Василий быстро сделал карьеру в авиации и стал генералом. В бытность Василия командующим авиацией столичного округа летный состав начал переучиваться летать на реактивной технике. В.И. Сталин был представлен к награждению орденом Ленина; однако вышестоящее начальство утвердило ему орден Красного Знамени. Василий Сталин 18 февраля был избран депутатом Верховного Совета РСФСР. Ему была присвоена квалификация «военный летчик 1-го класса».

Казалось бы, ничто не предвещало беды. Но… Вечером после парада 1952 года Василий Сталин серьезно напился из-за аварии Ил-28, произошедшей тогда, но вождь приказал привезти его в Кунцево, на дачу, где он собрался с членами Политбюро. Василий вошел в зал, качаясь. Сталин, увидев сына, сказал: «Это что такое?» Василий ответил, что устал. Сталин спросил, часто ли сын так «устает». Вася ответил, что нет, нечасто. Тогда командующий ВВС Жигарев доложил: «Часто». Василий нагрубил Жигареву. Сталин громко сказал: «Садись!» Наступила мертвая тишина, потом Сталин прогнал сына вон. Уже на следующее утро Василий был снят с должности и по указанию отца выведен в распоряжение главкома ВВС, сдал свою должность генерал-полковнику авиации С. Красовскому, а в августе 1952 года был зачислен слушателем Военной академии Генерального штаба; обиженный Василий запил и на занятия не ходил. После того как Сталин прогнал пьяного Василия из своего кабинета, было сделано так, что сын не мог позвонить отцу напрямую, только через коммутатор охраны.

2 марта, 9 часов 58 минут. Ближняя дача

Смертельно бледные профессора, врачи, медсестры что-то неслышно лепетали, суетились. Министр здравоохранения Третьяков рассказал Берии (проделывая это, видимо, уже в который раз), что в ночь на 2 марта у Сталина произошло кровоизлияние в мозг с потерей сознания, речи, параличом правой руки и ноги. Диагноз им представлялся ясным: кровоизлияние в левом полушарии мозга на почве гипертонии и атеросклероза. Еще вчера до поздней ночи Сталин, как обычно, работал у себя в кабинете. Дежурный офицер из охраны еще в 3 часа ночи видел его за столом (он смотрел в замочную скважину). Все время и дальше горел свет, но так было заведено. Сталин спал в другой комнате. В кабинете был диван, на котором он часто отдыхал. Утром в седьмом часу охранник вновь посмотрел в замочную скважину и увидел Сталина распростертым на полу между столом и диваном.

В одной из комнат находились врачи, вызванные для лечения Сталина. Министр здравоохранения А.Ф. Третьяков, довел до сведения собравшихся, что в ночь на 2 марта у Сталина произошло кровоизлияние в мозг с потерей сознания, речи, параличом правой руки и ноги. Начавшийся консилиум был прерван появлением Л.П. Берии и Г.М. Маленкова. Л.П. Берия обратился к профессорам со словами о постигшем партию и советский народ несчастье и выразил уверенность, что они сделают все, что в силах медицины, и т. д. При этом он подчеркнул, что партия и правительство абсолютно доверяют консилиуму и все, что профессора сочтут нужным предпринять, со стороны руководства страны не встретит ничего, кроме полного согласия и помощи.

Врачи сообщили, что у больного определялась мерцательная аритмия. Артериальное давление находилось на уровне 210/110 мм рт. ст. Температура тела была выше 38 °С. При перкуссии и аускультации (прослушивании – пояснил Лукомский) сердца особых отклонений не отмечалось. Наблюдалось патологическое периодическое дыхание Чейна – Стокса. При обследовании органов и систем других патологических признаков не было выявлено. Количество лейкоцитов в крови достигало 17 000 в 1 микролитре. В анализах мочи определялось небольшое количество белка и эритроцитов. Консилиум врачей должен был дать ответ на вопрос Маленкова о прогнозе. По общему мнению, смерть или тяжелая инвалидность Сталина были неизбежны. Г.М. Маленков дал понять профессуре, что он ожидал такого заключения, но тут же заявил, что надеется, что медицинские мероприятия смогут если не сохранить жизнь вождя, то хотя бы продлить ее на определенный срок. Все поняли, что речь идет о необходимом сроке для подготовки организации новой власти, а вместе с тем и общественного мнения.

