Кристин, дочь Лавранса

– Я исповедался перед ним этим летом, – глухо сказал Эрленд. – И тогда он обещал мне обвенчать нас, если не будет другого выхода!

– Ах, так, – сказала фру Осхильд. – Тогда ты взял на душу тяжелый грех, Эрленд! Кристин хорошо жилось дома у отца с матерью; было решено, что ее выдадут замуж за прекрасного и достойного человека из хорошего рода.

– А Кристин сама рассказывала мне, – промолвил Эрленд, – будто ты говорила о том, что мы с ней вполне подошли бы друг другу. И что Симон, сын Андреса, не муж для нее.

– Ах, я говорила, я говорила! – оборвала его тетка. – Мало ли что я говорила в свое время!.. Не могу я понять, как это ты так легко добился своего у Кристин! Вы ведь не могли так уж часто встречаться. И никогда бы я не поверила, что эту девушку легко покорить…

– Мы встречались в Осло, – сказал Эрленд. – Потом она гостила у своего дяди в Гердарюде. Она выходила ко мне в лес. – Он опустил глаза и сказал очень тихо: – Я бывал с нею там наедине и владел ею…

Фру Осхильд вскочила на ноги. Эрленд еще ниже опустил голову.

– И после этого… после этого она осталась твоим другом? – недоверчиво спросила фру Осхильд.

– Да. – Эрленд улыбнулся слабой, трепетной улыбкой. – Мы дружили с тех пор. И ей не так уж тяжело это было… Но она ни в чем не виновата! Тогда-то она и пожелала, чтобы я увез ее, – ей не хотелось возвращаться к своим родным…

– Но ты этого не хотел?

– Нет, я хотел попытаться получить ее в жены с согласия ее отца!

– И давно это было? – спросила фру Осхильд.

– Год тому назад, около дня Святого Лавранса, – ответил Эрленд.

– Ты не очень спешил со сватовством, – сказала тетка.

– Она не была свободна от прежнего обручения, – отвечал Эрленд.

– А после этого ты не бывал с нею? – спросила Осхильд.

– Нам удалось устроить так, что мы несколько раз встречались… – По лицу Эрленда снова проскользнула та же нерешительная улыбка. – В одном из городских домов…

– Боже ты мой! – сказала Осхильд. – Я помогу тебе и ей чем только смогу! Я понимаю, Кристин будет слишком тяжело жить у родителей с такой ношей. А другого ничего не произошло?

– Нет, насколько я знаю, – коротко сказал Эрленд.

– Подумал ли ты о том, – спросила фру Осхильд немного спустя, – что у Кристин есть друзья и родные по всей долине?

– Придется ехать тайком, насколько возможно, – сказал Эрленд. – Поэтому важно поскорее отправиться в путь, чтобы уехать подальше, прежде чем вернется ее отец. Ты должна одолжить нам свои сани, тетушка.

Осхильд пожала плечами:

– И еще ее дядя в Скуге… А вдруг он прослышит, что ты празднуешь свадьбу с его племянницей в Гердарюде?

– Осмюнд замолвил за меня слово перед Лаврансом, – сказал Эрленд. – Конечно, он не может быть соучастником, это так, но он, верно, закроет глаза; придется приехать к священнику ночью и отправиться дальше в путь тоже ночью. И я думаю, что Осмюнд впоследствии объяснит Лаврансу, что такому богобоязненному человеку, как он, не подобает разлучать нас, раз мы обвенчаны священником, – лучше уж дать свое согласие, и тогда мы станем законными супругами. Ты должна сказать ему то же самое. Пусть он назначает какие угодно условия для примирения между нами и потребует такую пеню, какую сочтет достойной!

– Я не думаю, чтобы Лаврансу, сыну Бьёргюльфа, можно было советовать в таком деле, – сказала фру Осхильд. – Видит Бог и святой Улав, не нравится мне это дело, племянник! Но я понимаю, что это последний выход, к которому ты можешь прибегнуть, если хочешь исправить зло, причиненное тобою Кристин! Я завтра сама поеду в Йорюндгорд, если ты дашь мне с собою одного из твоих слуг; я могу попросить Ингрид, что живет здесь выше нас на горе, присмотреть пока за моими коровами.

* * *

Фру Осхильд приехала в Йорюндгорд на следующий вечер, как раз когда лунный свет боролся с последними отблесками дня. Она сразу увидела, как побледнела Кристин и как впали ее щеки, когда девушка вышла на двор встречать гостью.

Старуха сидела у печки и играла с двумя младшими девочками. Украдкою она бросала испытующие взгляды на Кристин, которая накрывала на стол. Очень та похудела и присмирела. Она и всегда была тихой, но теперь стала какой-то по-иному молчаливой. Фру Осхильд угадывала то душевное напряжение и постоянное упорство, которые скрывались за этим.

– Вы, вероятно, слышали, – сказала Кристин, подходя к ней, – о том, что произошло здесь осенью?

– Да, что мой племянник сватался за тебя?

– Помните ли, – спросила Кристин, – как вы однажды сказали, что мы с ним подошли бы друг другу. Но только он слишком богат и родовит для меня?

