Двойной латте в дождливый день

– Рэйден! – позвала я после нескольких секунд ступора, когда он уже спустился по ступенькам. Он обернулся, и в его глазах отчетливо читалась надежда. – Ты мне не помешаешь, я буду рада твоей компании.

Рэйден одарил меня по-мальчишески счастливой улыбкой. Он снова поднялся на крыльцо и забрал из моих рук корзинку, после чего мы направились к лужайке на берегу озера, в котором плавали утки и парочка лебедей. В парке было тихо и спокойно, несмотря на большое количество людей, которые пришли сюда отдохнуть: кто-то в одиночку, а кто-то парами и шумными компаниями.

Я подошла к берегу и достала из рюкзака булочку, которую не доела в университетском кафетерии, а потом благополучно про нее забыла. Рэйден расстелил плед неподалеку от берега и подошел ко мне. Я раскрошила булку и начала бросать ее в озеро. По зеленоватой водной глади к нам подплыли три утки и устроили между собой борьбу за разбухшие хлебные крошки. От воды пахло тиной и влажной древесиной, и этот запах навеял непрошеные воспоминания. На глазах внезапно навернулись слезы, и я закусила губу с глубоким вздохом, не давая им пролиться.

– Айви, ты в порядке?

Рэйден сделал шаг ближе ко мне, но потом замер, словно боялся нарушить незримую границу. И я была ему за это благодарна.

– Да, вспомнила кое-что… Пустяки.

Я бросила остатки крошек в воду, небрежно смахнула рукавом непрошеную слезинку и направилась к пледу.

Рэйден последовал за мной. Он не допытывался о причинах внезапной перемены моего настроения – просто молча шел рядом, и я чувствовала исходящие от него спокойствие и безмятежность, которые окутывали меня словно теплый плед.

Я села и начала выкладывать книги, взятые в библиотеке, чтобы написать доклад к следующему семинару по социологии. Рэйден устроился рядом и, сняв белые конверсы, скрестил ноги. В белых носках с желтыми смайликами, корчащими рожицы, он выглядел по-домашнему уютно.

– Мне нужно немного позаниматься, ты не против? – спросила я, приподнимая книгу.

– Нет, конечно. – Он вытащил айфон из кармана.

Пока я читала скучнейший справочник, Рэйден что-то усердно печатал на экране. Я всеми силами старалась не обращать на это внимания, но вопрос, с кем он так активно переписывается, не давал мне покоя. Неприятное чувство, словно в груди скребся дикий зверь, усиливалось с каждой минутой. Неужели это ревность?

Не выдержав, я посмотрела на Рэйдена. Он выглядел таким сосредоточенным и задумчивым. Наконец любопытство взяло верх, и мой взгляд опустился на экран его смартфона. Из-за яркого солнца было тяжело разобрать текст, но я сумела разглядеть, что у него были открыты «Заметки», а не мессенджер.

– Что ты там так усердно пишешь? – не удержалась я от вопроса.

Рэйден вздрогнул и отчего-то смутился, как будто я спалила его за просмотром порно.

– Я… э-э-э… пишу… – Рэйден прикусил щеку изнутри, а потом тряхнул головой и натянуто улыбнулся. – Эссе по литературе. Да. Решил не терять время даром. Дома перенесу все на ноутбук.

– Понятно.

Мне показалось, что он что-то недоговаривает, но давить не стала. Он ведь не лез ко мне с расспросами, когда я чуть не расплакалась у озера.

Я снова вернула внимание на учебник, а Рэйден продолжил печатать. Так мы и просидели почти час. За это время неподалеку от нас расположилась шумная компания из четырех парней атлетического телосложения и трех девушек, которые больше напоминали фотомоделей. Они громко болтали, смеялись, а потом и вовсе врубили музыку.

Я отложила учебник и стрельнула недовольным взглядом в сторону нарушителей спокойствия.

– Пойти поговорить с ними? – поинтересовался Рэйден.

– Не стоит, ты один, а их четверо.

