Почти родные

Если Яр когда-либо и узнает о нас с Андреем, то не от меня.

– Ясно…

Официант приносит заказ. Я опускаю глаза к чашке. Пауза затягивается.

– Я на следующей неделе улетаю, – продолжает Яр. – Хочу закончить дела на старом месте и буду переводиться в Россию. Насовсем.

Еще вчера я проводила время с Андреем, он стал моим первым мужчиной. Чувства к Ковалёву очень сильные, но и с Ярославом у нас было много общего. Особенно взаимопонимания.

– Даже спрашивать не буду, в чем причина резкого изменения твоих планов по возвращению в Россию.

– Зря. Я тогда до последнего надеялся, что ты согласишься на мое предложение, но ты отказалась. Мой перевод – это ради тебя.

Слова Ярослава режут по живому. Сказать можно все что угодно, а на деле Гордеев поставил перед фактом, что нашел себе работу за границей, и улетел без меня. Наше общение сошло на нет, и сейчас я не знаю, как все обстоит в действительности. Может, Яр специально так говорит, зная, какая я эмоциональная и отзывчивая? Тем не менее, ничего со мной опять не обсуждает. Разве так делают?

– Сожалею, что так получилось. Пока я не готова ответить тебе взаимностью. Никогда не просила менять планы ради меня, ты это делаешь по своей инициативе. – Беру телефон и смотрю на время. – Извини. Мне уже пора. – Поднимаюсь на ноги.

– Я позвоню тебе на днях?

– Да, – соглашаюсь я, точно зная, что, пока Ковалёв не улетит, не отвечу на звонок Яра.

Из кафе ухожу с тяжелым сердцем. Долго сижу в своей ласточке на парковке. Наблюдаю, как Яр выходит из заведения и идет к машине. Вообще-то я заготовила красивую речь, чтобы нормально закончить общение с Гордеевым, а в итоге обошлась несколькими сухими фразами. В этом вся я. Почему не получается быть открытой, когда того требует ситуация?

Уведомление в телефоне заставляет отвлечься от грустных мыслей. Через полчаса съемка, нельзя опаздывать.

Работа немного отвлекает. Я до позднего вечера не выпускаю камеру из рук. По дороге домой звоню маме и долго болтаю с близнецами. Это окончательно приводит в чувство.

Я поступила правильно. Сейчас Андрей и мои эмоции в приоритете. Зачем заниматься самообманом и уговаривать себя на то, чего на самом деле не хочешь с другим человеком?

Дома стоит непривычная тишина. В гостиной пусто. На кухне никого. В тренажерном зале тоже. Закрадывается мысль, что Ковалёв съехал. Но его вещи и сумка на месте. Щелкаю чайником и лезу в холодильник. Заодно пишу Андрею сообщение.

«Где ты?»

Он ничего не отвечает. Я не спеша ужинаю, пытаюсь не накручивать себя, убеждая, что нет причин для волнения. Но когда Андрей не дает о себе знать ни через час, ни через полтора, набираю его. Абонент вне зоны действия сети. Замечательно! И у кого узнавать, где Ковалёв и что?

К счастью, не приходится этим заниматься. В прихожей слышится шум. Андрей вернулся не один. До меня доносятся голоса. Ковалёв отдает кому-то распоряжение нести некоего Тайсона наверх.

Ничего не понимая, иду навстречу. Заметив огромный тренажер, который раньше видела лишь по телевизору, прихожу в еще большее недоумение.

– Что это? И куда ты распорядился его отнести? – интересуюсь я.

– Привет. – Ковалёв чмокает меня в щеку и обнимает за талию. – Так надо. Потом все объясню.

Вспоминаю о нашей договоренности, что я буду слушаться Андрея, и решаю не нагнетать обстановку раньше времени.

Грузчики относят «Тайсона» ко мне в комнату и ставят в угол, где я планировала разместить аквариум. Бабушка разводит рыбок, они у нее часто плодятся, и она хотела отдать мне несколько мальков.

Андрей расплачивается с грузчикам, и мы остаемся одни. Тайсон с подарочным бантом и боксерскими перчатками, которых у меня отродясь не было, красуется в моей комнате.

– Ты же потом его уберешь? – спрашиваю я.

– Нет, – смеется Ковалёв. – Будешь с ним эмоции свои выплескивать. Может, тогда на меня меньше сил останется.

– В таком случае ему еще одной детали не хватает. Нет, даже трех. Двух рук и члена.

Андрей улыбается шире:

– Сегодня в тренажерном зале со мной позанимаешься, а завтра с Тайсоном будешь боксировать. Втянешься. – В голосе Ковалёва слышатся нотки уверенности.

– За это с тебя две фотосессии.

Андрей никак не реагирует на мое заявление. Лишь коротко бросает:

– Переодевайся. Жду тебя внизу.

Боксом до этого дня я не занималась, даже в шутку не пыталась боксировать. Андрей это знает, однако, когда мы начинаем тренировку, он и бровью не ведет. Становится в стойку, показывает, чтобы повторяла. Просит ударить его.

Это я запросто. Со всей силы бью Ковалёва в плечо, но он отступает.

– Еще, – требует, отбивая мои удары, но при этом сам их не наносит.

Мы двигаемся по залу десять минут, пятнадцать! По позвоночнику льется пот. Эта тренировка безумно изнуряет!

– Ты гоняешь меня по комнате и отбиваешь каждый удар! Я не могу в тебя попасть. Лучше и правда с Тайсоном. Он хотя бы в углу стоит и не бегает от меня по всему залу! – чуть ли не хнычу я.

– Потому что ты не думаешь, куда бить. Обрати внимание на мою левую сторону, она совсем открыта, но ты бьешь только вправо.

Ненавижу спорт и все, что с ним связано. С размаху бью, куда указал Андрей, и снова промахиваюсь.

– Завтра будет болеть все тело! – ною я.

Ковалёв улыбается. Ловит в кольцо рук. Я снимаю перчатки и осторожно провожу ладонями по крепким плечам, тянусь к чувственным губам. Поцелуй длится вечность. На мгновение прерывается: теперь Андрей снимает перчатки. Подхватывает меня под ягодицы и несет к матам.

Потные и заведенные, мы продолжаем целоваться на полу. Я специально надела самые короткие шорты и топ. Не зря. Потому что сейчас руки Андрея в нужном месте. Но вдруг все резко заканчивается. Ковалёв шумно дышит и смотрит пристально.

– У меня есть классная идея. Я уже вела однажды такой проект: девочка развивала блог с нуля. Мы почти неделю провели в разных локациях, снимали для нее материал. Я сделаю красивое видео из твоих фотографий, что-то снимем на телефон. Подписчики увидят тебя с другой стороны, обещаю. Хочешь? – предлагаю я.

– Видео? То самое?

– Вообще-то я говорила, что удалю его…

– И как? Удалила?

– Удалила! Я умею держать слово.

Андрей обнимает крепче.

– Горячая, импульсивная, но при этом честная и открытая. У нас с тобой много общего.