Инферно Габриеля

Кто-то усмотрит в этой уличной встрече профессора Эмерсона с насквозь промокшей Джулией Митчелл некий перст судьбы. Возможно, и так, хотя самому Эмерсону причина их встречи была предельно понятна: он оказался на Блур-стрит, поскольку свернул не туда. В какой-то мере вся его жизнь представляла собой совокупность «поворотов не туда», но этот он считал чистой случайностью. Ехать по центральной части Торонто в час пик – задача не из легких. Добавьте к этому невесть откуда взявшуюся грозу и сердитое электронное послание от брата, пришедшее на айфон Эмерсона. Последнее обстоятельство сыграло главную роль в том, что с Квинс-парк профессор свернул не налево, а направо. На Блур-стрит, в противоположную сторону от своего дома.

Блур-стрит не такое место, где в часы пик легко развернешься на сто восемьдесят градусов. Особенно если у тебя новенький «Ягуар», которым ты дорожишь. Профессору Эмерсону не оставалось ничего иного, как смиренно двигаться в общем потоке машин, что он и делал, пока не заметил на тротуаре несчастную мисс Митчелл. Она брела с отрешенностью бездомной, прижимая к груди свое «рюкзачное недоразумение». Эмерсона вдруг захлестнуло чувство вины, и он сделал то, на что не решился бы, будь на улице сухо. Он открыл дверь и позвал Джулию в салон машины.

– Я вам тут всю обшивку запачкаю, – извиняющимся тоном пробормотала Джулия.

Пальцы профессора Эмерсона впились в рулевое колесо.

– У меня есть кому почистить сиденье.

Ответ больно ударил по Джулии, и она опустила голову. Ну кто она для этого лощеного профессора? Комок уличной грязи, прах под его ногами.

– Где вы живете? – спросил Эмерсон, чтобы поскорее перейти со щекотливой темы на более пристойную и безопасную.

Он искренне надеялся, что их совместная поездка не затянется.

– На Мэдисон-стрит. Нужно проехать еще немного, а там будет поворот направо, – пояснила Джулия, махнув рукой в темное пространство.

– Не трудитесь объяснять. Я знаю, где находится Мэдисон-стрит, – отрезал он.

Украдкой поглядывая на профессора, Джулия подвинулась ближе к окошку. Уж лучше смотреть на мокрую улицу и желтые пятна фонарей, чем на этого напыщенного гордеца.

Профессор Эмерсон мысленно выругался. Даже с этой мочалкой темных мокрых волос Джулия Митчелл была чертовски привлекательной. Эдакий кареглазый ангел в джинсах и кроссовках. Профессорский разум зацепился за мысленную характеристику. Слова «кареглазый ангел» показались ему странно знакомыми. Где-то он уже их встречал, только забыл, где именно. Поскольку мозг не выдал ему мгновенный и точный ответ, профессор Эмерсон не стал напрягать память.

– Какой у вас номер дома? – спросил он уже мягче и совсем тихо.

– Сорок пять.

Он кивнул и вскоре затормозил напротив трехэтажного кирпичного дома, когда-то принадлежавшего одному хозяину, а нынче разделенного на квартиры.

– Спасибо, что подвезли, – пробормотала Джулия, берясь за ручку.

– Подождите, – остановил ее Эмерсон.

Он достал с заднего сиденья большой черный зонт. Джулия послушно ждала, не веря своим глазам. Недосягаемый профессор Эмерсон вылез наружу, раскрыл зонт, обошел свой «Ягуар» и открыл дверь со стороны пассажирского сиденья. Джулия вылезла вместе со своим злосчастным рюкзаком и в сопровождении профессора прошла несколько шагов до подъезда.

– Спасибо, – вновь сказала она и полезла в боковой карман рюкзака за ключами.

Неужели она настолько бедна, что не может позволить себе новый рюкзак? Он, конечно, знал о привязанности некоторых людей к старым вещам. Наверное, этот мокрый мешок ей чем-то дорог.

Похоже, сегодня все рюкзачные молнии сговорились против Джулии. Она дергала за бегунок, но тот не желал двигаться с места. Джулия покраснела. Эмерсону сразу вспомнилось ее лицо, когда она ползала по персидскому ковру, собирая рассыпанные вещи.

Ощущая себя косвенным виновником этой заминки, профессор вручил Джулии уже закрытый зонт, взял бунтарский рюкзак и рванул молнию. Почувствовав мужскую силу, та послушно скрипнула и разошлась. Эмерсон протянул рюкзак Джулии.

Она нашла ключи, но так нервничала, что уронила их. Джулия нагнулась, подняла ключи и попыталась дрожащими руками найти нужный ключ.

Исчерпав всякое терпение, профессор выхватил у нее кольцо с ключами, которые внешне казались похожими. Он стал пробовать один за другим, пока не нашел нужный. Открыв входную дверь, Эмерсон пропустил Джулию вперед и лишь потом вернул ей ключи. Смущенная Джулия вновь забормотала благодарности.

– Я провожу вас до квартиры, – вдруг сказал Эмерсон и пошел с ней к лестнице. – У вас тут даже консьержа нет. Мало ли что…

Джулия молила богов многоквартирных домов, прося помочь ей побыстрее найти ключ от квартиры. Боги ответили на ее молитву. Она открыла дверь. Оставалось распрощаться с профессором, войти к себе и закрыть дверь. Выйти из дома он сможет и без ее помощи: замок на двери подъезда защелкивается автоматически.

