Любознательные, непоседливые и забавные. Как разговаривать с детьми о важном просто и увлекательно

– Нет, – сказал Хэнк. – Она решила раньше.

– Да, но она не ошиблась.

– Все равно обидно, – настаивал Хэнк. Пока он жаловался, бургер стыл.

На следующей неделе на занятиях по философии права мы говорили о превенции – возможности наказать человека до совершения им преступления, если мы точно знаем, что он это сделает. Многие люди сомневаются в том, что предугадать преступление можно настолько хорошо, чтобы быть уверенным в этом. Я, в общем-то, не из них. Но есть и другое возражение, очень похожее на обиду Хэнка.

По мнению некоторых, невежливо обращаться с человеком так, как будто он уже что-то сделал, когда он еще не принял решение, – даже если вы точно знаете, что он предпримет. Именно действие должно иметь значение, и он вправе идти в другом направлении, пока не определится, даже если вы знаете, что он этого не сделает. (Или нет? Разве тот факт, что вы можете предугадать его поведение, означает, что у него нет свободы воли?) Я рассказал о Хэнке студентам, и мы обсудили, прав ли он, чувствуя себя оскорбленным. Многие решили, что да.

Я часто так делаю, когда преподаю. В качестве иллюстрации к обсуждаемым вопросам я рассказываю историю о своих детях. Затем мы обсуждаем, правы ли дети в том, что они говорят. Я поступаю так и в беседах с коллегами, ведь дети дают мне такие замечательные примеры. К настоящему времени Рекс и Хэнк известны среди философов права.

Многие годы люди говорили мне, что мои дети философствуют только потому, что их отец – философ. Я так не считаю. Часто их идеи появлялись из ниоткуда; они не отражали ни одного нашего разговора. Однажды за ужином четырехлетний Рекс задался вопросом, не приснилась ли ему вся его жизнь. Философы задавались этим вопросом издавна. Никто из них никогда не задавал его Рексу и не обсуждал его рядом с ним. (Мы займемся этим вопросом в главе 8, когда будем исследовать природу знания.) Если и есть разница между моими детьми и другими, то это только то, что я замечаю, когда они занимаются философией, и поощряю это.

Мое мнение подтвердилось, когда я открыл для себя работы Гарета Мэтьюса, философа, который посвятил большую часть своей карьеры детям. Он скончался в 2011 году, когда Рексу было всего один год. Я никогда не виделся с ним, и мне жаль, что у меня не было такой возможности, потому что Мэтьюс знал о философских способностях детей больше, чем кто-либо другой.

Интерес Мэтьюса начался так же, как и мой. Его ребенок сказал что-то философское. У их кошки, Флаффи, были блохи, и Сара (четырех лет) спросила, откуда они взялись.

– Блохи, должно быть, перепрыгнули на Флаффи с другой кошки, – сказал ей Мэтьюс.

– Откуда у той кошки блохи? – спросила Сара.

– Должно быть, с другой кошки, – сказал Мэтьюс.

– Папа, – настаивала Сара, – это не может продолжаться вечно; бесконечные только числа!

В то время Мэтьюс преподавал Космологический аргумент, цель которого – доказать, что Бог существует. Существует множество версий этого аргумента, некоторые из них довольно запутанны. Но основная идея проста: у каждого события есть причина. Но это не может повторяться вечно. Значит, должна существовать Первопричина, которая сама по себе была беспричинной. Некоторые считают, что это Бог, – наиболее известен среди них Фома Аквинский.

У этого доказательства есть проблемы. Почему цепь причин должна завершиться? Возможно, Вселенная вечна – бесконечна в обоих направлениях. И даже если бы существовала Первопричина, зачем полагать, что это Бог? Но неважно, работает ли этот аргумент. (Мы спросим, существует ли Бог, в главе 12.) Главное – просто увидеть, что Сара сама воспроизвела эту логику. «Вот я объясняю своим студентам аргумент в пользу Первопричины, – писал Мэтьюс, – а моя четырехлетняя дочь самостоятельно выдвигает доказательство Первоблохи!»

