Любознательные, непоседливые и забавные. Как разговаривать с детьми о важном просто и увлекательно

– Ну кое-что изменилось, – сказал я. Затем я объяснил, что при случае с «Ответвлением» вы используете тело рабочего, чтобы остановить вагонетку. – Это делает его похожим на «Толстого человека».

– Ну это похоже на «Толстого человека», – сказал Рекс. – Но отличается.

– Как?

Он колебался. «Ты используешь его, но это не так».

– Что ты имеешь в виду?

– Он уже на рельсах. В «Толстом человеке» его нужно поставить туда. Его надо столкнуть. Я думаю, это другое.

Рекс прав. Это разные вещи. Вопрос в том: важно ли это различие? Некоторые философы считают, что да. В «Трансплантации» и «Толстом человеке» вы вступаете в физический контакт с людьми, которых убиваете. Это по меньшей мере неприятно.

Но будет ли это иметь моральное значение? Чтобы проверить эту идею, давайте рассмотрим еще один случай. Назовем его «Толстяк в ловушке». Все начинается так же, как и в случае с «Толстым человеком»: несущаяся вагонетка, пятеро рабочих и толстяк на мосту. Но по счастливой случайности он стоит на люке, прямо над рельсами. Если вы потянете за рычаг, он упадет на рельсы внизу, остановит вагонетку и спасет пятерых рабочих. Кроме того, он умрет. Но вы и пальцем его не тронете.

Оправдывает ли это сюжет? Я так не думаю. Может быть, не так неприятно дергать за рычаг, как толкать его. Но в любом случае вы бросаете его на смерть. Механизм вряд ли имеет значение.

Литература по проблеме вагонетки обширна[9 - Возможно, самым неожиданным было последнее слово Томсон на эту тему. Ближе к концу жизни она изменила свое мнение. Томсон решила, что перенаправление вагонетки в «Постороннем у рычага» все-таки недопустимо. Она пришла к выводу, что этот случай был таким же, как «Трансплантация» и «Толстый человек». Если Томсон права, это означает, что проблему вагонетки не нужно решать вовсе, поскольку проблема все время заключалась в согласовании наших суждений об этих случаях. Большинство людей, однако, продолжают считать допустимым направить вагонетку в ситуации «Посторонний у рычага», оставляя проблему вагонетки нерешенной.]. Она содержит огромное количество головокружительных примеров. И они быстро становятся запутанными. Они включают в себя лавины, бомбы, вторые тележки и лентяев у стрелок.

Этот уголок философии иногда называют вагонетковедением. Название это отчасти уничижительное, сигнализирующее о том, что что-то слетело с рельсов. Мы начали с серьезных моральных вопросов – об объеме и границах наших прав – и каким-то образом оказались в бесконечных спорах о вагонетках, изложенных в невозможных в реальности историях.

Для стороннего наблюдателя это кажется безумием. Моя любимая критика вагонетковедения была написана железнодорожным инженером Дереком Уилсоном. Он отправил это письмо в газету Globe and Mail:

Этические дилеммы, связанные со сбежавшей вагонеткой, иллюстрируют неосведомленность в ситуациях, которые заставляют глаза людей стекленеть на уроках философии. Вагонетки и поезда вряд ли сбегут, потому что они оборудованы «педалью мертвеца», которая нажимает на тормоза, если водитель недееспособен.

У потенциального спасателя не будет выбора «повернуть стрелку», потому что стрелки на путях заблокированы для предотвращения вандализма. А реакция спасателя будет зависеть от скорости вагонетки. Если бы скорость была меньше 15 км/ч, спасатель мог бы запрыгнуть в вагонетку, нажать на гудок и спасти пятерых. Если скорость была меньше 30 км/ч, то спасатель (с ключом от стрелки) мог нажать на рычаг и убить только одного человека на ветке.

Если бы вагонетка двигалась быстрее 30 км/ч, то нажатие на стрелку привело бы к сходу с рельсов, в результате чего пострадали бы или погибли пассажиры, но были бы спасены рабочие на путях. Поэтому лучший выбор – позволить занятой вагонетке проехать по главному пути и, к сожалению, убить пятерых рабочих.

Мне нравится это письмо по двум причинам. Во-первых, это напоминание о том, что реальный мир никогда не так прост, как философские гипотезы.

Иногда он еще проще. Так считает Уилсон. Если вы немного знаете о вагонетках, считает он, вы увидите, что проблему вагонетки легко решить.

В то же время Уилсон показывает нам, что реальный мир сложнее, чем рассказы философов. Посмотрите, как много мы упустили: педали мертвеца, скорость вагонетки и, что очень важно, тот факт, что стрелка, скорее всего, будет заблокирована.

Реальные проблемы с настоящими вагонетками совершенно не похожи на проблему вагонетки! И все же у философов есть веские причины рассказывать простые истории. Мы пытаемся выделить одну проблему, в то время как реальный мир имеет неприятную привычку подбрасывать несколько одновременно.

Вторая причина, по которой мне нравится письмо Уилсона, заключается в том, что, даже критикуя философов, он занимается философией. Его интересы утилитарны – спасти как можно больше людей, поэтому он повернет стрелку и убьет одного, если скорость вагонетки будет меньше 30 км/ч. Но если бы вагонетка ехала быстрее, он позволил бы ей убить пятерых, чтобы спасти (предположительно большее число) людей в вагонетке от гибели при сходе с рельсов.

Уилсон считает очевидность того, как именно мы должны поступать, настолько явной, что она не требует аргументации. Но это далеко не так. Если бы Уилсон был на моих занятиях, я бы спросил его, что он думает о «Трансплантации». Я бы хотел знать: если Уилсон готов убить одного рабочего, чтобы спасти пятерых (когда вагонетка движется со скоростью от 15 до 30 км/ч), будет ли он также отнимать жизнь в «Трансплантации»? Если он ответит «нет», мы начнем работать именно с теми историями, которые его раздражают.