Оценить:
 Рейтинг: 0

Легенда

Жанр
Год написания книги
2021
Теги
<< 1 ... 7 8 9 10 11
На страницу:
11 из 11
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– Не соглашусь. Помнишь, что я говорил о твоей прабабке? Она потеряла своих сыновей, и, возможно, в ту ночь специально призвала Охотника, чтобы он помогал тебе. Пока он рядом – ты живешь. Когда он исчез – ты едва не умер.

Я начинаю улавливать, о чем толкует Август.

– Знаю, тебе понадобится время, чтобы все обдумать, – он улыбается, – Давай перекусим и слегка отвлечемся от этой темы. Петр должен приехать примерно через пару часов, если, конечно, повезет с паромом, а нам надо сообразить, как разместить студентов в этой норе и организовать спальные места.

Я с радостью следую за ним. Он прав – нужно заняться делами.

Прошлое

Старший не заметил, как провалился в сон, сказалась усталость, как-никак, бежал несколько часов. Он хоть и был налегке, но все равно вымотался, от тепла и сытости его быстро разморило. Бежать в бледном свете луны было нелегко, приходилось продвигаться буквально вслепую, надеясь, что ночное зрение не подведет, и он не споткнется и не оступится.

Лес для большинства казался живым существом с каким-то зловредным разумом, он словно нарочно замедлял продвижение людей, пытался сбить их с пути и увести в сторону, но этот человек уверенно стремился к месту назначения. Пока снег не выпадет, в чаще так и будет царить кромешная темень, всепоглощающая, жадная, в которой легко потерять не только направление, но и самого себя. Многие торгоны боялись осенних ночей, их непроницаемо плотного мрака; в эти часы они старались держаться ближе к своей деревне, к знакомым местам. Исключением были сыновья вожака – те будто обладали особым зрением, которое не подводило их даже в облачную погоду. Что старший, что младший – оба проводили много времени в тайге, бесстрашно бросая вызов самым беспросветным ночам. Сородичей поражало их поведение; людская молва приписывала братьям сверхъестественные способности. На деле все обстояло гораздо проще –мальчики с детства учились преодолевать страх, подначивая друг друга и сбегая из безопасности своих домов в неизвестность ночи. Они терпеливо ждали, когда взрослые уснут, и под покровом темноты тихо ускользали в лес. Вначале инстинктивно держались близко к деревне, но постепенно стали уходить все дальше и дальше. Обоих до глубины души поражала перемена, которая происходила с привычным миром, когда ночь раскидывала над ним свой усыпанный звездами полог. Им было знакомо каждое дерево в округе, каждая особенность рельефа, каждый изгиб реки, каждое озеро; но в неподвижном лунном свете все это таинственным образом преображалось, становилось чужим. Дети постепенно открывали этот мир заново, видели его изнанку, шли, крепко держась за руки, охваченные священным ужасом. Но ни один из них не дрогнул, не побежал назад, и спустя годы ночь вознаградила их за мужество – теперь они были полноправными ее обитателями.

Перед тем, как отключиться, старший продолжал видеть перед внутренним взором бесконечные ряды деревьев. Они медленно шествовали мимо, словно он стоял на месте, а лес мчался куда-то вперед и вниз. Ему с детства нравилось это ощущение, нравилось представлять, каким его видят птицы с высоты. Крошечный человечек, затерянный в бесконечном зеленом море тайги. Такой маленький, но такой самоуверенный, способный бросить вызов силам природы и одержать над ними верх. На бегу он становился чем-то большим – свободным, сильным, быстрым. Он несся наперегонки с ветром, и лес покорно расступался, отводил в сторону ветки и отодвигал цепкие кусты, из ниоткуда появлялись и покорно ложились под ноги удобные тропы, с которых непостижимым образом исчезали поваленные деревья и прочие препятствия, а речки по его прихоти меняли свои русла прямо на глазах. Он бежал, испытывая восторг от открывающихся возможностей, ноги без устали несли легкое тело, и казалось, что еще чуть-чуть – и он сможет обогнать время. Вынырнуть в далеком будущем, где все будет по-другому, он не знал, как именно, просто иначе, не так, как сейчас. Он слышал свое дыхание – ровное и глубокое на открытой местности, прерывистое и тяжелое в чаще и на подъемах; слышал, как бьется сердце, как оно мощными толчками разносит кровь по всему телу; слышал мягкий шорох, с которым ступня опускалась на землю, треск сучьев, шепот травы, песню ветра в ушах, назойливый писк комаров и мошкары; его слух становился таким же чутким, как у зверя. Он бежал – и его зрение улавливало малейшую неровность почвы, каждое препятствие, которое нужно было перепрыгнуть; они не замедляли его продвижение, наоборот, разгоряченные мышцы требовали все новых испытаний; преодолев очередной сложный участок, он чувствовал торжество и довольство, и это в свою очередь заставляло его с новыми силами устремляться вперед. Иногда бурлящая радость, которую он испытывал в эти минуты, вырывалась наружу мощным звериным рыком, которым он оглашал округу, звуком, исходящим из самого нутра, из самых темных глубин, словно там все время таился какой-то хищник, и лишь в такие мгновения он мог заявить о себе.

