Его невинная заложница

– Идем, – меня тут же хватают за руку и ведут куда-то в сторону, проводят по коридору и открывают дверь в комнату, похожую на переоборудованный медицинский кабинет.

Я щурюсь от ослепительно белого света и несколько секунд привыкаю к нему. Арман лежит на высокой кушетке, а доктор тут же показывает мне, что делать. Я мою руки, надеваю протянутый халат, заправляю волосы в шапочку и надеваю стерильные перчатки.

Я не знаю, в сознании ли Арман и некоторое время топчусь на месте, не решаясь подойти к кушетке.

– Иди сюда, – командует мужчина. – Мы должны вытащить пулю, – говорит он и подкатывает столик с инструментами.

– Наживо? – запинаясь, спрашиваю я.

– Да, он не хочет делать наркоз.

– Но…

– Просто иди сюда, Катя, – вдруг отдает приказ Арман, и я вздрагиваю.

Не успеваю даже бросить взгляд в зеркало, чтобы посмотреть на лицо, и быстро подхожу к мужчине. Врач протягивает мне зажим с тампоном, а сам что-то ищет среди расставленных инструментов. Я бегло смотрю на Армана и замечаю его прищуренный и злой взгляд.

– Кто это сделал? – глухо спрашивает он.

Я открываю рот, но в этот момент хирург приступает к работе. Стон Армана эхом раздается в помещении, вынуждая меня сжать зубы и сдержаться от вздоха, потому что я даже представить не могу, насколько это больно. Я стараюсь ослабить его боль, хватаю со стола влажную ткань и прикладываю к его лбу. Сцепив зубы, Арман рычит, но чуть расслабляется, чувствуя холод.

– Тише, тише, – лепечу я, а сама помогаю врачу и промакиваю кровь.

Арман откидывает голову назад и тяжело дышит сквозь зубы. Я сжимаю руки в кулаки и пытаюсь не думать о том, что ему больно. Что со мной? Я присутствовала на операциях по несколько раз в день, так почему сейчас я впервые вхожу в положение пациента и думаю о том, каково ему. Я сама не замечаю, как обхватываю свободной рукой ладонь Армана и чувствую крепкое сжатие в ответ. Его трясет, он едва дышит, а я промакиваю кровь и молюсь, чтобы все закончилось.

Звук падающей в лоток пули заставляет меня облегченно выдохнуть и тихо прошептать:

– Все закончилось, слышишь? Все закончилось.

Я позволяю себе бережно вытереть пот с его лба, провести рукой по щекам и погладить мужчину по волосам. Его веки дрожат, а рот сжат в тонкую линию. Арман не пытается меня оттолкнуть, накричать, сказать, чтобы ушла и не смела к нему прикасаться. Возможно, у него просто нет на это сил, но я почему-то хочу думать иначе.

Когда все заканчивается, я снимаю халат, выбрасываю перчатки и впервые смотрю в зеркало. На треснувшей губе запеклась кровь, а щека уродливо распухла. Арман видел меня такой? Я до сих пор не знаю, что меня ждет, едва я выйду из этой комнаты, поэтому упорно кручусь здесь.

– Ему нужно будет колоть антибиотики, – сообщает врач. – Я напишу. Колоть будешь два раза в день. Утром и вечером. Если получится – прокапай, будет лучше. Вот рецепт. Пока ты можешь быть свободна, – я киваю, беру листок, открываю дверь, но выйти мне не дает голос Арман.

– Останься здесь, Катя. И позови Ровного.

Глава 14

Я выглядываю в коридор, чтобы передать охраннику приказ Армана. Говорю, что он хочет видеть Ровного, и возвращаюсь в комнату. Складываю листок с предписанием врача, чтобы хоть чем-то занять руки, и прячу его в карман спортивной куртки.

Когда не могу с первой попытки попасть в карман, понимаю, что меня трясет. Буквально выкручивает узлами, будто это не я только что была собранной и четко выполняла распоряжения врача. Но сил не осталось, за этот вечер случилось столько всего, что я больше не могу сохранять лицо.

Соберись, Катя!

Но как?

Я слабее, чем нужно.

Меня хватает лишь на то, чтобы шагнуть к раковине. Пока доктор негромко переговаривается с Арманом, я наклоняюсь к крану. Умываю лицо холодной водой, а потом делаю несколько глотков. Кривлюсь от противного вкуса, но все равно пью.

Главное не расплакаться…

Я вздрагиваю, когда за спиной хлопает дверь. Резко выпрямляюсь, решив, что это прибыл Ровный, но выходит наоборот. Врач вышел из комнаты, и я оказываюсь с Арманом наедине. Нет смысла прятаться от него, так что я смотрю в сторону кушетки и замечаю, что он повернул голову в мою сторону. Смотрит неотрывно то на мое разбитое лицо, то на ладони, которыми я цепляюсь за борт раковины как тонущий за спасательный круг.

– Подойди.

Меньше всего я хочу приближаться к нему. Даже в таком состоянии Арман пугает меня. Это не тот липкий страх, который я испытываю к Дикому и некоторым парням из клуба, но я все равно боюсь Армана.

И все равно иду к нему. Повинуюсь приказу.

– Насчет этого не врала, – задумчиво произносит Арман, когда я приближаюсь к кушетке и нависаю над ним.

Странно даже в таком положении, я все равно остро чувствую, что Арман надо мной. Что он тут хозяин и только ему решать, что будет происходить в следующую секунду.

– Насчет чего? – спрашиваю робко.

Меня плохо держат ноги, и я обхватываю поручень кушетки крепче. Арман замечает это и хмурится.

– Что боишься боли.

Мне кажется или он впервые отвечает на мой вопрос? Таким голосом точно впервые – ровным и без издевки, будто между нами действительно возможен нормальный диалог.

– Все боятся боли, – говорю, только чтобы не молчать рядом с ним.

Почему-то от тишины только хуже. А, когда слышу его интонации, даже грубые и ледяные, незаметно выдыхаю. Ведь это своего рода подсказка, я хоть примерно понимаю, что он сейчас испытывает и могу прикинуть, к чему готовиться. А в тишине я начинаю ждать самого худшего, особенно в нынешнем состоянии. Весь вечер случалось только худшее – Армана ранили, потом я поняла, что он не верит моим слова, потом увидела, как умер человек на парковке клуба, а потом еще Дикий и его жестокость…

И правда, как я до сих пор стою на ногах?

– Ты не так, – низкий баритон Армана заполняет все пространство, как и его тяжелая энергетика. – Тебя что часто избивали?

Мотаю головой.

Арман выдыхает с глухим угрожающим рыком и я инстинктивно отшатываюсь от него.

– Блять, Катя, – рычит. – Хватит дрожать!

– Я не специально.

– Сядь уже, – Арман показывает ладонью место рядом со своим бедром и прожигает насквозь потемневшими глазами. – Это очень херово, когда у медсестры дрожат руки. Ты как мне капельницу будешь ставить?

– Я успокоюсь, успокоюсь… Мне просто нужно пару минут.

Я все-таки прижимаюсь к краю кушетки, но садится не решаюсь. Взгляд сам падает на широкую ладонь Армана, которая лежит рядом. Я вспоминаю, как сжала ее и переплела наши пальцы, пока Арман плохо понимал, что происходит из-за боли. Мне отчаянно хочется почувствовать это вновь, даже кажется, что от этого станет легче. Я успокоюсь и смогу говорить без всхлипов.

Но сейчас нельзя, Арман не позволит.

– Дикий постарался? – спрашивает он после паузы, которую как будто дал мне, чтобы я чуть пришла в себя.