Затянувшаяся рыбалка

– Про изготовление изделий из золота в твоей литературе случайно не писали? – осведомился товарищ.

– Может, и писали, – пожал плечами Сергей, давая понять, что в памяти у него данных об этом нет. – Но мы же выплавляли в детстве всякую чепуху из свинца. Думаю, что так же и золото можно разливать в формы из глины. Главное в чем-то его расплавить. Насколько я помню, температура плавления золота примерно тысяча градусов. А вот, например, температура горения дуба девятьсот градусов. И кстати, только что вспомнил, температура обжига красной глины тоже должна быть примерно девятьсот градусов. А для белой глины температура нужна чуть ли не в две тысячи.

– Про красную глину я в курсе, – кивнул Михаил. – И вообще, надо прекращать эксперименты с обжигом в домашней печи, иначе она развалится от частых перепадов температуры. Не для того она предназначена. Вспоминай, Серый, про дубление дымом. А я продумаю постройку печи для обжига. Но думаю, для нее придется нам соорудить навес.

В ответ Сергей лишь вздохнул.

В общем, расслабляться ребятам не приходилось. За пару дней закидали дом снаружи глиняным раствором, подождали несколько дней пока он высохнет, и замазали появившиеся трещины. К крыше подвязали свисающие почти до земли пучки камыша сплошным слоем по периметру, решив, что такая защита не помешает глиняным стенам от дождя. Попутно лепили саманные блоки. Сперва заполнили смесью раствора и камыша большую опалубку, намереваясь разделить получившуюся массу на отдельные кирпичи после высыхания лопатками. Но именно из-за камышового армирования ничего не получилось. Сырые стебли и листья не желали резаться, и подсохшая масса разрушалась. Пришлось вручную лепить каждый блок отдельно. Времени такой процесс занимал значительно больше. Зато ускорился процесс просушки. Ребята выставляли блоки на сложенную из жердей решетку, позволяя им одинаково быстро сохнуть и снизу. Более-менее подсохшие блоки Михаил сразу уносил в дом и укладывал в стену. Саманную перегородку он не только армировал камышом послойно, но и периодически протыкал кленовыми ветками вертикально, соединяя, таким образом, по два-три ряда.

По вечерам коптили на дыму, натянутые на рамки шкуры, испытывая смутно вспомнившийся Сергею способ дубления, старательно избегая их перегрева на огне. Таким же способом обрабатывали сразу натянутые на оконные рамы рыбьи шкуры. Эти оказались довольно клейкими, что позволило склеивать их в три слоя. Света сквозь такое стекление проникало очень немного, но ничего лучшего попаданцы придумать не могли. В рамах для спален и в паре рам для горницы сделали узкие продольные вентиляционные отверстия, затыкаемые специальными брусочками. Все щели заткнули высушенной серебристой тиной. А щелей в рассохшихся ставнях и дверном полотне оказалось предостаточно. Тину тоже заготавливали впрок. Из нее не только получались крепкие веревки, но по опыту изготовления факелов, спасших попаданцев от нападения лохматого крокодила, они знали, что сухая тина отлично горит, искрясь подобно бенгальским огням. Экономно расходуемых спичек пока было достаточно, и зажигалки до сих пор работали исправно, но Сергей все же испытал способ добычи огня трением. Просверлил коловоротом отверстие в сухом бревне, вставил в него обмотанную сухой тиной палку, и понадобилось всего лишь раз крутануть палку с помощью нейлонового шнура, чтобы тина вспыхнула искрящимся огоньком.

***

Наконец перегородка была выложена и стены горницы оштукатурены. В спальнях ребята собрали достаточно широкие кровати из заранее заготовленных и обтесанных с одной стороны жердей. Так как личного имущество у членов маленькой общины почти не было, то под него хватило по одной полочке из тех же жердей. Зато в горнице собрали у боковых стен настоящие стеллажи. С одной стороны парни разложили свое рыбацкое имущество и инструменты. Другим стеллажом заведовала Зоя. Здесь у нее хранился семенной фонд для будущего урожая, сушеная зелень, сушеный боярышник, запасы одуванчикового кофе, и еще много чего такого, о предназначении чего остальные члены общины могли только догадываться. Набор прочей мебели ограничивался неказистым столом, тоже собранным из стесанных с одного края жердин, и четырех пеньков, заменяющих табуретки. Слишком много чего первоочередного еще нужно было сделать, прежде чем появится время для изготовления более комфортной мебели.

