Прекрасный утёнок или гадкий лебедь

Прекрасный утёнок или гадкий лебедь
Сия Курс

Книга основана на реальных событиях автора. Маленькая девочка проходит испытания взрослея в не благополучной семье. Действия происходят в сибирской глубинке. Тяжёлое детство не проходит бесследно и взрослея девочка с нарушенной психикой попадает в абьюзивные отношения. Прохождения испытаний для создания настоящей себя.

Сия Курс

Прекрасный утёнок или гадкий лебедь

Прочти мои строки

и познай, как хороша твоя жизнь.

Ежели она в таких же шрамах как моя,

знай, выход есть всегда.

Начало

В какой-то момент я начала позиционировать себя с главным героем сказки «Гадкий утёнок». Я так же как и он проходила сложные этапы жизни для того чтоб понять чего я стою на самом деле и кто я есть. Окружающие меня люди считали меня неформатной и каждый раз старались указать мне на это. Не потому что я в действительности не верно мыслила, а всё потому что они были далеки от нормального восприятия мира. Мне пришлось много бороться с самой собой, чтоб прийти к этому осознанию.

Меня зовут Настя. Девочка из сказки. К сожалению, в каждой сказке за happy end приходится очень долго и сложно бороться. С какими только чудовищами тебе приходится сражаться, в том числе внутри себя.

Я родилась и выросла в сибирской глубинке. Маленький всеми забытый город, утопающий в болоте. Не большой переулок с покосившимися деревянными домами, огороды которых выходили к озеру, на которое каждую весну возвращались чайки и утки взращивать своё потомство. Здесь я помню своё начало, здесь не растили, а взращивали меня. Вырастит – полетит, нет так значит была слаба, нет ничей вины. Только озеро до сей поры затянуто тиной и имеет смердящий запах болота, как и люди которые живут поблизости. Не было имени у этого водоёма, местные называли его болотом, не осознавая, что они сами стали частью его, увязли в этой тине.

Как и любой человек, я не помню моменты моей жизни происходившие в раннем детстве, но что то мой мозг оставил для меня. До сих пор не могу определится, рада я этому или нет. Во всяком случае, это часть моей истории.

Мои воспоминания начинаются с возраста трёх лет и связанны они исключительно с моим отцом. Видимо даже в столь малом возрасте я старалась сохранить их, так как чувствовала, что это единственное, что останется мне от него.

Очень странно. Я помню как играю в большой комнате своего маленького дома, на улице солнечно и я слышу скрип открывающих деревянных ворот, через окно вижу входящего мужчину. Он не высокого роста, худощав. Во мне прилив радости от его прихода, бросаю игрушки и несусь во двор. Подбегая ближе, он опускается ко мне, на нём белая футболка с воротничком, пуговками у горла и наружный карман на левой груди, черные брюки с блеском засаленности от долгой носки. Он разводит темные руки в сторону, чтоб обнять меня и прижимает к себе, я утыкаюсь носом в его волнистые, чёрные волосы. Но я не помню лица. Во всех моих воспоминаниях оно как будто стёрто ластиком и сколько я не пробовала воспроизвести его, оно было навсегда удаленно с моего сознания.

С лева от нас был заброшенный дом, у которого росла густая трава и черёмуха. Я с отцом уводила и привязывала к ней белую козу, мне помнится это светлым и ярким моментом моей жизни.

Следующее моё воспоминание, происходящее этим же летом. Мы куда- то собираемся, отец торопится и выходит, крича, что подождёт нас на улице, мама возится с моим платьем, обувает мне сандалии, мы выходим со двора. Ворота мама не закрывает, она встаёт как вкопанная и я чётко чувствую в ней разочарование и упадок. Поднимая голову я вижу как отец с соседом напротив сидит на скамейки и опрокидывает в себя рюмку. По щекам мамы катятся слёзы, она начинает кричать и оскорблять отца, налетает и бьёт его ладошками наотмашь. Подбегает ко мне хватает и тащит в дом.

– Мама, почему домой? Я не хочу.

– Папе своему любимому спасибо скажи!

Позади нас плетётся моя старшая сестра Наташа. У нас одна мать, отцы разные и семь лет разницы.

– Мам не дёргай. Отпусти, я погуляю с ней.

Позже мне расскажут, что в этот день мама повела папу на лечение от алкоголизма. Но он предпочёл уйти в алкогольный омут. Я вспомню, как он открывал шкафчики в нашем старом, обшарпанном кухонном столе в котором лежал лишь пакет с сахаром и спешно вытаскивал его. Мама кричала, оскорбляла, била его, пыталась отобрать пакет назад. Отец ушёл. Забрав на пропой последнее. Снова мамины слёзы.

– Бегаешь всё за своим папашей, посмотри, что он творит! Ему не жалко и тебя, не печётся, что ты будешь есть! Вот он, твой любимый папочка!

С годами я стала эти воспоминания воспроизводить как будто со стороны. В эти моменты мне представляется маленькая белокурая кнопка, с не послушными кудряшками, слегка взлохмачена. Она смотрит растерянно и не понимает в чём её вина, почему мама опять ругает её. Молчит. Ждёт, когда мать закончит. Мне не жаль себя, я и та девчушка, теперь абсолютно разные люди. Мне очень жаль её. Как бы хотелось её утешить и закрыть своим крылом. Увести далеко, далеко от её семьи.

В какой-то момент я вспоминаю себя у старого шифоньера, для моих вещей выделена нижняя полка. Под свои наряды я прячу тонко отрезанную корку хлеба. Я сыта, просто знаю, что часто бываю, нет.