Это застало Мэтьюса врасплох, поскольку он немного знал о психологии развития. По мнению Жана Пиаже, швейцарского психолога, известного своей теорией когнитивного развития, Сара должна была находиться на дооперациональной стадии, называемой так потому, что дети на ней еще не могут полноценно использовать логику[3 - Мэтьюс описывает несколько случаев, когда Пиаже просто не понимает, что говорят дети, и поэтому упускает тонкость их мысли. Часто проблема заключается в том, что Пиаже просто не так изобретателен, как дети.]. Но логика Сары была изысканной – гораздо привлекательнее Космологического аргумента. Что бы вы ни думали о бесконечном регрессе причин, трудно представить себе бесконечный регресс кошек.

Ладно, я прямо слышу, как вы говорите: «Мэтьюс – еще один философ с философским ребенком. Это мало что говорит о детях в целом». Но Мэтьюс не ограничился своими детьми. Он поговорил с людьми, далекими от философии, и услышал много похожих историй об их детях. Затем он начал посещать школы, чтобы поговорить с детьми самому. Он читал детям истории, в которых поднимались философские вопросы, а затем слушал дебаты, которые возникали после этого.

Мне больше всего понравилась история Мэтьюса, рассказанная матерью маленького мальчика по имени Иан. Пока Иан и его мама были дома, в гости пришла другая семья, и трое детей монополизировали телевизор, не давая Иану посмотреть его любимую передачу. Когда они ушли, он спросил свою мать: «Почему трем людям лучше быть эгоистами, чем одному?»

Мне нравится этот вопрос. Он такой простой и подрывной. Многие экономисты считают, что государственная политика должна максимизировать удовлетворение человеческих предпочтений. Некоторые философы тоже так считают. Но Иан предлагает нам спросить: должны ли мы заботиться об этих предпочтениях, если они просто эгоистичны? Здесь также таится проблема демократии. Предположим, мама Иана поставила вопрос о том, что смотреть, на голосование. Является ли подсчет эгоистичных детей хорошим способом решить этот вопрос?

Я так не думаю. Если бы Иан был моим ребенком, я бы объяснил, что мы позволяем гостям выбирать, что смотреть, потому, что они гости, а не потому, что их больше. Это способ проявить гостеприимство, поэтому мы поступили бы точно так же, независимо от их количества.

А как же демократия? Мы поговорим об этом позже, поскольку Рекс считает, что наша семья должна быть единой. А пока я просто скажу: демократия не должна быть способом суммировать эгоистичные предпочтения людей. Избиратели должны быть общественно активными. Они должны стремиться к общему благу и важным ценностям, таким как справедливость и честность, а не к своим личным интересам. Не поймите меня неправильно. Я верю в демократию, даже когда она не соответствует этому идеалу. Но я согласен с Ианом в том, что больше людей, действующих эгоистично, – это еще больший эгоизм и не лучший способ принимать решения.

Мать Иана была озадачена его вопросом. Она понятия не имела, как ответить. И я подозреваю, что большинство взрослых оказались бы в таком же замешательстве. Дети часто ставят под сомнение то, что взрослые считают само собой разумеющимся. Это одна из причин, по которой из них получаются хорошие философы. «Взрослый должен культивировать наивность, которая необходима для занятий философией, – говорит Мэтьюс, – но для ребенка она просто естественна».

По крайней мере, это касается самых маленьких детей. Мэтьюс обнаружил, что «спонтанные экскурсы в философию» характерны для детей в возрасте от трех до семи лет. К восьми или девяти годам дети, кажется, замедляются, если не в частном, то в публичном порядке. Трудно сказать почему. Возможно, их интересы меняются или они чувствуют давление со стороны сверстников или родителей, заставляющих их перестать задавать детские вопросы. Тем не менее Мэтьюс выяснил, что детям этого возраста и старше легко начать философскую беседу, и его поразило то, как ловко они рассуждают. Мэтьюс утверждает, что в некоторых отношениях дети являются лучшими философами, чем взрослые.

* * *

Я полагаю, что это звучит странно. Сама идея детского развития, кажется, предполагает, что ум детей созревает – становится сложнее по мере взросления. По мнению Мэтьюса, все как раз наоборот, по крайней мере в отношении некоторых навыков[4 - Как мы узнаем в главе 10, многие специалисты по психологии развития теперь согласны с Мэтьюсом. Детский ум не лучше и не хуже, он просто другой.].

