Единственная для цербера

– Я могу остаться в этом доме? – спросила, хотя и так прекрасно знала ответ.

– Нет.

Улыбнулась и отвернулась к окну.

– Ты родила от меня ребенка. Ты должна стать моей женой. Давид должен носить мою фамилию.

– Он тебе ничего не должен, Тимур, – выплеснула свою ярость на него. – Ничего не должен. Ты не хотел его. Или думаешь, что одни слова перекроют другие?

– Что мне сделать, чтобы ты поверила? – не выдержал, повысил на меня голос.

– Ничего, Тимур. Не нужно ничего делать. Все, как ты скажешь, будет. Все так, как ты говоришь.

Я больше не желала спорить с ним, не хотела слушать то, что он скажет. Не верила ни единому слову. Не после того, что он сделал, не после того, как все его слова оказались пустышкой. Я понимала, что моя любовь медленно перерастает в ненависть, в ярость, которая разрасталась все больше и больше.

Тимур привез нас в свой дом и приказал разместить нас. Какая-то пожилая женщина попыталась забрать у меня ребенка, но я отвернулась и сказала, что сама. Отказалась от еды и покормила Давида. Верила, что Зеки жив. Это было единственное, чего я хотела, а Давид был тем, ради чего моя жизнь продолжалась. Если бы не сын, я, наверное, не выжила бы. Не смогла бы быть в этом доме, знать, что здесь жил Зеки, что здесь он верой и правдой служил своему палачу.

Услышала стук в дверь и вздрогнула. На пороге показалась все та же женщина.

– Анна, Тимур Эмирович зовет вас на ужин.

– Передайте ему, что я не голодна.

– Простите, но…

– Я сказала, что никуда не пойду, – рыкнула на женщину и с удовлетворением улыбнулась, когда она скрылась за дверью.

Обрадовалась я рано, потому что уже через несколько минут дверь отворилась и с грохотом ударилась о стену. На пороге стоял Тимур: руки в карманах брюк, взгляд злой.

– Ты унижаешь меня перед моими людьми, – услышала упрек и приподняла брови, удивившись.

– Уволь их, в чем проблема. Или не приглашай меня на ужин, обед и завтрак, потому что я не сяду с тобой за один стол.

Я чувствовала себя расслабленно, хотя и противоречить ему было нелегко. Удивилась, когда Тимур подошел к кровати и, схватив меня за руку, потянул на себя, вынуждая встать на ноги.

– Ты сядешь, Аня. Сядешь и впредь прекратишь мне перечить. Ты моя будущая жена, мать моего ребенка. Ты должна уважать меня и мои решения, нравятся они тебе или нет. Я не позволю тебе огрызаться и ни во что не ставить мое слово.

Стало страшно. Я сомневалась, что он что-то со мной сделает, но липкий холод все же пополз по спине, но я не хотела мириться. Он и так отобрал у меня свободу, теперь хотел отобрать и собственное мнение. Что дальше? Я буду не принадлежать себе?

– Я не хочу ужинать.

– Значит, просто спустишься и посидишь со мной.

– А что если нет? – подняла голову и встретилась с его ледяным взглядом.

– Если нет, я потащу тебя вниз силой.

Его стальной тон ни на минуту не позволил усомниться в том, что так и будет.

Глава 10

Тимур

– Элеонора, позовите Анну на ужин, – приказал женщине и стал ожидать выполнения.

Тимур сидел за столом и смотрел перед собой. Осознание, что Зеки нет, до сих пор никак не приходило к нему. Вон он вспомнил взрыв, отчаянный крик Ани и страх, боязнь его за то, что он сделал. А он не то что не делал… в машине даже взрывчатки не было, а программа на телефоне была муляжом.

Но взрывчатка была. И каким-то образом она сработала, но не от нажатия, потому что Тимур не касался экрана. Это еще больше озадачило его. Кто мог так жестоко поступить? Кто мог пойти против Тимура и убрать его верного друга?

Но больше всего его волновало то, что Аня поверила, что это он сделал. Даже не захотела слушать его объяснения в том, что он не виноват, что не знает, как так получилось. Оказывается, нет ничего хуже, чем понимать, что твоя женщина тебе не верит и считает тебя убийцей.