Но Джулия, улыбнувшись профессору, как старому знакомому, вежливо осведомилась, не желает ли он выпить чаю.

Удивленный таким приглашением, профессор Эмерсон как-то незаметно вошел в квартиру и лишь потом задался вопросом, стоило ли это делать. Оглядев тесное, убогое жилище, он быстро пришел к выводу, что не стоило.

– Позвольте ваш плащ, профессор, – попросила воспрянувшая духом Джулия.

– Только куда вы его повесите? – хмыкнул Эмерсон.

В квартире не было ни одежного шкафа, ни даже вешалки.

Джулия потупила глаза и втянула голову в плечи. Профессор увидел ее закушенную губу и сразу пожалел о своей грубости.

– Простите меня, – сказал он, подавая ей плащ от Барберри – еще один предмет его гордости. – Вы очень любезны, мисс Митчелл.

Джулия бережно повесила его плащ на крючок, привинченный к входной двери. Свой рюкзак она кинула прямо на пол.

– Проходите. Располагайтесь. Я приготовлю чай.

Стульев в жилище мисс Митчелл было всего два. Профессор Эмерсон сел на тот, что показался ему крепче. Он чувствовал себя очень неуютно и изо всех сил пытался это скрыть. Квартирка была меньше его ванной для гостей. Узкая кровать у стены, столик, два стула, книжная полка, похоже, что из магазина «ИКЕА», и комод. В стене – встроенный шкафчик. Крохотная ванная и никакого намека на кухню.

Она обещала приготовить чай. Интересно, где и каким образом? Поискав глазами кухонную утварь, профессор Эмерсон заметил микроволновку и электрическую плитку. Обе стояли на комоде, без всякой защитной подставки. Рядом с комодом, на полу, урчал маленький холодильник.

– У меня есть электрочайник, – сказала Джулия.

Сообщено это было с гордостью, словно она хвасталась бриллиантами от Тиффани.

Профессор вдруг обратил внимание, что с Джулии все еще стекает вода, а промокшая одежда стала вызывающе прозрачной. Он тут же предложил Джулии повременить с чаем и переодеться в сухое.

И опять Джулия покраснела и втянула голову в плечи. Она бросилась в свою мини-ванную, откуда вернулась, обвязанная пурпурным полотенцем. Второе полотенце она держала в руках и, судя по всему, намеревалась вытереть им образовавшуюся на полу лужу. Тут профессор не выдержал:

– Я сам вытру пол. А вы переоденьтесь, а то еще подхватите воспаление легких.

– И умру, – добавила она себе под нос.

Джулия раскрыла шкаф и принялась рыться в оставшейся одежде, стараясь не зацепиться за чемоданы. Профессору показалось странным, что мисс Митчелл так и не удосужилась распаковать свои вещи, но о причинах он спрашивать не стал.

Он забыл, когда в последний раз сам мыл пол. Естественно, пол в этой квартире тоже был убогим – истертым и скрипучим. Раздумывая над тем, почему у мисс Митчелл нет специальной тряпки для пола, профессор Эмерсон добросовестно вытер серо-коричневые половицы. Затем его взгляд переместился на стены, когда-то белые, а теперь ставшие грязновато-кремовыми, с завитками облупившейся краски. Потолок хранил следы протечек. Разводы в углу намекали на скорое появление плесени. Черт побери, почему такая милая девушка, как мисс Митчелл, должна жить в столь жутких условиях? Однако в квартире было на удивление чисто. Гордая бедность – у классиков это называлось так.

– И сколько же вы платите за свою квартиру? – спросил он, вновь скрючиваясь и садясь на шаткое сооружение, имевшее наглость называться стулом.

Кстати, ростом профессор Эмерсон почти не уступал Полу.

– Восемьсот канадских долларов. Это за все, включая свет, воду и отопление, – ответила Джулия, скрываясь в ванной.

Профессор Эмерсон с некоторым сожалением подумал о своих брюках от Армани. Вернувшись из Филадельфии, он их попросту выкинул. Он не представлял, как можно их надеть снова после столь обильного орошения младенческой мочой. Никакие химчистки уже не исправят того, что сотворил с ними крикливый ребенок. А между тем стоимость этих брюк, купленных Полиной, была выше месячной платы за каморку мисс Митчелл.

Продолжая разглядывать ее квартиру, профессор чувствовал все жалкие и бессмысленные потуги Джулии сделать это место своим домом. Над кроватью она повесила большую репродукцию картины Генри Холидея «Встреча Данте и Беатриче на мосту Санта-Тринита». Эмерсон представил, как она каждый вечер, перед сном, смотрит на эту картину, разметав по подушке свои длинные сияющие волосы. Мысль эту он тут же благоразумно запихнул в глубины подсознания. Странно, у них обоих есть одинаковая репродукция полотна Холидея. Но еще более странным было только сейчас подмеченное им сходство Джулии с Беатриче. Мысль ввинтилась в его мозг, точно штопор, однако профессор был начеку и сразу же ее отбросил.