Я – твой должник

И деньги у него водились. Об этом все шушукались. Кто-то из родственников оставил ему небольшое состояние. Он вечно устраивал вечеринки, и на семнадцатилетие получил автомобиль. С откидным верхом. Мне двадцать семь, и я уверена, что у меня такого не будет. Райан и Джейк колесили по Лондону в открытой тачке, с гремящей музыкой, словно рок-звезды. В сущности, это Райан ввел Джейка в этот крутой, навороченный, блестящий мир элиты. Они ходили по клубам, которые попадают в таблоиды, а потом хвастали целый день. Когда я подросла, мама иногда стала отпускать меня с ними: у меня было такое чувство, словно я выиграла в лотерею. Они купались в лучах славы, и часть ее перепадала мне.

Еще Райан по-настоящему добрый. Навсегда запомню вечер, когда мы пошли в кино. Я как раз поссорилась с мальчиком по имени Джейсон, а за нами сидела компания его приятелей. Они принялись насмехаться надо мной, и тут Райан молниеносно развернулся и налетел на них. На следующий день вся школа шепталась: «Райан любит Фикси!»

Я, конечно, смеялась. Отшучивалась. Но сама была сражена наповал. Казалось, что теперь мы связаны друг с другом. И все время думала: «Мы же будем вместе? Так ведь и должно быть?»

В последующие годы мне не раз казалось, что у меня есть шанс. В «Пицца-Экспрессе», когда он чмокнул меня при встрече. Когда ущипнул за бедро. Спросил, есть ли у меня сейчас кто-нибудь. На папиных похоронах сидел со мной рядом и слушал, как я бесконечно говорю об отце. На мое совершеннолетие пел под караоке «Не хочу упускать ни мгновенья», глядя прямо на меня. Сердце мое трепыхалось, как ополоумевшая бабочка, и я твердила себе: «Вот же оно, вот!..», но Райан в тот вечер ушел с девушкой по имени Тамара. И следующие годы я только плакала, глядя, как он встречается, наверное, с каждой девушкой в Западном Лондоне, ни разу не оглянувшись на меня.

Пять лет назад он уехал в Лос-Анджелес, чтобы стать кинопродюсером. По-настоящему. Ничего более гламурного и недосягаемого представить себе нельзя. До сих пор храню визитку, которую он мне оставил перед отъездом: абстрактный логотип и адрес на бульваре Уилшир.

Было бы легче забыть о Райане, если бы он исчез навсегда – так нет же. Он то и дело приезжал в Лондон и навещал Джейка, словно вспышкой озаряя собой все вокруг. Его волнистые белокурые волосы выгорели от постоянного пребывания на солнце. Он без конца рассказывал о знаменитостях. Бросал между делом «Том», и я задумывалась: какой еще Том? А когда доходило, что это он о Крузе, сердце екало: с ума сойти, я знакома с человеком, который лично знает Тома Круза!

С другими парнями я при этом, конечно, встречалась. Но в сердце прочно обосновался Райан. И в прошлом году, через шестнадцать лет после нашей первой встречи, он приехал на день рождения Джейка, поддатый и несчастный. Подробностей я так и не вытянула, но в целом он жаловался на руководителя киностудии, который им помыкал.

Слушатель из меня хороший, и я сочувственно поддакивала, пока Райан честил того типа. Наконец он выдохся и молча смотрел на меня. Именно на меня. Словно только что признал во мне выросшую, повзрослевшую женщину. Он сказал: «Знаешь, Фикси, ты мне всегда нравилась. Ты такая естественная. Ты как глоток свежего воздуха». И выдал с удивленным видом: «И почему только мы не вместе?»

Сердце у меня колотилось, но я в кои-то веки сохранила спокойствие. Посмотрела на него, помолчала и произнесла: «Что же».

А Райан ответил своей ленивой улыбкой и повторил: «Что же».

Боже, это было волшебно. Мы ушли через пару минут. Он повел меня на квартиру, в которой останавливался, и там всю ночь напролет сбывались мои юношеские фантазии, и не только они. Весь мой разум вопил: «Это произошло! Мы с Райаном вместе! Это на самом деле!» Десять дней я прожила в восторженном трансе.

А потом он уехал обратно в Лос-Анджелес. В смысле, он и должен был уехать, чего я ожидала?

(На этот вопрос я не отвечу. Даже мысленно. Потому что выдам тем самым самую безнадежную из своих фантазий: мы предназначены друг другу самой судьбой и теперь поймем это и больше никогда не расстанемся.)

Уезжая в аэропорт пасмурным апрельским утром, он поцеловал меня, кажется, с искренним сожалением и сказал: «С тобой было так хорошо, Фикси». Словно я диета из соков или цикл виртуальных лекций.

Я ответила настолько беззаботно, как только смогла: «Надеюсь, ты вернешься и снова ко мне придешь». И покривила душой. На самом деле я надеялась, что он закричит: «Как же я раньше не понял! Фикси, дорогая, я не могу жить без тебя, летим вместе, прямо на этом же самолете!»

Как ни странно, ничего подобного не случилось.

Потом я узнала от Джейка, что у Райана в Лос-Анджелесе девушка по имени Ариана и у них постоянные скандалы, но вообще все серьезно. Я заглядывала к ним на Фейсбук несколько раз (ну ладно, постоянно). Писала ему дружеские сообщения и удаляла их. И притворялась, что мне все равно. Перед мамой, Джейком, перед всеми. А что еще оставалось делать?

Но все это было ложью. Я так и не смирилась с тем, что его потеряла. И втайне сохраняла безумную надежду.

