Стихийный мир. Дракон-вампир

Но вот он – стоит напротив меня, пылая яростью, и хочется кричать от одного его взгляда, как будто внимание его огненных глаз приносит физические страдания.

Частично так оно и есть.

Лишь отдаленно в последний момент перед тем, как становится уже поздно, я понимаю, что снова не выполнила его приказ.

Я не сдвинулась с места.

Красный дож заводит руку за спину, туда, где благодаря перекрещенной портупее удерживаются две странных рукояти с навершиями в виде золотых драконьих голов. У металлических наверший тоже рубиновые глаза.

Дож достает одну из этих штуковин, и меня пробирает с ног до головы, но что-то делать уже поздно.

Рукоять в мужской руке с крупным рельефом мышц вдруг чуть преобразовывается и удлиняется. Словно змея.

Мгновение – и взмах длинного антрацитового хлыста. Звук удара. Резко – я почти не успеваю уловить это движение взглядом. И черный хвост со всей силы ударил о каменный пол возле моих ног.

Я тихо вскрикнула, попытавшись закрыть лицо руками, скованными цепями. Внутренности стянуло тугим узлом.

Удар был такой силы, что кажется, будто от него блестящая жемчужная плитка пола должна встать дыбом, разлетевшись каменным мясом и крошевом замковых костей.

Но, открыв глаза, я ничего этого не вижу. Пол идеально чист, как и прежде.

Дож сжимает рукоять своего колдовского хлыста и смотрит на меня. Его глаза медленно становятся нормальными, но не до конца. Во внешних уголках еще пляшут маленькие язычки пламени.

– Ты немая? Или глупая? – прищурился он, склонив голову чуть набок.

Мне жутко обидно, и только это колющее чувство внезапно обретает способность привести меня в порядок.

Удивительно: не страх, не удивление, не инстинкт самосохранения. А обида.

Я приподняла подбородок, бросив на Красного дожа настолько мрачный взгляд, насколько могла в такой ситуации.

– Хватит пугать меня, – вырвалось откуда-то из меня отрывистое, но не тихое. – И я сделаю… что посчитаю нужным.

Глаза дожа едва заметно расширились. Огонь из них полностью ушел, что странно.

Ну и слава богу! Раскаленное кольцо страха теперь сжимает грудь уже не так сильно. Без огня я справлюсь. Выдержу.

Поэтому через пару ничтожных мгновений, когда липкая змея ужаса потихоньку ослабила кольца вокруг моего горла, я снова начала невольно разглядывать мужчину напротив. Того, перед кем тут все кланяются, едва не расшибая лбы об пол.

Лучше бы отвернуться, конечно, но у меня почему-то нет на это сил. Само существо этого человека цепляет меня невидимым крючком, и я уже не хочу глядеть ни на что другое.

На нем брюки, с виду кожаные, украшенные какими-то серебристыми вставками там, где должен быть пояс. Рубашки нет, как и прочей одежды. Только крестообразная портупея с теми странными жезлами, один из которых дож медленно возвращает на место.

Потом я узнаю, что эти жезлы могут быть как чудовищным оружием, так и кое-чем пострашнее… Но это потом. Сейчас я лишь покрываюсь легкими колючими мурашками, когда смотрю на них. Словно в предчувствии.

Рубиновые глаза металлических драконов в навершиях жезлов синхронно вспыхивают и гаснут.

– Так ты умеешь говорить, ну надо же, – чуть хрипло проговорил мужчина и двинулся ко мне. Медленно, почти по-звериному. Словно подкрадывался.

Я бы отступила назад… а впрочем, я и впрямь отступаю. Пока не упираюсь спиной в стену. В роскошную стену великолепного замка, который могла бы рассматривать часами, гуляя по нему с какой-нибудь экскурсией.

Но сейчас я вынуждена прижиматься к удивительной лепнине сжатыми в спазме лопатками, и не думая разглядывать диковинные сюжеты и рисунки.