Старший всегда бегал в одиночестве – ему ни с кем не хотелось делить эти минуты, когда он сливался с лесом, становился с ним одним целым. Они были слишком драгоценными, чтобы разбрасываться ими направо и налево. Впрочем, он и так был единственным, кто мог бежать часами. Отец вначале не одобрял этого, но вскоре, когда мальчик подрос, нашел применение его способностям и стал часто отправлять на разведку. Его выносливость быстро снискала уважение среди соплеменников.

Едва заметив сигнальный дым и поняв, откуда он поднимается, отец незамедлительно отправил сына в путь, а сам с отборными воинами двинулся следом. Его не отпускала необъяснимая тревога. Вожак старательно скрывал свою любовь к младшему, и на людях всегда был с ним суров и холоден. Но он прекрасно видел, как тот отчаянно пытается заслужить такое же уважение, как старший брат. С одной стороны, он поощрял его амбиции, в конце концов, именно это должно было сделать из него не просто мужчину, а лидера, который унаследует власть, с другой – он места себе не находил от беспокойства, когда мальчик в одиночку отправлялся на охоту. Он понимал, что ручной волк не сможет защитить младшего от всех возможных опасностей. И поэтому, не мешкая, тронулся в дальний путь, прекрасно зная, что его люди устали.

Они добрались до заброшенных жилищ перед самым рассветом, измотанные, голодные, замерзшие. Вожак оставил спутников поодаль, под сенью деревьев, и в одиночестве направился туда, где несколько лет назад напал и перебил пришельцев с юга. За это время следы пребывания людей практически стерлись, единственным свидетельством были только деревянные изгороди да постройки, порядком обветшавшие, но еще вполне пригодные для ночевки.

Кирилл

Не знаю, чувствует ли человек, когда его жизнь дает трещину. Наверное, он улавливает что-то, какой-то глухой звук, который иногда можно услышать перед ледоходом. Когда идешь вдоль берега, и до тебя доносятся мощные хлопки, словно кто-то запускает фейерверки под водой. Это трескаются огромные, со стадион, льдины. Их поверхность до поры до времени остается цельной, но многочисленные трещины ослабляют ее, и порой достаточно одного толчка, чтобы казавшаяся несокрушимой глыба легко распалась на осколки, а потом была перемолота в крошево.

Это напоминает тектонические процессы, которые происходят под землей – напряжение копится годами, веками, тысячелетиями, чтобы выплеснуться в один миг. И тогда извергаются вулканы, земля уходит из-под ног, рушатся города, проваливаются в небытие озера и острова. Но мало кто может вовремя уловить знаки, предшествующие катастрофе.

Мы с братом говорили о многом, он единственный человек, с которым я мог затрагивать любые темы без страха задеть его чувства. Он не мог быть неискренним, и всегда старался отвечать на вопросы предельно честно. Это меня обезоруживало – его неумение притворяться. Если я заступал на запретную территорию, он умолкал. Или уходил.

Однажды он сказал, что мои бестактные, казалось бы, вопросы, помогают ему лучше понять себя. Странно, что его склонность к анализу всего и вся не затрагивала его самого. Я до сих пор не могу понять, каково ему было тогда. После возвращения он только и делал, что пытался разобраться в себе и искал какой-то свой путь. По крайней мере, со стороны метания брата выглядели именно так.

