Сон. Книга первая

– Ваша Светлость, позвольте, но мы и так пошли на большой риск, заменив золотые нити серебряными. Если мы сделаем так, как Вы просите, и изменим ещё и цвет, это будет означать революцию. Боюсь, в народе начнутся беспорядки.

– А что, собственно, такого в революции? – он горделиво поднял голову и выпрямился на троне, – Революция – это у нас что? Правильно, смена власти! А кто сейчас у власти? Мм?

– Вы, Ваша Светлость…

– А кто был месяц назад?

– Алько Нийдари, Ваш отец, Ваша светлость…

– Ну, так и чем это не смена власти? Чем не революция???

– Позвольте, Ваша Светлость! Формально, вы ещё не взошли на трон. К тому же, если мы объявим о революции открыто, люди могут испугаться. В прошлый раз, когда людям объявили о начале революции, погибло множество высокопоставленных господ, а так же почти вся королевская семья, и-!

– Да-да-да… Я помню, – Нико нагло перебил визиря, передразнив его. – Мой отец убил всю Свою семью, в том числе Своего отца (тогдашнего правителя) и старшего брата, благодаря чему занял королевский трон. В честь той кровавой ночи королевский герб окрасили в красный, а после множества Его заслуг появился золотой узор, знаменующий обилие…

–Всё верно, Ваша Светлость, – Гоффриль довольно улыбнулся, – Вы очень хорошо помните историю своей страны, Господин.

– Ага-ага… – принц подпёр одной рукой голову и грубо пробубнил, – подавайте уже яства, Мы голодны.

Стоило Нийдари это вымолвить, как маленькая дверца в стене, скрытая шторой, отворилась, и оттуда выпорхнули три служанки, несущие на своих плечах большие подносы с разными блюдами. Они быстро подбежали к столу, расставили все тарелки, после чего двое из них отдали подносы третьей и подбежали одна к принцу, другая к Мелори. Они подали им салфетки и поспешили удалиться все втроём, не забыв учтиво поклониться. Всё это действие проходило в абсолютной тишине: ни одного слова, ни одного стука, ни одного звона, и даже Садди на какое-то время замер, любопытно осматривая служанок и виляя хвостом.

После, все трое приступили к приёму пищи. Принцу была подана фаршированная утка, Мелори – свиные рёбрышки, а для Садди – куриные ножки, каждая из которых, в прочем, была размером с саму собаку.

Гоффриль стоял на своём месте и лишь наблюдал за обедом «хищников». Данное сравнение было крайне точным: Нико с стоящей королевской особе грацией разрезал утку и отправлял в рот сразу большие куски, быстро пережёвывая, не прикасаясь к овощам, лежащих тут же на тарелке; Мелори, как истинный демон во всём своём великолепии, сдирала всё мясо с косточки одним укусом и вальяжно бросала кость в тарелку, магией притягивая к себе следующую; Садди же всё так же стоял лапками на столе, зарывшись мордой в тарелку, нещадно вываливая еду на скатерть, пачкая её, быстро и громко пережёвывая мясо и дико обгладывая кости острыми каменными зубами.

Как-либо упрекнуть магическую тварь, впрочем, никто не осмеливался – даже сам хозяин (Нико) боялся сказать лишнее слово в сторону собакена.

Садди – тролль. Его главная сила – увеличиваться в размерах во время злости, превращаясь в огромную каменную глыбу, уже ни капли не напоминающую милую болонку.

И лишь Мелори, являясь демоном четвёртого уровня, была способна усмирить питомца, который принадлежал уже скорее ей, чем принцу. Однако и к девочке никто не спешил обратиться, дабы та сказала собаке слезть со стола. Всё-таки, она, в первую очередь, – демон, хоть и довольно слабый, а уже после – фамильяр Нико Нийдари.

Плотненько набив свои животы, принц, его фамильяр и питомец молча вышли из обеденной, отправившись в королевские покои.

Комната самого Нико Нийдари представляла из себя шикарное помещение с огромной кроватью, большим окном, дверцей в отдельную гардеробную, и кучей манекенов в углу с различным оружием для практики ближнего боя: магия его не очень привлекала.

Под потолком верёвками были сплетены сети, на которых кое-где располагались многочисленные пледы и подушки – это личное гнёздышко Мелори, где она любила прятаться от назойливых соседей, паучком ползая по верёвкам, и заниматься своими демоническими делами, что-то мило напевая себе под нос.

Стоит отметить, что, в отличии от кровожадных чудовищ, живущих в Чаще, по тёмным улочкам человеческого города нередко бегали слабые монстры, которых приручали местные маги и использовали для выполнения мелких бытовых дел. И они, кстати, очень любили посапывать на королевской перине: Нико обладал уникальным даром усмирять слабых чудовищ, и потому монстрики со всего дворца сбегались к нему в комнату, устраиваясь на его кровати и занимая её всю. А сам юноша никогда не прогонял их, уступал место, ночами усаживаясь на подоконник у открытого окна и мечтательно наблюдая за тем, как в сумраке оживает Чаща.

Между тем, весь народ данного городка считал, что их принц крайне близок к чудовищам, и потому был уверен, что их ждёт светлое будущее с сильным правителем. Ибо, если монстры так легко доверяют ему, не составит никакого труда убить их в спину. Они все видели в Нико продолжение его отца – кровожадного короля, жаждущего войн, который и погиб то в очередном сражении с чудовищами.