Закончив с внутренними работами, попаданцы решили наконец-то заняться постройкой пусть не крепостной стены, но хоть какого-то заграждения. Но сначала соорудили навес для будущей печи обжига глины и, если получится, плавки золота. Чтобы далеко не таскать камни и глину, навес построили на краю склона оврага. Кладкой, естественно, занялся Михаил. Сергей с помощью девушек заготавливал материал для будущего частокола. Он рубил подходящие деревья со стволами диаметром в среднем десять сантиметров. Девушки привязывали по три-четыре ствола к Малышу, и тот легко оттаскивал их на холм. Сопровождала его Маша. Вооруженная копьем с наконечником из кабаньей кости, Зоя бдительно осматривала окрестности, пока Сергей рубил очередные деревца. Весь подходящий подлесок вблизи холма уже был вырублен, и заготовителям приходилось уходить все дальше.

За время заготовки в ближайших окрестностях не появился ни один крупный зверь. Возможно, зверье отпугивал стук топора. И вообще, местная живность стала очень редко появляться вблизи холма. Лишь раз попаданцы заметили семейство исполинских лосей, но те прошествовали мимо среди деревьев, даже не выйдя из леса.

– Говорят, лоси и разные козы любят лизать какие-то солончаки, – вспомнил как-то Михаил. – Знать бы еще, что это за солончаки такие и как они выглядят.

– Это такая почва с высоким содержанием соли, – пояснил Сергей, – на ней почти ничего не растет. Судя по сочной траве, не думаю, что где-то поблизости есть эти самые солончаки.

– Н-да, – потеребил бородку Михаил, – хоть Зоя и уверяет, что в щавеле и прочих травках достаточное количество минералов, но мне уже порядком надоела недосоленная пища.

– Боюсь, неизбежно то время, когда пища будет совсем не соленая, – развела руками Зоя.

– А как попаданцы в твоих книжках добывали соль? – обратился Михаил к товарищу.

– Они либо выпаривали ее из морской воды, либо тупо находили соляные залежи, – печально ответил тот.

–– Мы как-то с родителями поехали на несколько дней в лес, и мама забыла взять соль, – вступила в разговор Маша, расчесывающая шерсть блаженно прикрывшему глаза малышу. – Так папа нажигал золы из орешника, настаивал на ней воду, и потом мама в этой воде варила грибной супчик. Было очень вкусно.

–– И что, супчик был соленый? – уставился на подругу Михаил.

– Не помню, – пожала та плечами. – Но если бы он был не соленый, то наверное не показался бы мне вкусным.

Бросив все дела, ребята начали жечь лещину. Набрав полный горшок золы, залили ее водой.

– И долго надо настаивать? – обратился к подруге Михаил.

– Миш, ну ты странный какой-то. Ну откуда я могу знать?

– Действительно, – потеребил тот бородку, – я и забыл, что ты покорила мое сердце исключительно красотой…

Попаданцы занялись своими делами, оставив золу настаиваться до вечера. Вечером кое-как нацедили из полученного месива полкружки мутной жижи. Михаил сперва понюхал содержимое кружки, потом сделал осторожный глоток. Лицо тут же исказила гримаса отвращения. Парень поспешил глотнуть чистой воды. После чего его губы растянулись уже в счастливой улыбке.

– Ну, Машка, – погрозил он кулаком подруге, но тут же привлек к себе и крепко обнял, – мы же могли помереть от недосола! Признавайся, какие еще жизненно важные секреты скрываются в твоей девичьей памяти?

Не сказать, что подсказанный девушкой способ полностью решил проблему, но, во всяком случае, недосол на столе теперь не ощущался. Понятно, что добывать чистую соль из получаемого таким способом рассола, являлось делом весьма трудоемким. Тем более что не было подходящей посуды надлежащего объема для настаивания золы. Испытали попаданцы на соленость золу из имеющихся в изобилии сухих веток клена. Этот рассол получился едва соленым. Попробовали и другие породы. Больше всего соли получалось из лещины, Благо, ее в окрестностях хватало.

– Вот же ценное растение, – высказался Михаил, – и жерди для стройки, и орехи, а теперь еще и соль. Теперь, Зоя, можешь не сомневаться, я точно буду с уважением относиться к лещине. И за твоим Серегой присмотрю, чтобы не ломал молодую поросль, когда жерди заготавливает.

– Вот только не надо на меня наезжать, – погрозил пальцем товарищ.

Золотая металлургия

Время шло. Дни стали совсем короткими. Листва на деревьях сперва окрасилась в яркие осенние краски, а затем осыпалась под ноги, покрыв землю желто-красным шуршащим ковром.

В один день озеро покинули утки. Они собрались в большую шумно крякающую стаю, поднялись в небо, несколько раз облетели вокруг озера, словно выглядывая, не забыли ли кого, и отбыли в сторону юга. На дальних скалах, до которых попаданцы так и не удосужились добраться, тоже не стало видно гнездящихся там птиц. Вероятно те так же отбыли в теплые края.

Все говорило за то, что зима предстоит достаточно суровая, и обосновавшаяся на холме маленькая община старалась подготовиться к ней как можно более основательно. Под сооруженным у задней стены навесом сложили высокую поленницу дров и по мере возможностей продолжали их заготовку. Тем более, что дрова требовались и для построенной новой печи, в которой теперь получалось обжигать довольно сносную посуду. Половина изделий все равно шла в брак, но Михаил говорил, что измельчённые черепки от брака пойдут на изготовление кирпича для будущей переделки печей.

Выплавка золота оказалась более проблематичной. Во-первых, никто не имел ни малейшего понятия о металлургическом ремесле. Во-вторых, не было емкости для плавки и разливки драгоценного металла. Говорить об отсутствии каких-либо подходящих инструментах и вовсе не приходилось. И все же, несмотря на имеющиеся проблемы, Михаил не отказался от попытки изготовить более надежную, нежели глиняная, посуду. При строительстве печи он предусмотрел внутри углубление в виде чаши объемом литров на десять. Стенки чаши обложил черепками, оставшимися от бракованных изделий, обжигаемых в домашней печи. С одного края чаши печник оставил отверстия для слива расплавленного металла. Отверстие подогнал под заранее найденный бочкообразный голыш, имеющий слегка клиновидную форму.

Теперь, заготавливая камни для печи или для мощения отмоски и тропинок вокруг дома, ребята специально раскапывали гальку поглубже, зная, что самородки, вероятно из-за своей тяжести, как правило, находятся именно там. А однажды, пройдя километра полтора вверх по оврагу, попаданцы обнаружили под слоем гальки целые россыпи довольно крупных самородков, иные из которых были размером с кулак. Тогда они натаскали приличную горку драгоценного металла, после чего золотая лихорадка сразу спала на нет. С того момента самородки так и лежали горкой под открытым небом, заметаемые опавшей листвой и прочим осенним мусором, пока не пришло время испытать новую печь.

После того, как обжиг глиняной посуды более-менее наладился, Михаил заполнил золотыми самородками предназначенную для плавки чашу. Печь растопили, как следует мелкими дровишками, затем стали забрасывать в нее заранее нарубленные мелкими полешками и высушенные на этой же печи дрова твердых пород, таких как дуб, клен и акация. Форму для заливки, не мудрствуя, выкопали прямо под лотком, через который должен сливаться расплавленный металл. Сделав круглую ямку, тщательно уплотнили края, обмазав их глиной. В центре вкопали крупный голыш почти идеально круглой формы. Вкопали так, чтобы золото не затекло под округлые края, иначе голыш невозможно будет извлечь.

Итак, теперь оставалось только ждать, гадая, когда можно будет выбивать заглушку. Где-то через час, заглушка начала потрескивать, будто бы сообщая новоявленным металлургам о готовности. Теперь предстояло ее извлечь. Стараясь раскачать каменную пробку, парни принялись толкать ее с двух сторон сырыми полутораметровыми жердинами. Та неожиданно легко поддалась, выскочила и, ударившись о вложенный в форму голыш, удачно отлетела в сторону. Шипя и разбрасывая искры по лотку, потекла золотая лава. Она быстро заполнила форму и растеклась сверху слепящей глаза лужицей, продолжающей злобно шипеть и поджигать, все способное гореть. Благо за время строительства печи вся трава поблизости была надежно вытоптана и покрыта слоем нанесенной глины. Легкий ветерок относил дым и исходящий от земли пар, заодно остужая вытекшую золотую массу.

– Застыло, – сообщил Михаил через несколько минут, потыкав в золотую лужу палкой. Он взял глиняный кувшин и плеснул на золото водой. Вода буквально взорвалась клубом раскаленного пара, заставив попаданцев, отскочить в сторону.

Решив, что золото от резкого охлаждения не потрескается, парни стали издали плескать на него водой. Постепенно, то перестало стрелять паром, продолжая лишь злобно шипеть. Вдруг раздался похожий на выстрел треск, и форма будто бы подпрыгнула, поднявшись золотой горкой. Как оказалось впоследствии, это треснул находившийся внутри голыш, при этом слегка помяв чашу.

И все же первый золотой блин получился не комом, а вполне приличной посудиной. Пусть полукруглое дно в центре было значительно тоньше стенок, но это, по мнению ребят только ускорит нагрев приготавливаемого в золотом горшке блюда. Не вместившееся в форму и растекшееся по земле золото образовало неровную пластину толщиной от нескольких миллиметров до двух-трех сантиметров с вкраплениями кусочков земли и глины. Получившийся блин отломали от горшка, очистили от ненужных вкраплений и оставили для изготовления блесен.

Прежде чем золотоплавильная часть печи растрескалась, и ее пришлось заделать, дабы продолжать использовать печь для обжига гончарных изделий, попаданцы успели отлить еще один большой горшок, четыре миски и семь небольших чашек, заменивших используемые в качестве кружек консервные банки. Отлили и десяток ложек весьма причудливых форм. Пробовали отлить вилки, но вместо зубьев получились сплошные лопаточки, из которых, впрочем, в перспективе можно было нарезать зубья. Ну и еще запаслись множеством разнообразных пластинок, лепешек и бесформенных комочков. На этом золотая металлургия прекратилась до лучших времен.

Осенние заботы

Ставшая холодной озерная вода выявила еще одно упущение, ребята не предусмотрели место, где будут мыться зимой. Пришлось из заготовленного для частокола материала срочно пристраивать к входу в дом небольшой сруб размерами два на два шага. Заодно получился тамбур, отсекающий холодный воздух от теплых сеней. Уложенные на каменный фундамент бревнышки прокладывали тиной и соединяли нагелями. Для отвода воды выкопали небольшой приямок. Из него вода стекала в выкопанную в двух метрах снаружи и перекрытую метровыми бревнышками яму. Трубу для слива сделали из керамических частей по двадцать-тридцать сантиметров длиной, изготовленных уже отработанным методом обжига глиняных изделий. Причем в отличие от посуды, на сливную трубу пошли и потрескавшиеся при обжиге изделия. Вопрос с обогревом помывочной решили просто. Для этого пригодился оставшийся от предшественников дырявый котелок. Наполненный мелкими голышами котелок накаляли в печи, выносили в помывочную и, периодически плеская на него водой, наполняли помещение горячим паром. Конечно, можно было обогревать маленькое помещение, открыв двери в теплые сени, но с котелком получалось в разы быстрее практически мгновенно, и не охлаждался остальной дом. Чтобы раскисшая земля не хранила сырость, приямок выложили плоской галькой. Под ноги бросили деревянный трапик.