– Я слышала, что Лавранс другого мнения, – сухо сказала фру Осхильд.

Глаза Кристин блеснули, и она слегка улыбнулась. «Да, она-то достаточно для него хороша», – подумала фру Осхильд. Как ни неприятно, но придется сделать, как просит Эрленд, и протянуть ему руку помощи.

* * *

Кристин приготовила для гостьи постель в кровати родителей, и фру Осхильд попросила молодую девушку лечь спать вместе с нею. Когда они улеглись и в комнате стало тихо, фру Осхильд рассказала о цели своего приезда.

Странная тяжесть легла ей на сердце, когда она увидела, что девочка как будто вовсе не думает о том горе, которое причинит своим родителям. «Я все-таки прожила с Бордом в горе и муках свыше двадцати лет, – подумала фру Осхильд. – Но, видно, так бывает со всеми нами!» Казалось, Кристин даже не замечала, как сильно сдала Ульвхильд за эту осень. Осхильд думалось, что, пожалуй, Кристин никогда уже больше не увидит в живых своей сестрички! Но она ничего об этом не сказала. Пожалуй, чем дольше Кристин сможет сохранять эту дикую и самоуверенную радость, тем лучше.

Кристин встала и в темноте собрала все свои украшения в маленький ларчик, который и взяла к себе в постель. Тут фру Осхильд все-таки сказала:

– Как-никак, а мне кажется, Кристин, что было бы лучше, если бы Эрленд приехал сюда по возвращении твоего отца и чтобы он открыто признался, что причинил тебе большое зло, и отдал бы все на волю Лавранса.

– Я думаю, что тогда отец убил бы Эрленда, – сказала Кристин.

– Лавранс не сделал бы этого, если бы Эрленд отказался поднять меч на своего тестя, – ответила фру Осхильд.

– Я не хочу, чтобы Эрленд подвергался такому унижению, – сказала Кристин. – Я не хочу, чтобы отец знал, что Эрленд тронул меня до того, как просил благородно и честно моей руки.

– А ты думаешь, Лавранс меньше разгневается, – спросила Осхильд, – когда узнает, что ты бежала с Эрлендом из дому, и думаешь, ему легче будет перенести это? Ведь ты будешь по закону считаться просто любовницей Эрленда, пока живешь с ним без согласия твоего отца на ваш брак!

– Это уж другое дело, – сказала Кристин, – буду ли я любовницей Эрленда, раз он не мог получить меня в жены законным путем!

Фру Осхильд замолчала. Она думала: как-то она встретится с Лаврансом, сыном Бьёргюльфа, когда тот приедет домой и узнает, что дочь его похищена.

Тогда Кристин сказала:

– Я понимаю, фру Осхильд, что кажусь вам дурной дочерью. Но с тех самых пор, как отец вернулся с тинга, так уж пошло у нас в доме, что каждый день был мукою и для него, и для меня. Для всех будет лучше, если теперь все это кончится.

* * *

Они выехали из Йорюндгорда рано утром на следующий день и приехали в Хэуг вскоре после полудня. Эрленд встретил их во дворе, и Кристин бросилась в его объятия, не обращая внимания на слугу, который сопровождал их с фру Осхильд.

Войдя в дом, Кристин поздоровалась с Бьёрном, сыном Гюннара, а потом с двумя другими слугами Эрленда, как будто хорошо знала их. Фру Осхильд не могла приметить и тени того, чтобы она стеснялась или боялась. А после, когда все сидели за столом и Эрленд излагал свой план, Кристин тоже вставляла слова в общую беседу и давала советы о выборе дороги: им надо бы выехать из Хэуга на следующий вечер попозже, чтобы приехать к ущелью Рост, когда месяц уже зайдет, и проехать в темноте через Силь и мимо Лоптсгорда, а оттуда вверх, вдоль реки Отта, до моста, и по западному берегу Отты и Логена окольными дорогами, через пустынную местность, покуда только выдержат лошади. Дневную пору нужно будет переждать на одном из весенних сетеров, лежащих на поросших лесом склонах. «Потому что на протяжении всего округа тинга Холледис мы можем натолкнуться на людей, знающих меня!»

– А ты подумала о корме для лошадей? – спросила фру Осхильд. – Вы не можете воровать у людей сено на весенних сетерах в такой неурожайный год, – если там вообще есть сено, – а ты знаешь, что в этом году ни у кого в нашей долине не найдется корма на продажу?

– Я думала об этом, – отвечала Кристин. – Вы должны одолжить нам корма для лошадей и еды на три дня. И по этой причине тоже нам не следует ехать всем вместе, а то будет слишком много народу, – пусть Эрленд пошлет Йона обратно в Хюсабю. В Трондхеймской области год был более урожайным, и, наверное, можно будет перевезти через горы[60 - То есть из Хюсабю.] несколько возов до Рождества. В южной части прихода живет бедный народ, и мне очень бы хотелось, фру Осхильд, чтобы вы помогли им милостыней от моего с Эрлендом имени.