К слову, именно отец привязал к своему сыну юную демонессу Мелори, которую поймал в одном из походов на Адские крепости. Это был подарок на десятый день рождения и, стоит отметить, очень хороший подарок! Помимо врождённого таланта, усмирять, благодаря которому в подчинение шли слабые монстрята, привязанность к демону запугивала сильных чудовищ, обеспечивая безопасность: насколько бы ни был слаб демон, он всё равно остаётся сильнее чудовища.

Однако народ, как обычно и было в те времена, видел лишь часть истины, а то и не видел правды вовсе – лишь притворную игру на публику.

Люди видели, как хорошо их принц справлялся с прирученными тварями, служащими во благо человечества, как частенько он заглядывал в Чудовищную Чащу, тем же днём возвращаясь оттуда живым, как мило он улыбался всем, и в остальном, оставался сплошной загадкой.

Народ сильно ошибался, видя в молодом правителе гениального стратега, каким был его отец, выжидающего момента, дабы избавить мир от главной угрозы человечеству. Да, Нико был близок к чудовищам, но лишь потому, что и сам был, словно чудовище.

Настоящая неблагодарная тварь, избалованная королевскими почестями, нежелающая нести ответственности, стремящаяся к чудовищной силе и абсолютной власти.

Такого владыки стоило бояться, и они бы боялись, если бы не смотрели через призму и не восхваляли его понапрасну.

И единственным, кто знал всю суть принца, был Гоффриль – визирь, королевский советник, верный слуга и давний друг семьи, служивший ещё при прошлом правителе. Лишь он, знающий всю правду, единственный приближённый, желал помочь как всему народу, так и их правителю. Однако перевоспитать избалованное дитя, казалось, непосильной задачей, особенно для того, кто не привык иметь дело с детьми.

Нико же, ничуть не беспокоясь о неправильности своей персоны, сейчас сидел у окна в своих покоях и наблюдал за тем, как Мелори, Садди и ещё парочка монстро-кошечек, занимающихся уборкой дворца, мило посапывали на подушках в послеобеденном сне.

Как вдруг, раздался душераздирающий звон:

БИП! БИП! БИП! БИП! БИП!

Казалось, он был везде и сразу, но при этом не исходил ниоткуда. И даже если заткнуть уши, от этого звона не спастись. Мир как будто поплыл, развеиваясь в смутные образа.

Так теряется связь с реальностью…

Глава 2

БИП! БИП! БИП! БИП! БИП!

Назойливый будильник продолжал верещать, подскакивая на тумбочке и окончательно развеивая весь сон. Я попытался нащупать будильник, но тот свалился с тумбочки, от чего сам и выключился.

– Нико Ни! Вставай, а то опоздаешь на автобус! – откуда-то из дальней части дома послышался мелодичный женский голосок с лёгкой хрипотцой.

– Ммм… Встаю! – вяло произнёс я, лёжа полностью под одеялом. Меня, скорее всего, не услышали, но сейчас это не так важно. Я жутко хочу спать!

Однако, хочу или нет, встать мне придётся. Ещё немного полежав и собравшись с силами, я, тяжело кряхтя, приподнялся на руках, спустил ноги на пол, утопив их в мягкие розовые тапочки, и поковылял в ванную, параллельно пытаясь разлепить глаза, и пару раз чуть не врезавшись в дверные косяки.

Когда я проходил мимо кухни, оттуда выглянула моя тётя – миловидная женщина с красивой, цвета соломы, косой, яркими янтарными глазами, скрытыми за круглыми толстыми линзами очков, под которыми золотились веснушки.

И своим лицом, и характером, она абсолютно точно напоминала яркое солнышко.

Сейчас, готовая к скорому выходу на работу, одета в бардовую клетчатую рубашку и чёрную юбку-карандаш. Сверху был наброшен розовый фартук, а в руке она держала лопаточку. Наверное, готовит завтрак.

Тётя быстро подскочила ко мне, чмокнула в щёчку и отправилась обратно к плите, заканчивать завтрак.

От такого жеста я быстро проснулся, недовольно сморщился и стал нещадно растирать щёку, как после долгого «чмок в щёчку» от бабушки, которая приезжает обычно раз в год и привозит пару десятков банок, а так же обязательно потискает тебя за щёчки и скажет, как ты вырос.

– Ну, тётя Минеко! Я же просил так не делать… – недовольно бубню, продолжая путь в ванную.

– Ты слишком угрюмый с утра, Нико Ни! Улыбнись! – крикнула из кухни тётя, звонко рассмеявшись.

Зашёл в ванную, сразу приметив на тумбочке чистую одежду: тётя Минеко позаботилась, как всегда.

Приняв душ и переодевшись в чистое, подошёл к зеркалу и взглянул на себя.

Вот он я – Нико Нийдари, обычный одиннадцатиклассник. Каштановые волосы, чуть выше ушей, на свету становились русыми; небесно-голубые глаза, скрытые чёлкой; крупная родинка под правым глазом; смуглая кожа, загоревшая от постоянных прогулок…

В общем, ни дать, ни взять: не принц, но по-своему красив. Ещё раз внимательнее вглядываясь в своё лицо, взъерошил волосы: всё как обычно.