Дети занимаются философией со «свежестью и изобретательностью, с которыми трудно сравниться даже самому находчивому взрослому». Свежесть обусловлена тем, что дети находят мир загадочным. Несколько лет назад психолог по имени Мишель Чуинар прослушивала записи, на которых маленькие дети проводили время со своими родителями. За более чем двести часов она услышала почти двадцать пять тысяч вопросов. Это более двух вопросов в минуту. Около четверти этих вопросов требовали объяснений; дети хотели знать, как, что и почему.

Дети любят загадки. В еще одном исследовании ученые обнаружили, что дети, которые не получают ответов на «как» или «почему», придумывают собственные объяснения. И даже когда они получают ответы, они часто не успокаиваются. Они задают еще одно «почему» или оспаривают предложенное объяснение.

Но мы еще не указали самую важную причину, по которой дети становятся хорошими философами: их просто не волнует, что они кажутся глупыми. Они еще не усвоили, что серьезные люди не тратят время на некоторые вопросы. Как объяснил Мэтьюс:

Философ спрашивает: «Что такое время?» – когда другие взрослые бездумно считают этот вопрос абсолютно ненужным. Они могут желать узнать, достаточно ли у них времени, чтобы сделать покупки на неделю или захватить газету. Они могут хотеть знать, который час, но им не приходит в голову спросить: «Что такое время?» Святой Августин хорошо сформулировал этот вопрос: «Что же такое время? Если меня никто не спрашивает, я знаю. Но если я хочу объяснить это вопрошающему, я в недоумении».

Я потратил годы, пытаясь ответить на вопрос, который звучит не менее глупо: «Что такое закон?» Я профессор права, это само по себе предполагает, что я знаю ответ. (Я преподаю в Мичиганском университете, где занимаю должности на юридическом факультете и кафедре философии.) Но, если быть честным, большинство юристов похожи в этом на Августина: мы знаем, что такое закон, до тех пор, пока вы не спросите, и тогда мы в недоумении.

Большинство моих коллег охотно игнорируют свое невежество. У них есть дела поважнее. И я думаю, что они считают меня глупым за то, что я застрял на этом вопросе. Но я думаю, что все мы иногда должны проявлять подобную глупость. Нужно сделать шаг назад от наших практических забот и подумать как маленькие дети. Это способ вернуть то удивление, с которым они смотрят на мир, и напомнить себе, как мало мы в нем понимаем.

* * *

В первый день второго класса Рекса попросили написать, кем он хочет стать, когда вырастет. Учительница прислала домой список карьерных амбиций детей, но не сказала, кто из них на какую карьеру нацелился. Тем не менее Рекса в списке было несложно найти. Там было несколько будущих пожарных, пара врачей, учителя, удивительно много инженеров. Но был только один «философ-математик».

В тот вечер за ужином я задал Рексу вопрос, на который все еще не мог ответить: «Мисс Кинд сказала, что ты хочешь стать философом математики. А что такое философия?»

Рекс задумался на полсекунды. Затем он сказал: «Философия – это искусство мыслить».

Я немедленно позвонил отцу. «Помнишь, как мы ужинали в той кафешке, когда я только вернулся домой из колледжа? Я сказал тебе, что хочу изучать философию, а ты спросил, что это такое. Ну теперь я знаю ответ!»

Он не помнил, да его это и не волновало. Но Рекс был прав. Философия – это искусство мыслить. Философская загадка – это задача, которая требует от нас размышлений о себе и о мире в попытке лучше понять и то и другое.

Взрослые и дети занимаются философией в разном ключе. Взрослые – более дисциплинированные мыслители. Дети – более творческие. Взрослые много знают о мире. Но дети могут помочь им увидеть, как мало они на самом деле знают. Дети любопытны и смелы, в то время как взрослые склонны к осторожности и замкнутости.

Дэвид Хиллс (преподаватель из Стэнфорда) описывает философию как «неуклюжую попытку решить вопросы, естественные для детей, с помощью методов, естественных для юристов». Это меткое описание профессиональной философии. Но оно предполагает разделение труда, без которого можно обойтись. Взрослые и дети могут заниматься философией вместе.