Берия с интересом наблюдал, как лечат Сталина. Вокруг него суетились врачи, но не было видно ни одной медсестры. Внешне казалось, что доктора очень активны. Они постоянно шебуршились около Сталина, постоянно что-то вводили в обездвиженное тело Хозяина. При этом даже не все вызванные доктора-теоретики удосужились осмотреть больного! Они сидели в соседних комнатах и «заседали», как лечить Сталина. Но что-то настораживало Лаврентия Павловича в организации лечения. Он обратил внимание на странный подбор врачей. Подозрения о неправильном лечении Сталина стали появляться уже во время его болезни.

В поведении врачей прослеживались определенные странности. Берия обратил внимание на необычное поведение Иванова-Незнамова, который практически в одиночку определял, что назначать товарищу Сталину. Почему-то все решалось Ивановым-Незнамовым, которому помогал Лукомский. Все манипуляции также проделывал доцент Иванов-Незнамов. Берия услышал ругань о том, следует ли приглашать медсестру, как вводить глюкозу, внутривенно или под кожу, и т. д. Было решено не привлекать медсестер, но сами врачи, особенно академики, плохо попадали в вену, поэтому раствор глюкозы вводился под кожу. «Странно, – подумал Берия, – почему Хозяину растворы подкожно гонят? Ведь это довольно болезненно. А если Сталин долго пролежит, его кормить надо». «Почему они вводят лекарства подкожно? – спросил Берия у Микояна, который только недавно отлежал в больнице и знал, как ставят капельницы. – Это же очень болезненно». Тот в ответ промычал что-то невразумительное.

С другой стороны, Лаврентию Павловичу было понятно, что введение масляного раствора камфары очень болезненно даже для человека в коме. Берия заметил, что больной Сталин дергался от уколов. Далее. Берии показалось странным, что Сталину не поставили капельницу внутривенно, а ведь внутривенные инъекции проводились начиная с середины XVII века. Берия это хорошо знал. В больницах капельницы появились в начале 30-х, в операционных – в середине 20-х годов. «В тридцатых годах, – вспомнил Лаврентий, – использовались стеклянные бутылки и резиновые шланги. Внутривенно тогда капали физраствор, глюкозу и даже гемодез». Судя по внешней картине заболевания и заключению врачей, было ясно, что Сталин не оправится и уж по крайней мере не будет способен принимать взвешенные решения в течение нескольких месяцев, и то в лучшем случае.

2 марта, 12 часов 3 минуты. Ближняя дача

На заседании Бюро Президиума ЦК КПСС, состоявшемся 2 марта 1953 года в 12 часов дня, присутствовали члены Бюро: Г. Маленков, Л. Берия, Н. Булганин, К. Ворошилов, Л. Каганович, Н. Хрущев и члены Президиума ЦК: А. Микоян, В. Молотов, Н. Шверник, М. Шкирятов. М. Первухин и М. Сабуров отсутствовали – они были в командировке на Урале. Было принято решение «установить постоянное дежурство у товарища Сталина членов Бюро Президиума ЦК».

Весь состав консилиума решил остаться около больного на все время. Профессора, врачи заночевали в соседнем доме и на втором этаже дачи, часть уехала домой. Каждый из них нес свои часы дежурства у постели больного. Постоянно находился при больном и кто-нибудь из Политбюро ЦК. Врачи предупредили своих близких по телефону о том, что они пока домой не вернутся. Дочь Сталина Светлана приглашала профессоров к обеду и ужину и старалась своей простотой и сдержанной любезностью не вносить ни излишней натянутости, ни мрачного молчания. Обедал с ними также К.Е. Ворошилов. Аппетит у врачей был отменный. Повара на даче работали не покладая рук.

Игнатьев постоянно болтался на даче как ответственный за охрану. Игнатьев ходил, как кум королю, брат министру. В 11:40 состоялось заседание Бюро Президиума ЦК КПСС. Добавочно присутствовали Молотов и Микоян, Шверник, председатель комиссии партконтроля Шкирятов, Куперин и Ткачев. В Кремле Булганин, ни слова не говоря, сел за стол Сталина и стал командовать, входя в роль лидера. Булганин был уверен, что его назначат и не будут отстранять Сталина. Если премьер болен, то кто руководит? Его первый зам.