Рэйден фыркнул:

– Я ведь не собираюсь с ними драться или хамить. Просто попрошу их вести себя потише или найти другое место – в конце концов, мы пришли сюда первыми.

С тоской взглянув на учебник, я отбросила его на край пледа и легла на спину, уставившись на голубое небо.

– Не надо. Все равно надоело читать.

Я прикрыла глаза, наслаждаясь тем, как теплые лучи солнца ласкают мое лицо и оголенную шею. Заиграл трек Young and Beautiful Ланы Дель Рэй, и я уже было подумала, что этот день не может стать лучше, как вдруг почувствовала какое-то движение сбоку от меня. Я открыла глаза и обомлела, обнаружив, что Рэйден лег на спину рядом и повернул голову ко мне. Наши руки лежали на пледе на расстоянии в несколько дюймов друг от друга. Почти столько же разделяло наши лица. Я ощутила на своем лице его теплое дыхание с нотками лайма и мяты и едва не подавилась собственным вздохом.

Вблизи Рэйден был еще красивее. В его серых глазах мерцали голубые вкрапления, а радужку словно окаймлял тонкий темный обруч. Длинные ресницы слегка подрагивали, когда Рэйден щурился от яркого света, а на полных губах играла мягкая полуулыбка.

– Расскажи что-нибудь о себе, Кнопка, – попросил он, и мне на грудь словно опустили свинцовую гирю – так проникновенно звучал его голос.

– Что рассказать?

– Не знаю, – ответил он. – Мы постоянно обсуждаем книги и фильмы, но никогда не говорим о себе. Хотя ты гораздо интереснее выдуманных историй.

Я почувствовала, как загорелись мои щеки.

– К сожалению, не могу согласиться с тобой. Порой мне кажется, что я просто пытаюсь спрятаться за всеми этими книгами и фильмами с невероятными сюжетами. Мечтаю, чтобы моя жизнь была похожа на приключения Джека Воробья, а на самом деле могу похвастаться только тем, что переезжаю с места на место с периодичностью в пару лет.

– А кто-то прозябает в одном городе на протяжении всей жизни, – парировал Рэйден. – Вы переезжаете из-за работы родителей?

– Мои родители в разводе.

– Сожалею.

Я поджала губы, вспомнив, как час назад кормила уток. Волна воспоминаний накрыла меня, и слова полились сами собой:

– Когда я была маленькой, мы с папой часто ходили по выходным в городской парк. Он покупал мне хот-дог, а я съедала сосиску и оставляла булочку. Потом мы всегда отправлялись к озеру, чтобы покормить уток. Папа шутил, что я чем-то похожа на уточку. Такая же маленькая и шумная, – я грустно усмехнулась. Я не знала, почему заговорила при Рэйдене на тему, которая у нас с мамой была под запретом. Он лежал рядом и слушал, не перебивая. – Родители развелись, когда мне было десять. Помню, тогда разразился крупный скандал.

Я замолчала.

В воспоминаниях всплыл тот вечер, когда мама плакала, а папа громко кричал. Потом он опрокинул стол… Все это время я пряталась за диваном и слышала каждое слово… Слышала удар, как от пощечины… Папа тогда впервые поднял на нее руку.

Я с шумом втянула воздух через рот и, нахмурившись, небрежно вымолвила:

– Мы с мамой переехали, и с тех пор я с ним не общалась. Знаю только, что у него теперь другая семья.

– Мне очень жаль, Айви.

Мы долго молчали. Я была благодарна ему за то, что он не стал больше расспрашивать о моих родителях и вместо этого рассказал о своем отце.

– А все мои воспоминания о папе сводятся к его рабочему кабинету, бесконечным совещаниям и вечным нотациям, что я инфантилен и безнадежный романтик, а такие рано или поздно оказываются на улице без цента в кармане.

– Твои родители тоже в разводе? – поинтересовалась я.

– Нет, но я не виделся с ними почти год.

– Почему?

Рэйден нахмурился:

– Если коротко, то они не одобряют мои решения и пытаются навязать свои взгляды на жизнь, а я не хочу играть по их правилам.