Больше скажу, так и должно быть. Беседы между детьми и взрослыми могут быть плодотворными в обе стороны, поскольку каждый привносит что-то свое. Они также могут быть веселыми. Философия – это отчасти игра в идеи. Конечно, мы должны думать как маленькие дети. Но мы также должны думать вместе с ними.

* * *

Эта книга вдохновлена детьми, но она не для них. На самом деле дети – это мой троянский конь. Я охочусь не за юными умами. Я целюсь в ваши.

Дети будут заниматься философией с вами или без вас. Я надеюсь заставить вас снова попробовать. И я надеюсь придать вам уверенности в том, что вы сможете говорить об этом с детьми, помогая вам увидеть философские проблемы, скрытые в повседневной жизни, и немного научить вас им.

Я собираюсь рассказать вам истории, в основном о Рексе и Хэнке. В некоторых историях Рекс и Хэнк занимаются философией. Они замечают загадку и пытаются ее разгадать. В других они говорят или делают что-то, что представляет собой философскую задачу, но сами ее не замечают. Другие истории просто о нашем неудачном воспитании; философия в них позволяет понять, что пошло не так.

Иногда мы будем думать с мальчиками. Иногда о них. А порой мы идем сами по себе и будем по-взрослому размышлять над вопросами, которые они поднимают. Но мальчики никогда не будут вне поля зрения, потому что им всегда есть что сказать.

Вместе Рекс и Хэнк проведут нас в путешествие по современной философии. Но, как и многие другие интересные экскурсии, эта будет немного причудливой. Некоторые вопросы, с которыми мы столкнемся, универсальны. Они могут возникнуть при воспитании любого ребенка. К этой категории можно отнести вопросы о власти, наказании и о Боге. Другие отражают интересы Рекса и Хэнка, например размер Вселенной. Разные дети интересуются разными вещами.

Когда родители слышат об этом проекте, они часто делятся вопросами, которые задают их дети. Есть и удивительные. Одна маленькая девочка каждый вечер перед сном в течение нескольких недель подряд спрашивала свою маму: «Почему дни продолжаются?» Мама объяснила ей вращение Земли, но было ясно, что ее интересует не механика. Я мог бы рассказать девочке о непрерывном творении – идее (распространенной среди некоторых христианских мыслителей), что Бог создает мир каждый момент, а не только самое начало. Однако я не знаю, удовлетворило бы это ее. Возможно, что вопрос девочки пришел из какого-то мрачного уголка – от недовольства миром и тем, что он на нее обрушивает.

Мои мальчики не мрачные – по крайней мере, пока. Но они постоянно любопытствуют, поэтому мы собираемся охватить много тем. Эта книга состоит из трех частей. Первая называется «Осмысляя мораль». В ней мы зададим вопрос о том, что такое права и что нужно сделать, чтобы их изменить. Мы спросим, как мы должны реагировать на правонарушения. В частности, мы зададимся вопросом, оправданна ли месть. Мы также подумаем о наказании – что это такое и почему мы его применяем. Затем мы поговорим о власти. Мы спросим, действительно ли «потому что я так сказал» может быть причиной для того, чтобы ребенок выполнял приказы. И наконец, мы поразмышляем о словах, которые не следует произносить, – о плохих сторонах языка. (Я должен предупредить вас: я немного ругаюсь, а может, и много. Не судите меня слишком строго. Я оправдаюсь в главе 5.)

Во второй части, «Осмысляя себя», мы обратимся к вопросам идентичности. Мы спросим, что такое пол, гендер и раса. Но мы не оставим без внимания мораль. Размышляя о поле и гендере, мы спросим, какую роль они должны играть в спорте. А когда мы задумаемся о расе, мы спросим, является ли она основанием для ответственности и нужно ли, скажем, возмещать ущерб за рабство и сегрегацию.

Третья часть называется «Осмысляя мир». Она начинается с вопросов о знаниях. Вместе с Рексом мы зададимся вопросом, может ли нам сниться вся наша жизнь. И мы рассмотрим скептицизм – опасение, что мы можем не знать ничего ни о чем вообще. После этого мы займемся вопросами истины и подумаем о зубной фее. Затем мы потренируем свой ум на сознании, задаваясь вопросом о том, что это такое. Мы также поразмышляем о бесконечном. И в конце нашего путешествия мы спросим, существует ли Бог.