Может, он искал ту самую трещину, которая разделила жизнь на до и после, искал, чтобы обнаружить нулевую точку и начать заново. Самым первым и очевидным вариантом стал выстрел Айзека.

Стыдно признаться, в тот день я проявил себя не лучшим образом. Черт возьми, я ведь доктор, меня учили оказывать первую помощь! Я столько лет потратил на обучение! Но годы лекций, семинаров, практики не подготовили к тому, с чем мне пришлось столкнуться. Да, я не имел дела с огнестрельными ранениями, но это не может служить оправданием. Если бы не Август, который, в отличие от меня, не растерялся…

Я был в курсе прошлого дяди, в самых общих чертах, конечно – у нас в семье строго придерживались официальных биографий, в которых не было ничего такого, о чем нельзя рассказать посторонним, только общие факты. Где учился, служил, единственная запись в трудовой. Не скажу, что подобное умолчание насаждалось; мы привыкли соблюдать осторожность в таких делах. С той же целью, наверное, весь прошлый век вожаки и старейшины скрупулезно уничтожали данные о нашем роде. Мы никогда не узнаем истинных причин, сподвигнувших наших предков на столь радикальный шаг.

Те, кто начал это дело, давно покоились в земле, когда Айзек перенял бразды правления. Может, наш дед успел ему сообщить то, что хранили в строжайшем секрете десятилетиями. Но он погиб рано и внезапно, ему было за сорок. По нынешним меркам – совсем молодой. К сожалению, возраст не способен застраховать от несчастного случая. Перед гибелью он успел женить младшего сына. Я до сих пор не в силах понять, почему его выбор пал на девушку, в которую был влюблен старший, и чем объясняется поспешность и категоричность в принятии такого решения. Вряд ли дело было в неведении – деревня маленькая, и скрыть отношения что сейчас, что тогда было невозможно. Дед наверняка знал все и обо всех, как и Айзек. Мама же никогда не рассказывала об этом периоде своей жизни, даже свадебные фотографии прятала в самом дальнем углу шкафа. Хотя про мое детство она говорила часто и с удовольствием, и все снимки держала под рукой, на самом виду. До моего появления – тишина. Сейчас я думаю, что была какая-то история, которая незримыми нитями связывала всех действующих лиц. И никто из них так и не удосужился открыть правду.

Может, это и была та самая трещина, которую надеялся обнаружить Алек. Но он начал распутывать историю с конца, когда большинства ее участников не было в живых.

Как-то брат упомянул слова Акима, что все мы являемся суммой действия и бездействия наших предков. Они заставили меня по-другому взглянуть на историю своей семьи. Казалось бы, как отсутствие действия может повлиять на потомков, ведь если кто-то чего-то не сделал – значит, и последствий не должно быть. Но ведь Август так и не посмел пойти против неписаных законов рода, и не увез маму прочь, как хотел с самого начала их отношений. Он предпочел отойти в сторону.

Алек всегда был скептиком, и упорно отрицал участие неких мистических сил в жизни людей, при этом признавал случайное влияние обстоятельств. Он не верил в проклятие, якобы довлеющее над нашим родом и искал причины происходящего в конкретных событиях и людях, их словах и поступках. Ему следовало копнуть глубже и обратить внимание не на известные моменты истории семьи, а на белые пятна, которые старшее поколение упорно замалчивает. Но брату не хватило времени распутать этот клубок. Алек знал, что времени у него немного, и старался успеть как можно больше. Он торопился, бежал, не в силах остановить эту гонку.

Брат не верил в проклятия, он был убежден, что это душевные травмы, передаваемые из поколения в поколение, растущие как снежный ком, усугубляющиеся со временем, потому что родители неосознанно причиняли своим детям ту же боль, что и их собственные отцы и матери. Он надеялся разобраться со всем этим и разомкнуть порочный круг, но не сумел. Ему хватило сил встретиться лицом к лицу с тем, что преследовало его по пятам всю жизнь. Хватило мужества признать их присутствие – это его едва не сломало, но он выкарабкался. Почти.

