Душа без признаков жизни

Стас, не оглядываясь, вернулся в здание. Отец считает его тряпкой. Стас и так это знал, но всё же… Что-то очередной раз больно кольнуло под сердце. Злость… Злость и обида.

«Слежу, оцениваю», – слова отца пронеслись тягучим эхом в голове.

Я словно денежный актив в злосчастном бизнесе. И отец считает, что этот актив не принесет успеха в конкурентной борьбе, что само мое рождение влечет катастрофические убытки.

Была ли когда-нибудь хоть малая эмоциональная связь между ними? Стас не мог вспомнить. Больше походило, что он фамильная собственность, за которой нужно присматривать, но собственность не спрашивают о желаниях и уж тем более не дают право решать свою принадлежность.

Стас хотел принадлежать лишь себе. Хотя сейчас весь смысл существования заключался в потакании желаниям отца.

Перспектива «входить» в дела не радовала. Скоро Дан станет решать за него: где быть, где гвоздить зад и в каких позах иметь девок – но последнее послушать из уст отца Стас не отказался бы. Адски любопытно. Ведь ни разу он не видел Дана с женщиной. А впрочем… Он в принципе отца редко видит.

Прожекторы в зале погасили. Осталось легкое тусклое освещение. Глаза от такого света заломило, и Стас плюхнулся на диван с кучей бархатных подушек.

На столе покоилась чья-то рюмка с недопитым виски, которую он осушил одним глотком. Сердце затрепетало от жгучей обиды: на отца, на Андриана… Отчасти – на себя, на свою бесхребетность. Хотелось выместить бешенство на ком-нибудь из окружающих. Но на ком?

Он поднялся на ноги. Пространство слегка закувыркалось от выпитого.

Эти люди… Все эти люди – против него. Люди отца. Не прошло и двух часов, как Дан был оповещен о провале своего безнадежного сына.

Горите адским огнем, твари!

Стас кинулся швырять в стену звенящие бокалы.

– Что делать с девчонкой? – грубый мужской голос прервал порыв истерики.

– Ты о чем?

– О Стелле. Ты же ее запер тут.

«Ну конечно! Стелла… Вот кто мне нужен», – оживился Стас.

Он оставил вопрос без ответа, но всем и так было понятно, куда Стас сразу направился.

Стеллу закрыли в гостевой комнате. Здесь стояла пара кресел, кофейный стол, пушистый ковер закрывал часть пола, на стенах – исполинские плакаты с изображением неведомой дребедени.

Эскортница поежилась в кресле при виде Стаса. Ему же не понравилось, что Стелла смотрит таким равнодушным взглядом. Будто вовсе и не она полчаса назад падала в ноги.

– Ну что, обдумала свое положение? Может, хочешь уже что-то рассказать? Скажем, – Стас нетерпеливо цокнул языком, – где околачивается твой дружок? На квартире мои ребята его не нашли.

«Мои» ребята, ага, как же… Пора поправить шаткое положение в этой сфере.

– Ничего я не знаю о делах Андриана, – фыркнула Стелла с холодной учтивостью. – И он мне не дружок! Он…

Девушка не закончила фразу. Сначала она осунулась и побледнела, но затем ее щеки обагрились румянцем.

– Твой сутенер?

Стас язвительно рассмеялся.

– Нет! – Стелла выкрикнула протест очень дерзко, на его взгляд, и обиженно поджала губы.

– То есть ты вольная птица? Вольная эскортница? – Стас подошел к девушке и грубо поднял ее на ноги, потянув за белоснежную руку.

Какая наглая узница…

В ее глазах промелькнула тень страха, что доставило странное удовольствие. Стас сыскал это занятным. Стелла попятилась назад.

«Вот с таким взглядом ты и должна была меня встречать», – подумал он и схватил ее за тыльную сторону шеи.

Девушка отстранилась, однако он мгновенно вцепился в рыжие волосы. Пальцы другой руки скользнули под сиреневое платье – обхватили грудь.

Он прижал Стеллу к себе. Припал ртом к точеной, гладкой шее. На коже остался след от его похоти, но девушка не издала ни звука.

Жестко обхватывая рукой тонкую шею, Стас силой опустил Стеллу на колени и стал расстегивать ширинку на штанах.

– Не надо, – уверенно выговорила девушка и вцепилась в руку. – Я и так сделаю, что скажешь.

Тон ее заставил остановиться. Стас с омерзением оттолкнул Стеллу к стене. Такая покорность сейчас претила ему.

Какого черта? Только что она была в ужасе, а теперь сама не против стянуть с меня штаны? Нет… Это не то.

– Убирайся отсюда, – гаркнул Стас, сверкнув на Стеллу глазами. – Живо!

Девушка заторможено покинула его. Придется вымещать злость на ком-то другом. Он упал в кресло и с досадой закатил глаза.

Где? Где может быть Андриан? Ни одна шалава не сравнится с удовольствием набить другу морду.

Стас схватил серебряную табакерку с кофейного стола и запустил в дверь, вкладывая в этот бросок скопившийся в жилах яд ненависти. От звона, грохота и вида, разлетевшихся по комнате, окурков – зверь внутри приятно замурчал. Но вскоре обезумел. Потребовал новых приступов буйства.

Он сдернул бледную картину со стены и разломал о колено.

– Развлекаешься? – протянул голос за спиной.

Стас узнал Ильдара Ждахина.

– Почему ты еще здесь? Разве тебе не нужно зад отцу прикрывать?

– Сегодня его зад во мне не нуждается. Чего не скажешь о твоем.

Ждахин закрыл дверь и опустился увесистым телом в кресло, которое протяжно заскрипело, точно вот-вот порвется обивка.

– Это мне решать, – огрызнулся Стас. – Только не говори, что отец отправил тебя помочь.

– Я сам решил помочь.

– С каких пор ты спущен с поводка? – прыснул Стас и сел в кресло напротив. Одну ногу он непринужденно свесил с подлокотника.

Стас на дух не переносил, когда другие замечают в нем озабоченность какой-то проблемой, но держаться невозмутимо скверно дается в таком настроении. Раздражение просачивается из него, как воздух из дырки в надувном матрасе.