На перепутье

За окном ярко сияет весеннее солнце, с крыш начинает капать, чувствуется, что зима отступает.

– Как здоровье? – справляется Аким у меня, – Рана зажила?

– Да, все в порядке, спасибо. Иногда побаливает, но это случается все реже, – будь на месте старика другой человек, и задай он тот же вопрос, я б его просто послал.

– Что ты собираешься делать дальше? Есть какие-то планы на будущее?

Я ловлю на себе напряженный взгляд Августа – ему тоже интересно услышать ответ на этот вопрос.

– Пока не знаю. Я не определился. Думал, вы мне поможете. Направите, куда нужно. Или хотя бы намекнете, что делать дальше.

– Я, конечно, умею видеть задатки, которые заложены в детях, но чем взрослее ты становишься, тем сложнее становится их выявить. Тебе уже сколько? Двадцать шесть?

– Двадцать пять.

– Вот-вот, это возраст, когда за жизненным опытом сложно рассмотреть то, что было в тебе изначально. Так что, не обессудь, я могу подсказать тебе только примерное направление, на которое стоит обратить внимание, но выбор будешь делать ты сам. Обычно я стараюсь учитывать родословную, предрасположенность к тому или иному виду деятельности, которую ты унаследовал от родителей, бабушек-дедушек и прочих предков. Я всегда думал, что ты сын Айзека, но это, как оказалось, было ошибкой. Что ж, придется внести поправки.

– А разве не все равно? Ведь Айзек – мой брат, мы из одной семьи, – Август отпил чай и взял еще один кусок пирога.

– Ты бы согласился, скажи я тебе, что вы с ним одинаковы? Конечно, нет, и будешь совершенно прав. Вы – разные, у вас похожий набор способностей, но какие-то выражены сильнее, а другие, наоборот, отодвинуты на задний план. Айзек по натуре лидер, он амбициозный, жесткий, расчетливый, властный. Он готов рисковать, драться за место вожака, подавлять волю окружающих, не боится использовать их в своих целях и манипулировать ими. Вы не можете отрицать, что он действительно многое сделал для нашего рода.

Мы оба киваем, между тем Аким продолжает:

– А ты, Август, одиночка, ты Следопыт. Тебе нет нужды самоутверждаться, поскольку ты держишься вне той структуры, которую выстроил твой брат. У тебя собственный кодекс, и ты ему следуешь неукоснительно, даже если это во вред тебе самому. Насколько я могу понять из твоих поступков, в этом своде правил есть и пункт про долг перед своим родом – именно поэтому ты и выполнял задания своего брата на протяжении стольких лет. Не потому, что ты ему подчинялся, а в силу своих внутренних убеждений. Тебе нравится держаться в тени, но в какие-то моменты ты можешь брать на себя ответственность и недолго побыть в роли вожака. Но ты бесхитростен, борьба за власть, интриги и прочая политика тебе чужды, поэтому ты готов уступить свой временный пост любому достойному кандидату. Но все же ты умеешь использовать людей в своих интересах, признай это.

Август усмехается:

– Да, старик, ты действительно видишь людей насквозь. А что ты скажешь про сына? Какой он?

Аким снова пристально всматривается в мое лицо. Я выдерживаю его взгляд, но мне немного не по себе, кажется, что его глаза заглядывают в самые потаенные уголки моей души. Я боюсь, что старик может увидеть, я столько всего там похоронил – то, что мне хотелось забыть: и боль, и страх, и сомнения, и разочарования, и вину. Особенно вину. Все мы хотим выглядеть хорошими в чужих глазах, и часто это нам удается. Мы просто подыгрываем их представлениям о нас – это легко. Если человек думает, что он разбирается в людях, то польстить его самомнению нетрудно. Тут улыбка, там приятное слово плюс пара красивых жестов – и все, твой образ положительного героя уже создан. И поскольку человек – существо консервативное, ему будет сложно изменить свое мнение. Он будет до конца этому сопротивляться, продолжать верить и оправдывать тебя, пока ему не откроется правда.

– Мне всегда сложно было прочитать тебя. Ты из тех немногих людей, чей путь может повернуть куда угодно. В тебе заложено очень многое. Это может показаться прекрасным даром, но если взглянуть с другой стороны – ты вынужден всегда находиться на перепутье, стоять перед выбором, отказываться от одного в пользу другого, закрывать одну дверь, чтобы открылась другая. Это трудно – начинать каждый раз заново. Когда ты был ребенком, я видел, что ты рискуешь запутаться в себе, своих желаниях, и в итоге можешь ничего не достичь.

– Так и случилось, – я хмуро разглядываю дно своей чашки.

– Почему ты так думаешь? – с неподдельным интересом спрашивает Аким.

Очень не хочется озвучивать мысли, которые терзали меня после встречи с бывшими учителями и одноклассниками, но раз уж мы говорим начистоту, то я решаюсь:

– У меня ничего нет. Я так и не выучился ни на кого, не построил карьеру, не создал семью. Живу в чужом доме, и не знаю, что делать дальше. Даже не могу определиться с тем, оставаться мне здесь или вернуться в город. Я в тупике. И пока не вижу выхода.

– Я не собираюсь тебя утешать. Но скажу, что ты заблуждаешься насчет себя – твои достижения не обязательно должны иметь какое-то зримое или документальное подтверждение. Диплом, дом, дорогая машина, жена и куча детей – это все, конечно, прекрасно, и бесспорно, что это показатели успешности жизни. Но это дано не всем. Вот скажи мне, в чем ты видишь свое личное счастье?