Время проходит, папы нет дома. Он долго проводил время в своём алкогольном путешествие. Мама не искала его никогда, была рада, что пьёт вне дома. На кухне в старой зелёной жаровне готовится плов. Рис, лук и морковь. Мясо было роскошью. Я не помню, куда и зачем мы уходили, но поесть мы не успели. По возращению домой ситуация повторялась. Мама снова кричала и била отца. Мы застали его на кухне, прямо из кастрюли он доедал уже остатки плова. Папа снова ушёл. Я вижу как мама, сидя на стуле опустив руки на колени плачет.

– Девочки мои мне нечем вас кормить, у нас нет ничего.

– Маам! – кричала я – У меня, что-то есть! – я с радостью бежала к шифоньеру, вспоминая о той корке хлеба. Достою её и с гордостью показываю маме и сестре. Наконец-то я пригодилась. Я – молодец!

Мама подходит ко мне, опускает на колени и с болью в глазах и подкатившими слезами говорит:

– Доча, так он ведь засох, посмотри какой он твёрдый.

Я расстроено ухожу в комнату, сажусь на диван и начинаю откусывать кусок сухаря. Ко мне подойдёт Наташа и сядет рядом.

– Дай половинку – это очень вкусный сухарь – я задумчиво махаю ногами, а Наташа с грустью в глазах сидит рядом.

В этот день нас покормит жареной картошкой пожилая соседка с дома напротив. Посреди двора стоит старый деревянный стол, покрытый дешевой клеёнчатой скатертью. Мама облокотила локти на стол, схватила голову запуская ладоши в волосы и плачется седой соседке. Мама ничего не ест, ей не по себе от мысли, что она объедает кого-то. Зарплаты не выплачивали, тогда все жили тяжело. Женщина молчит с грустью в глазах и наливает маме самогон, чтоб полегчало. Естественно с горя и безысходности мама выпивает. Эту причину я буду слышать очень часто в своей жизни. Вот так рюмка за рюмкой, с горя да печали мама очень быстро придёт к алкоголизму. Оба родителя уходили в запой, то вместе, то врозь. Только сколько помню, маме всегда было жутко стыдно, после каждого загула, она постоянно извинялась и старалась дать больше тепла и внимания.

Всё-таки сестре было сложнее, в тот период ей было десять и она уже чётко осознавала происходящее. Наташа вспомнит больше позитивных моментов связанных с моим отцом. Во взрослой жизни она скажет, что он был лучшим отчимом для неё и очень хорошим человеком в целом. Просто отец с мамой были разрушительным союзом.

Наталья расскажет мне, что папа был спортсменом, учил её боевым приёмом и никогда не разделял нас на свою и чужую. У него были золотые руки, он мог из ничего построить шедевр, был умён, особенно в математике. Бывало мама кричала на сестру из-за того, что она не понимала решение примеров, папа подходил и спокойно объяснял. К нему бегали наши родственники, чтоб он помог с домашней работой.

Моё последнее и роковое воспоминание об отце. Это последний день его жизни. Я не помню с чего всё началось. Знаю лишь, что в этот день у нас гостил мамин папа, они втроём выпивали. Дедушка ушёл спать, а мама по своей привычке начала ругать отца, обвинять во всех смертных грехах. Приплетала, каких-то женщин, я настолько привыкла к этому, что не придавала этому вообще никакого значения. Отец смеялся над ней, считал она несёт глупости. Но мама взбесилась. Начала снова бить папу, на что он повернул её к себе спиной и держал руки. Мама вышла из себя. Начала кричать, привлекая к себе внимание:

– Отец спаси меня, он меня бьёт! – при этом очень правдоподобно плакала. Мама очень любила драматизировать и строить из себя жертву.

Дед не выдержал, встал и направился к моему папе. Папа сделал с дедом тот же приём. Просто обездвижил его.

Дальше маленькая комната, в которой стояла металлическая с сеткой кровать. На ней сижу я, меня обхватила ногами Наташа и закрывает руками глаза. Я вырываюсь, плачу, кричу.

– Настя нельзя туда ходить, нельзя. Успокойся, слушай только меня – она шепчет мне слова на ухо, сама заливаясь слезами. Её всю трясёт.

– Галя неси нож!

– Да папа, Наташа держи Настю не выпускай! Вот так тебе сука, страшно?! А как мне с тобой?! Сдохни тварь!

– Галя ты чего?! Гальчёнок кровь, вызови скорую! Вы чего творите?!

Скорую вызовут. Меня отпустят, и им будет уже всё ровно на меня. Пока папа заливался кровью, а скорая ехала моя мать и дед опрокинут ещё пару рюмок.

Старые носилки из плотной зеленой ткани похожей на мешок от картошки, широкие, металлические прутья. Я стою у дверного проёма с белыми, деревянными косячками. Отец ещё жив.

– Галинка почему темно? Включите свет! Почему вы выключили свет?! – я не понимаю, ведь свет горит.

Его проносят мимо меня, он окровавленными руками хватается за дверные косячки. Медик выругался на него и ударил по рукам.

– Куда ты свои руки тянешь? – мама устроила драматическое шоу, мол он напал на неё с ножом, плакала и смотрела как испуганный котёнок. Папу увезли. Взрослые снова уйдут пить на кухню, а я ещё долго буду стоять и смотреть на окровавленный отпечаток папиных пальцев на дверной косячке. Папа не доехал до больнице, умер в скорой. Дед перерезал ему сонную артерию. Я услышу разговор на кухне между мамой и дедом.

– Туда ему и дорога, пенсию по потере кормильца оформлю, хоть заживу нормально. При жизни пользы не было, хоть после смерти поможет.

Полиция не даст ход делу. Превышение самообороны и возится не станут. Спустят все, опустив рукава.