Он не знал, как ее убедить, как привести доказательства того, что он невиновен, что ничего не делал. Даже взрывчатку в машину не ставил. Да и когда? Когда ставить, если Зеки не было несколько дней, а после он приехал, они поговорили, и Тимур попросил отвезти его к Ане. Теперь он собирался узнать, где именно был Зеки, где ему подложили взрывчатку в автомобиль, а главное, как узнали, что Тимур собирается это сделать.

У него оставалась куча вопросов и не было ни единого ответа. Подозревать можно было кого угодно: Ахмеда или Вадима. Если хотя бы к кому-то из них дошла информация о сокрытии груза, они могли это сделать. Удостовериться в том, что Зеки в автомобиле один, и подорвать его. Нелепая, мать его, случайность, которая стоила ему доверия женщины, родившей ему ребенка.

– Тимур Эмирович, госпожа Анна отказалась от ужина, – услышал голос Эльвиры и сжал руки в кулаки до побелевших костяшек.

Как же он устал. Как же устал, мать его так, бегать за ней. Что-то доказывать, извиняться, говорить. Сам знал, что натворил кучу ошибок, исправлять которые будет сложно, но ведь она могла сделать шаг навстречу?

Она сделала, подсказало сознание. Сделала, когда обняла тебя и попросила не делать этого. А Тимур и не делал. Но и доказать этого не мог. Ударил кулаком по столу и встал из-за стола, опрокинув стул. Поднялся по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, и влетел в комнату.

Снова просьбы с его стороны, приказы, потому что Аня категорически отказывалась подчиняться. Как же это, оказывается, сложно: смотреть в глаза женщине, просить ее сделать по-твоему и видеть отказ, уверенность, смешанную со страхом. Аня боялась его, хотя и перечила. И это бесило его, ломало от бессилия, потому что по-хорошему она не хотела, а по-плохому он только отдалял ее от себя.

– Идем, Аня, пожалуйста, – протянул руку, дождавшись, пока она даст свою хрупкую ладонь, и повел ее на выход.

Усадил за стол, а сам сел рядом, подождал, когда им накроют на стол и оставят одних, после чего сказал:

– Я не делал этого.

Прервал ее попытку что-то сказать и продолжил:

– Я не делал, Аня, – уверенно заявил. – Это была попытка испугать тебя, показать, что бывает с теми, кто нарушает обязательства и подрывает доверие.

– Я отлично усвоила, урок, Тимур. Впредь я не буду подрывать доверие и постараюсь соответствовать твоим требованиям, и еще… можно я буду ходить пешком?

Грохнул кулаком о стол так, что приборы зазвенели, а затем ударил еще раз: от бессилия, от непонимания, как до нее донести смысл слов.

– Ты слышишь меня, Аня? Я не делал этого!

– А кто сделал? – подняла свои безумно красивые бездонные глаза. – Кто сделал, Тимур?

– Я не знаю, – обреченно произнес он. – Но я узнаю, слышишь?

– Слышу, – она кивнула. – А теперь можно я скажу? Последний раз, Тимур. И на этом мы закончим споры, ссоры и крики. В доме маленький ребенок. Я не хочу нервничать, не хочу переживать, я хочу кормить своего ребенка материнским молоком, а в такой ауре, боюсь, его скоро не станет, – она сделала паузу, сглотнула, после чего посмотрела на него, – так вот… я не знаю, что произошло. Я видела кнопку и слышала взрыв, – она запнулась и перевела дыхание. – Если ты утверждаешь, что это сделал не ты, хорошо. Но поверить тебе на слово я не могу. Я хочу доказательств, Тимур.

Высказалась. Тимур впервые слышал, чтобы она так много говорила, чтобы нашла в себе силы не просто огрызнуться, а конкретно выдвинуть свою позицию. Она боялась. Это было видно по слегка подрагивающим рукам и частому дыханию, которое она пыталась унять, но безрезультатно.

– Я больше не хочу об этом говорить. Я в твоем доме, на твоих правилах, впредь я буду выполнять то, что ты скажешь, Тимур. Но не требуй от меня большего. Не нужно ждать, что я буду искрить светом и прыгать тебе на шею, едва ты придешь домой. Этого не будет.