После первой помывки Маша проявила неожиданную сообразительность. Она заставила Михаила закрепить над приямком тонкую жердь, на которую навесила связанный пучками камыш. Получилась отделяющая раздвигаемая занавеска. Оценив изобретение, ребята соорудили такие же занавески у входных дверей, посчитав, что лишнее утепление дому не помешает.

***

К холодам попаданцы успели пошить одежду из шкур. Дубленые на дыму кабаньи шкуры получились жесткими. Из них пошили обувь, по паре коротких ботов и по паре сапог с голенищем под колено. Сшивали леской, стометровую катушку которой выделил из своих запасов Михаил. Кожаные подошвы оказались очень скользкими. Несколько раз, поскользнувшись на сырой траве, ребята прикрепили к обуви деревянные подошвы. Ходить на такой платформе после мягкой подошвы кроссовок было непривычно, но постепенно приспособились.

За последнее время в ловушки попалось только пара мохнатых ящеров. Шкуры от этих монстров получались мягкими и теплыми. Из них, а так же из двух козлиных шкур пошили штаны. А вот на куртки и шапки попаданцы получили материал благодаря неожиданному нашествию крупных водяных крыс, типа нутрий. Возможно, то нутрии и были, или их сородичи. Но кто бы в этом разбирался. Возможно, у зверьков проходила какая-то осенняя миграция. Иначе как еще объяснить, что они вдруг появились в озере в огромном количестве, а через сутки их и след простыл. Но в тот день от обладателей теплых шкурок вода буквально кипела. Они бросались на блесну, как проголодавшиеся щуки. Благо не заглатывали тройники глубоко. Чтобы снять острозубых тварей с крючка приходилось сперва лишать их жизни. Итогом стала тридцать одна тушка, Можно было бы набить и больше, но и с этими ребята провозились два дня. Сняв шкуру, тушку отдавали Малышу, который в последнее время стал необычайно прожорливый и мог заглатывать пищу пока живот не раздувался до угрожающих размеров, грозя вот-вот лопнуть.

А вот исчезновение рыбы в озере после нашествия водоплавающих зверьков доставило рыбакам серьезное беспокойство. Ведь рыба пока являлась основной пищей попаданцев. Похоже, эта меховая саранча выжрала все, что попалось ей на зуб. Лишь на четвертый день Сергею удалось вытащить первого окуня. Благо озеро сообщалось с другими водоемами, и рыба постепенно пришла на освободившиеся просторы. Но былого практически ежеминутного клева уже не было. Зато с тушек водоплавающих зверьков натопили несколько литров подкожного жира, которым тщательно смазали все имеющиеся металлические инструменты.

С соляным раствором и емкостями для дубильного раствора теперь проблемы не существовало. Соль научились не только добывать в виде рассола, но и выпаривать ее в виде кристаллов. Для этого обожгли глиняную чашу прямо в земле. В ней замачивали золу из лещины. Полученный рассол переливали в другую чашу. Эту соорудили на специально насыпанной глиняной горке. Стенки обложили керамическими черепками, хорошенько замазали глиняно-песчаным раствором, и разожгли в чаше костер. После первого обжига тщательно прочистили и забили раствором все трещины, и еще раз обожгли. Теперь можно было заливать соляной раствор. Чтобы не ждать, пока влага испарится сама собой, в глиняной горке под чашей прокопали сквозной проем, в котором разводили небольшой костерок, подогревающий раствор и ускоряющий процесс выпаривания соли. Соль получалась сероватая на вид, но вполне пригодная для употребления в пищу, не говоря уже про обработку шкур.

Бунт Малыша

По ночам уже случались приличные заморозки, покрывающие маленький водоемчик у родника коркой льда, когда попаданцы наконец-то взялись за строительство ограды. Ни о какой крепостной стене и даже о частоколе речи уже не шло. Даже огород решили оставить за оградой, сделав для него отдельную, более надежную, чем имеющаяся, либо если останется время до морозов, либо уже весной. Если бы во время похода за лодками на холм не было совершено нашествие зверья, то попаданцы возможно могли вовсе отказаться от немедленного строительства ограды. Ведь за все время ни одна крупная тварь, за исключением парочки благополучных случаев, не посетила их владения.