Алек

Август, убедившись, что к приему гостей все готово, решил сходить к месту стычки. Не знаю, что он собирался там обнаружить. Минуты, что я провел в тишине квартиры в полном одиночестве, показались вечностью. Нелегко выстоять в бою с собственными мыслями, куда сложнее, чем с противником из плоти и крови. С последними проще – ты знаешь, куда и с какой силой надо бить, чтобы вывести их из строя. Их реакция предсказуема и ожидаема. С мыслями все не так – порой невозможно справиться с их потоком. Особенно когда перед этим впервые потерпел сокрушительное поражение в борьбе со своей темной половиной.

В ожидании Августа я нервно вышагивал по комнате, но потом вышел на балкон. К вечеру жара ослабила свою удушающую хватку, и город вздохнул с облегчением. В выцветшем почти до белизны небе стали проявляться и другие цвета. Ласточки без устали носились над двором, уверенно рассекая воздух острыми крыльями и искусно маневрируя между проводами. Их гнезда прилепились под шиферными крышами деревянных домов, откуда и подавало свой голос многочисленное голодное потомство. Я провел несколько минут, наблюдая за полетом взрослых птиц и испытывая чувство, близкое к восхищению – стремительные, легкие, прекрасно знающие, зачем они здесь. Их жизнь была расписана буквально по минутам: зайдет солнце, они отправятся спать, как рассветет – вновь вылетят из гнезд. Совсем скоро на крыло встанет новое поколение; не пройдет и месяца, как они большой стаей отправятся на юг, чтобы вернуться весной в этот же двор. Может, кто-то из родителей не сможет преодолеть долгий путь, и их гнездо займет один из птенцов.

Я стою, облокотившись о перила, когда появляется Август, он шагает быстро и уверенно. Издали пытаюсь понять, что он выяснил, но его лицо непроницаемо, заходя в дом, он коротко машет рукой – то ли мне, то ли кому-то из соседей.

– Все в порядке. Не тревожься. Судя по следам, ты не натворил чего-то непоправимого, – он каким-то шестым чувством улавливает мое настроение и первым делом выдает то, что я так ждал.

Я поверил ему. Сразу. Без оглядки. Он все-таки Следопыт, и лучше, чем кто-либо другой, способен восстановить произошедшее. Признаю, мне очень хотелось ему верить, и это придало его словам больший вес.

Через полчаса приехали Петр и студенты. В однушке стало тесно и многолюдно.

– Рад новой встрече, – Петр, успевший с весны набрать еще пару килограммов, протянул свою пухлую руку Августу, – И спасибо, что согласились приютить усталых путников. Знакомьтесь, это Дарья, она первокурсница, но успела заявить о себе на нескольких научных конференциях, – он подтолкнул вперед застенчивую девочку, – Ну, а с остальными вы знакомы – Мир, Диана, Денис, костяк нашего кружка.

– Ванная – прямо, кухня – за углом, распределяйтесь, кому что важнее – помыться или поесть, – непривычно видеть Августа в роли радушного хозяина, он раздает указания, успевая и пошутить между делом, – Ужин готов, прошу не судить строго, чем богаты, тем и рады. Переночуем, а завтра с утра отплывем в деревню. Вещи можете оставить в коридоре, места хватит.

Я стою чуть позади, за границами освещенного тусклой лампочкой круга, прячусь в полутьме и жду, когда гости пройдут в комнату. Мир бросил на меня удивленный взгляд, Диана улыбнулась было, но тут же нахмурилась, я заметил, что в этот раз ее волосы обычного темного цвета, новенькая робко держалась рядом с ней и испуганно отвела глаза, когда увидела мои синяки, Петр замешкался, раскладывая багаж, а когда выпрямился, присвистнул:

– Что, опять участвовал в уличных боях?

– Нет, сходил в аптеку, – невольно усмехаюсь, ведь, по сути, так и было.

– Ну-ну, – недоверчиво качает головой Петр. Замечаю тревогу в его глазах – с чего бы вдруг? Он раньше не проявлял такого участия. Видимо, что-то изменилось. Пока я ломаю голову над этой загадкой, подходит Денис:


Вы ознакомились с фрагментом книги.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
<< 1 ... 7 8 9 10 11
На страницу:
11 из 11

Другие электронные книги автора Следы на Снегу