– Я подойду к тебе сам, в качестве исключения, женщина, – говорит он, а потом добавляет нечто странное: – Стражники сказали, что ты обладаешь даром огня. Покажи мне.

– Что?.. – выдохнула я, чувствуя расстройство оттого, что лишь одно упоминание об огне заставляет желудок сжиматься.

Дож делает еще один шаг и оказывается вплотную ко мне. Его красивые темно-алые губы не улыбаются. Они плотно сжаты. Лицо напряжено.

Он не настроен шутить.

А я как будто анекдоты ему травлю!

Тоже стиснула зубы, вновь поднимая подбородок, чтобы заглянуть в глаза. Когда не горят, они у него невероятного темно-рубинового цвета. Смотрела бы и смотрела.

– Магия, – бросает он, словно ругательство. Встряхивает головой и приказывает: – Колдуй.

Оттого, что его обнаженная грудная клетка всего в двух ладонях от меня, я едва дышу. Но и этого хватает, чтобы ощутить, как воздух вокруг его тела нагревается, будто от живого огня. И приобретает странную вкусовую притягательность… Я не ощущаю запаха, только тепло. Но это тепло, проникнув в легкие, согревает изнутри… а потом двигается дальше и падает в основание живота, чтобы разлиться там огненной лавой.

Проклятье.

Кажется, меня это заводит.

– Я не умею колдовать, – ответила, и дож ощутимо скривился, словно я сказала нечто ужасное.

Его удивительное лицо от этого не становится менее привлекательным. Хочется протянуть руку и вместо того, чтобы толкнуть, коснуться его изогнутых губ, стирая с них раздраженную волну. Хочется ощутить, насколько они мягкие и горячие…

Мужчина бросает на меня очередной взгляд, быстро осматривая всю меня с головы до ног и обратно, словно там что-то могло измениться.

Вздрагиваю, хочется спрятаться.

Не выходит: некуда. Тонкие серебристые наручники на руках вздрогнули цепями, когда дож резко наклонился, едва не столкнувшись со мной лбами, вскинул руки к стене над моей головой и оперся на нее. От этого мышцы на его грудной клетке натянулись, плечи стали еще более рельефными.

Мое чертово дыхание застряло где-то в горле. От этого стыдно, зло и… горячо.

– Допускаю, что ты можешь не знать о том, на что способна, – тихо говорит дож, склоняясь к моей щеке, почти скользя по ней своей, но все же не касаясь. Я чувствую его дыхание, и по позвоночнику будто расползаются огненные ленты. Под желудком все сжалось, я едва могу вздохнуть, и это одновременно приятно и раздражает. – Но ты должна понимать, что, если ты лжешь… – его тихий шепот обволакивает туманом, и на меня будто падает раскаленная лавина огня – его угрозы, – ты меня очень разочаруешь, женщина. А те, кто разочаровывают Красного дожа, не выходят отсюда живыми.

– Убьете беззащитную девушку? – вскинулась я, чувствуя, как меня потряхивает от раздражения. – Девушку, которая даже двинуться не может, потому что на руках наручники, а на ногах – кандалы? Смело, Красный дож. Вы, наверное, самый смелый в этом замке, да?

Помирать – так с музыкой.

Мужчина отпрянул от меня так быстро, словно его змея ужалила. Кобра очковая, я то бишь. Как раз очкую не по-детски.

Впрочем, ни руки, ни ноги дожа не двинулись с места, лишь горячее дыхание перестало щекотать кожу – теперь он смотрел мне в глаза, не отрываясь, словно пытался там что-то вычитать.

– Обвиняешь меня в трусости? – спросил он негромко и так удивленно, словно сам не верил тому, что говорил. Черная бровь с изломом взлетела вверх.

Я сглотнула ком в горле, случайно бросив взгляд ему за спину, где, сверкая глазами-рубинами, покоились в ножнах два жезла-дракона. А потом набрала в грудь побольше воздуха, закрыла глаза и… успокоилась. Медленно выдохнув, я снова посмотрела на мужчину напротив и ответила так ровно, как могла: