Позади вас – море

За свой социальный проект Амаль получает пятерку, она там и про меня какую-то восторженную чушь написала. Я и половины не понимаю из того, что она говорит, термины какие-то странные, но мне приятно слышать, что «детектив ас-Саламе уверенно вошел в дом и спас женщину и ребенка от агрессивного мужчины. Офицеры полиции каждый день по долгу службы совершают героические поступки».

Вечером ко мне приходит Мишель смотреть «Закон и порядок».

– Как мило, что мы наконец-то встретились.

Она всегда так язвит, когда я долго ее избегаю, а что мне делать? Она классная, но хочет замуж и все такое. А я не хочу жениться. Она часто в шутку говорит всем, что работает моей любовницей на полставки, как Стиви Уандер пел в той старой песне. А сама отлично знает, что я тот период в творчестве Стиви Уандера терпеть не могу. А еще терпеть не могу, что она всем направо и налево рассказывает о наших отношениях.

Мишель ходит по маленькой кухне моего таунхауса, берет загорелыми руками тарелки, вытаскивает пиццу из духовки, сует пиво в холодильник. А все, что на полке стоит, сдвигает в сторону.

– Что это? – На стойку шлепается закрытый полиэтиленовый пакет.

Ведет себя как хозяйка. Вот это я больше всего терпеть не могу.

– Тетя дала мне с собой. Не забудь обратно положить.

Это куриная грудка с чесноком Надии, она специально расфасовала по три кусочка в каждый пакет, чтобы можно было порционно на обед разогревать.

– Ох, – стонет Мишель.

Я не спрашиваю, в чем дело, а то она скажет, что мне нужна жена. Сама-то она отлично готовит. Все три года, что мы вместе, она на мой день рождения жарит цыпленка в соусе марсала, и я так объедаюсь, что потом не могу с ней заниматься сексом. На это она тоже вечно жалуется. Нет, она правда клевая. Я смотрю, как она проверяет, разогрелась ли пицца, и вдруг понимаю, что она давно уже мне ничего не готовила, только полуфабрикаты таскает – видно, за что-то меня наказывает.

Не стану ничего говорить. Пару недель назад обмолвился, что скучаю по ее кулинарным талантам, а она в ответ, домработницу, мол, найми. Как же, стану я тратиться на чужую стряпню при моей-то зарплате.

Я включаю телевизор, протираю журнальный столик – я на нем пистолет чистил, а теперь перекладываю его на стойку и достаю из посудомойки тарелки.

– Скоро начнется, – говорю я Мишель.

Она стоит у духовки с тряпкой вместо прихватки в руке и ждет, глядя в пол.

– Долго там еще? – спрашиваю.

Она оборачивается, заправляет черные волосы за ухо, смотрит на меня своими голубыми глазами, и я понимаю, что первую серию мы пропустим. Ну что за жесть, это мой единственный свободный вечер за неделю.

Понеслась. Она делает вдох. Потом с шумом выдыхает. И дрожащим голосом произносит:

– Меня вчера пригласили на девичник к Денис. Все едут на выходные в «Оушен-Сити».

– Серьезно? Хорошо вам повеселиться.

– Марк, по-твоему, Денис секси? – спрашивает она.

– Что? Да черта с два, – искренне отвечаю я. – Она же тощая, как… как ножка стола.

Хочу добавить, что ее дважды за пьяное вождение забирали. А в пьяной бабе ничего сексуального нет.

– А я, по-твоему, привлекательная? – Вот, снова голос дрожит. Приехали.

– Ну… Мишель…

– Нет, правда! – Она бросает тряпку на стойку и крутится вокруг своей оси, раскинув руки. – Посмотри, мне тридцать шесть. Ты все еще считаешь меня привлекательной?

– Ты прекрасна, – честно отвечаю я. У нее великолепные формы, груди, которые так удобно ложатся в ладонь. Пухлые губы, большие глаза. Я встаю и пытаюсь обнять ее за талию, но она отпихивает меня и отпрыгивает в сторону. – Что случилось?

– Парень Денис сделал ей предложение через восемь месяцев. А я три года жду, пока ты разродишься, Марк! – Голос ее срывается, на глазах выступают слезы. – Нет, правда, какого хрена?

Я стою и молчу, как идиот, потому что сказать мне нечего.

– Нам весело вместе, у нас похожие вкусы, секс замечательный… – Она вдруг замолкает и пораженно спрашивает: – Тебе ведь нравится заниматься со мной сексом?

– Еще бы.

И вдруг меня осеняет, что в последнее время единственное, что мне нравится в наших отношениях, – это заниматься с ней сексом. Ужасное чувство, словно я извращенец какой-то или озабоченный, но это правда.

– Но что тогда? – кричит она, рыдая. – Что тогда? Что?

По телику звучит мелодия заставки, значит, сцену перед титрами мы уже пропустили. Теперь я злюсь, ведь этой мой любимый вид отдыха – стебаться над актерами, которые из рук вон плохо изображают полицейских. Всегда говорю:

– Улики так не хватают.

Или:

– Судья не имеет права выносить такой приговор.

И вот теперь мне всего этого не видать, я бешусь, а еще мне стыдно, я вдруг понял, что встречался с Мишель примерно на год дольше, чем должен был.

– Мы уже это обсуждали, я не готов жениться, – отвечаю я. – Ты дважды от меня из-за этого уходила.

– Но возвращалась же.

– Да. Возвращалась.

– Возвращалась ради тебя, Марк! Ради нас.

– Может, и не стоило.

Тут она ахает, зря я это сказал.

Пистолет лежит на стойке у нее за спиной, я и шевельнуться не успеваю, как она уже хватает его. Она и раньше брала его в руки, я ее и на стрельбище возил, и в постели мы иногда играли в «плохого полицейского», предварительно вытащив патроны, конечно. Но сейчас она в бешенстве, и мне не по себе.

– Положи, – увещеваю я. – Я не уверен, что поставил на предохранитель.

– Пистолет тебе дороже, чем я. – Она взмахивает им в воздухе. – И вообще, ты бесишься из-за того, что свой тупой сериал не посмотрел.

– Слушай, я серьезно. Я его смазывал и мог забыть поставить на предохранитель.

– Признай, что ты бесишься. Давай!

– Мишель, мать твою, перестань махать пистолетом.