И вот он вернулся. Эти слова барабаном бьют у меня в голове: «вернулся, вернулся!», пока я торчу в галантерейном магазине, как одержимая примеряя заколки. Конечно, как будто выбор правильной безделушки для волос заставит Райана в меня влюбиться.

Я не могла пойти домой прямо из магазина.

А вдруг он уже там, развалился на диване и встретит меня своей неотразимой улыбкой? Мне нужно время. Нужно подготовиться. Значит, в пять. Я велела Грегу закрываться и отправилась на Хай-стрит. Купила новую помаду. А теперь торчу возле стенда и пытаюсь преобразиться до неузнаваемости с помощью блестящей бирюльки за три девяносто девять. А может, лучше взять цветок?

Бандану с блестками?

Конечно, я просто тяну время. У меня не укладывается в голове, что я вот-вот снова увижу Райана, и я зацикливаюсь на пустяках, которые никто и не заметит. Вечная история.

В конце концов я сгребаю пару заколок с бисером, еще пару с блестяшками и золотые серьги-висюльки на удачу. Оплачиваю и выхожу на воздух. Мама сейчас, наверное, накрывает на стол. Достает бумажные стаканчики. Заворачивает в салфетки вилки и ножи. Но мне все равно нужно еще время. Надо привести мысли в порядок.

По наитию я отправляюсь в «Аллегро» – любимое кафе нашего семейства в округе. Покупаю упаковку кофейных зерен для мамы – они у нас быстро заканчиваются, а здесь, в «Аллегро», самые лучшие, – а потом беру чай с мятой и устраиваюсь у окошка. Я пытаюсь обдумать предстоящую встречу с Райаном. Как держаться. Казаться не трогательной и истосковавшейся, а соблазнительной и уверенной в себе.

Я со вздохом достаю из сумки заколки с бисером и прикладываю их к волосам, глядя в карманное зеркальце. Ничего соблазнительного и близко нет. Подношу к ушам сережки и морщусь. Тьфу, гадость. Лучше убрать.

Внезапно я замечаю, что парень, сидящий с ноутбуком напротив, следит за мной с легкой улыбкой, и тут же краснею. Чем я занимаюсь? Как мне взбрело такое в голову – примерять заколки в кофейне? Последние мозги растеряла.

Я убираю серьги и заколки в сумку, и тут на стол капает вода. Я поднимаю голову. Оказывается, с потолка все это время лило, просто попадало в ведро на полу.

Бариста как раз поблизости, приносит посетителю горячий сэндвич, и я окликаю ее прежде, чем она успевает уйти.

– У вас потолок протекает!

Она бросает быстрый взгляд наверх и пожимает плечами.

– Да. Мы ведро поставили.

– Но на стол тоже капает.

Присмотревшись, я замечаю, что потолок протекает в двух местах и на нем уже влажное пятно. И выглядит все это очень сомнительно. Я смотрю на парня напротив, но тот занят разговором по мобильнику.

– Да, – говорит он голосом, источающим образованность и хорошие манеры. – Я знаю, Билл, но…

Красивый костюм. Дорогие лакированные ботинки.

– Этажом выше делают ремонт. – Вид у бариста на удивление безмятежный. – Мы им уже позвонили. Можете пересесть, если хотите.

Я еще удивлялась, почему место за окном свободно, хотя народу полно. Оглядываюсь в поисках столика – все занято.

Ладно, я не из привередливых. Пару капель переживу. Все равно мне скоро уходить.

– Ничего страшного, – говорю я. – Просто хотела вас предупредить. Похоже, нужно еще одно ведро.

Бариста пожимает плечами с классическим видом «не мои проблемы» и возвращается к стойке.

– Богом клянусь! – неожиданно восклицает молодой человек напротив. Он отчаянно размахивает рукой.

Услышав «Богом клянусь!», я невольно улыбаюсь. Так папа говорил. Нечасто мне с тех пор доводилось это слышать.

– Знаешь что? – продолжает молодой человек. – Мне надоели эти умники из Кембриджа.

Некоторое время он слушает, а потом продолжает:

– Найти кого-нибудь на низшую должность – не проблема. Да, легко. Но те, кого приводит Хлоя… Знаю. Надо полагать. Но они лезут ко мне со своими мудрыми теориями, надерганными в университете. А работать не хотят.

Он наклоняется, берет свою чашку и на мгновение встречается со мной взглядом. Я невольно улыбаюсь. Ему, конечно, неоткуда об этом знать, но я как будто снова слышу своего папу.

Хотя чисто внешне ничего общего. Папа – битый ветрами торговец. А этот парень – специалист лет тридцати с небольшим, в элегантном галстуке. Но я узнаю энергичные нотки, прагматизм и нетерпимость к всезнайкам, поучающим окружающих. Времени на теории у папы тоже не было. «Иди и делай», – говорил он.

– Мне нужен кто-нибудь толковый, сообразительный, с опытом, – продолжает парень, запуская пальцы в волосы. – Кто-то, кто пожил в этом мире, а не накатал о нем диссертацию. Даже научной степени не надо! Мозги нужны, мозги!

Он стройный, подвижный, с загорелым лицом. Темно-каштановые волосы, слегка высветленные солнцем. Когда он снова тянется за своей чашкой, тени подчеркивают высокие, четко очерченные скулы. Глаза… Даже не определишь. Карие или ореховые, гадаю я, суеверно приглядываясь к нему. Но в блике света замечаю зеленый оттенок. Лесные глаза.