Я задумался. Вопрос был непростой, и требовал серьезного подхода.

– Не знаю, – нерешительно протянул я, – так с ходу и не ответить. Может, в гармонии. В покое.

– Вот видишь! Алек, это твоя жизнь, и не пытайся следовать тому, что навязывается окружающими. Иначе, погнавшись за тем, что тебе не нужно, ты никогда не обретешь счастья, а зря потратишь время и силы на то, что в итоге не будет дарить тебе радость.

В словах старика была логика. Я молча кивнул в ответ.

– Мы немного отвлеклись, и с твоего позволения я продолжу. С другой стороны, у тебя есть уникальная возможность попробовать себя в разных ипостасях. Ты можешь ходить путями, которые недоступны другим. Можешь развиваться в том направлении, в каком тебе хочется в этот момент. Все ниточки в твоих руках, и все они могут привести к тому, что ты сам назвал бы успехом. Заметь, не тем успехом, который считается общепринятым, а твоим личным. Это гораздо важнее, чем, скажем, грамоты или почетные звания, деньги или материальные ценности. Ты ведь понял, что я пытаюсь тебе сказать? Ты независим и самодостаточен, это делает тебя одновременно и сильным, и уязвимым. Ты можешь жить, как твой отец, без оглядки на окружающих, это дает тебе возможность смело шагать вперед, следовать своим путем. Но в то же время это делает тебя одиноким. Согласись, Август, я ведь правду говорю?

– Да, это так. Но я бы не хотел, чтобы сына постигла та же участь, что и меня.

– У него сейчас есть ты. Вы оба больше не сами по себе. Ты единственный, кто может его понять и направить, а вовсе не я.

– Так что же мне делать? – честно говоря, я запутался еще больше.

– Единственное, что я могу тебе посоветовать – держись за отца. Со временем все прояснится. Я вижу, что ты испытываешь страх, сомнения и неуверенность. Все это в порядке вещей. Просто иди вперед и не сопротивляйся своей судьбе. Поверь, рано или поздно ты услышишь тот самый зов, который и поможет тебе определиться. А пока наслаждайся передышкой, восстанавливай силы, поверь, такие периоды затишья в жизни не менее важны, чем годы бурной деятельности.

Разговор плавно перешел на другие темы, Август и Аким обсуждали деревенские дела, а я продолжал обдумывать услышанное. Вроде бы я не узнал ничего конкретного, но мне стало легче. Значит, воспользоваться затишьем? Ладно, это я с удовольствием. Хотя вынужденное безделье угнетало. Я привык, что мой день с утра до вечера заполнен делами, что мне нужно все время бежать, прыгать с одного общественного транспорта на другой, искать, расспрашивать, и даже когда я просто сидел и ждал очередного адресата, то мысленно продолжал нестись вперед. Постоянное движение стало частью меня. Только выстрел Айзека смог меня остановить. Говорят, что надо во всем находить хорошее. Что ж, пожалуй, временная передышка пошла мне на пользу.

Спустя полчаса мы направляемся к выходу, я так и не решил ничего насчет своей татуировки. С одной стороны, мне хочется ее изменить, чтобы она перестала напоминать о прошлом, с другой – как раз-таки в подобных напоминаниях мы порой нуждаемся.

В дверях Аким пожимает мне руку:

– Мне очень жаль, что тебе пришлось пройти через то, что сломало бы многих, но ты выдержал и стал сильнее. Береги себя, мальчик! Август, задержись на секунду.

Я выхожу из дома, вдыхаю теплый влажный весенний воздух, щурюсь от яркого солнца, прячу руки в карманах куртки. Капли срываются с кончиков сосулек и летят вниз, поблескивая на солнце. Сугробы как-то вмиг осели, потемнели, снег волглый и далеко не такой белый, как зимой.

Хлопает дверь, выходит Август, он выглядит встревоженным.

– Что он тебе сказал? – мы идем по улице, направляясь к дому на окраине, чтобы навестить остальную семью.

– Продиктовал инструкцию по использованию таких, как ты, – он усмехается, – Нет, просто попросил, чтобы я, несмотря ни на что, был рядом с тобой.

– Нас ждут трудные времена? – шучу, но что-то подсказывает – я недалек от истины.

Август молчит, но потом все же решается:

– Он просил меня присмотреть за тобой, чтобы ты снова не оказался там, где находился в потерянные месяцы. Предупредил, что второй раз выбраться оттуда будет невозможно.

– Что-то еще?

– Ты прав, будет трудно. И он пока не видит, чем все эти испытания для тебя закончатся.

– То есть, он боится, что исход будет не самым благоприятным? – я иду, опустив голову, раскидывая носками ботинок мокрый снег.

– Он не так выразился. Твоя история еще не дописана.

– Другими словами, ясно, что ничего не ясно, – я вздохнул.

Мне бы хотелось больше определенности. Я устал метаться по жизни. Если бы мне указали конкретное направление, я бы с радостью побежал в ту сторону. Отпала бы необходимость задумываться над каждым своим решением.

– А чего ты ждал? Пошагового руководства, что делать? Аким – не пророк, он просто очень хорошо изучил людей и умеет видеть, к чему могут привести те или иные поступки, – возразил Август.

– Ты прав, конечно. Просто иногда хочется думать, что все за тебя давно решено, и твоя жизнь записана в какой-нибудь глобальной книге судеб. Это как-то… успокаивает, что ли. Потому что в этом случае неправильных ответов не существует, все твои поступки предопределены, и тебе нужно лишь следовать заданному алгоритму.