Механические птицы не поют

– Ночью немного трясло, фройляйн Честейн, вы чувствительны к качке? – спросил Томас.

– Весьма, – хрипло выдохнула она, с трудом ставя на стол пустую чашку.

– Могу я предложить вам капли? Не волнуйтесь, они из аптеки в Лигеплаце. Я сам их пью, никак не могу привыкнуть ни к высоте, ни к волнам, – подмигнул он.

– С вашей стороны будет чрезвычайно… – Эльстер осеклась, зажмурилась, а когда открыла глаза – в них не было и следа прежних чувств. – Спасибо, герр Томас, вы так милы! Правда, мне в последнее время нездоровится…

Томас, улыбнувшись, достал из нагрудного кармана пузырек из темно-красного стекла и подвинул к себе пустой стакан и графин с водой.

– Трех капель хватает на сутки. Вы сможете спокойно спать всю ночь, даже если будет трясти сильнее, – сказал он, отмеряя капли и разбавляя их водой.

– Спасибо вам, герр Томас, – Эльстер, широко улыбнувшись, залпом выпила раствор.

Уолтер заметил, что Бекка почти ничего не ела. Она пила кофе, сильно разбавленный водой, и отщипывала по крошечному кусочку от тоста. Служительница переводила настороженный взгляд с Эльстер на Томаса, а потом опускала глаза.

Томас пообещал представление в середине путешествия. «Винсент» не делал пересадку во Флер, как более мелкие дирижабли, поэтому их шестидневное путешествие нужно было чем-то скрасить. Уолтер рассказал, что был музыкантом в пабе. Оказалось, что Томас вез с собой гитару и попросил Уолтера выступить вместе с ним. Он уже договорился с капитаном, и ради такого вечера им обещали открыть ящик виски.

– Ох, Томас, не нравится мне эта идея. Все перепьются, а это никогда ничем хорошим не заканчивалось, – Тесс явно была настроена скептически.

– Увы… мадам Даверс. Путешествие всегда чем-то скрашивается. Не попойкой, так выступлением, не выступлением – так дракой. Люди избалованы до крайности и терпеть не могут скуки, – отметил Уолтер.

Слово «мадам» неприятно царапнуло горло чем-то забытым. Уолтер понял, что ему стал окончательно отвратителен даже альбионский язык. Желание дождаться высадки и тут же пересесть на другой дирижабль, убравшись с Альбиона, было так велико, что он почти пообещал себе сделать это. Но потом осекся. Нужно поговорить с отцом. Даже если жандармы Лигеплаца уже записали его в подозреваемые и обнаружили, что он сбежал…

«И оставил деньги Хенрику, идиот! Нет чтобы прислать их потом переводом, позволив всем думать, что я вернусь!» – сокрушенно подумал Уолтер.

Отец не должен думать, что Уолтер виновен. Все подозрения с него, скорее всего, снимут после первого же убийства, совершенного в его отсутствие. В том, что человек, сделавший это, не остановится, Уолтер не сомневался ни минуты. Но до того момента семья Говардов снова превратится в род убийц.

– Верно, матушка, тем более экипаж не будет пить, а от этой публики в случае опасности толка все равно не будет, – сказал Томас, обводя выразительным взглядом сидящих в столовой людей.

Уолтер тоже оглянулся по сторонам и был вынужден признать правоту Томаса. В основном, пассажирами «Винсента» были семьи явно среднего достатка. Достаточно богатые, чтобы позволить себе дирижабль подобного класса, и недостаточно обеспеченные для «Гиденбурга» с его роялями. На одну женщину приходилось в среднем двое детей и один мужчина. Большинство мужчин были немолоды и имели вид типичных мещан – разная степень полноты, округлые размеренные движения привыкших к бумажной работе служащих. Если и вправду случится что-то плохое – помощи от них не будет. Вообще-то никто не заставлял пассажиров вступать в бой в случае нападения на судно, но Уолтер, как и многие другие, считал ниже своего достоинства отсиживаться в каюте.

– Вы думаете, на нас все же нападут, герр Томас? – подала голос Бекка.

– В последние пару лет я все реже слышу о воздушных пиратах, фройляйн. Уверяю вас, нет никаких причин для беспокойства – вас никто не тронет. Здесь достаточно людей, способных защитить корабль.

– Но… я слышала, что эти люди способны убить всех, кто находится на корабле…

– Фройляйн, жестокие и умные пираты – большая редкость, иначе нам всем пришлось бы сидеть там, где мы родились.

– Зато купцы плавали бы на золотых кораблях, – отметила Эльстер.

– Те, что смогли бы довезти товары в целости – безусловно. Впрочем, фройляйн, они и так не бедствуют. Мне довелось бывать в Сигхи. Там живет уникальный человек, факир, который согласился дать мне несколько уроков за немалую, скажу вам, сумму. Так вот, знаете, сколько стоят там те «бесценные сокровища», которыми полнятся корабли торговцев? Гребень из черного дерева я купил там за пару их мелких монет, которые в нашей валюте стоят примерно, как пара листьев с дерева. Впрочем, что нам за дело до чужой жадности. Скажите, Уолтер, что вы сможете завтра сыграть?

Остаток завтрака прошел в обсуждении программы выступления. Никто больше не касался темы убийств и «пташек», никто не вспоминал о пиратах и неизвестном Уолтеру клирике патере Штольце.

Впрочем, есть вещи, напоминающие о себе сами.

* * *

Свет в каюте сменился на красный в ближе к полудню следующего дня. Уолтер успел понять, что произошло, еще до того, как после трех световых сигналов тревожно завыла сирена.

– Просыпайся! – он легонько потряс за плечо задремавшую Эльстер. От капель Томаса ее клонило в сон, и она шутила, что шестеренки удивительно не сочетаются с лекарствами. Но сейчас сонливость оказалась некстати.

– Что?! Меня нашли?! – прошептала она, дернувшись из-под его руки.

– Нет, милая, на нас просто напали, – обнадеживающе ответил Уолтер. – Пойдем.

Они вышли в коридор, уже заполнившийся пассажирами. Стюарды стояли в начале, в середине и в конце коридора, давая указания пассажирам.

Стюард, высокий молодой человек с совершенно непроницаемым лицом, тут же обратился к Уолтеру:

– Герр, вы будете защищать корабль?

Уолтер кивнул. Эльстер сжала его запястье ледяными пальцами и испуганно прижалась к плечу.

– А если тебя убьют?!

– Все будет в порядке, – пообещал он ей. – Куда пройти фройляйн?

– Женщины, дети и мужчины, не желающие участвовать в схватке, будут заперты в курительных комнатах. Фройляйн, пройдите к выходу, вас проводят.

Эльстер с трудом разжала пальцы и медленно пошла к выходу, часто оборачиваясь, словно надеясь, что Уолтер передумает.

– Герр, вы будете защищать корабль?..

Уолтер не стал дожидаться ответа бледного юноши, вышедшего с маленькой девочкой на руках.

– Где оружейная? – спросил он у второго стюарда, только что отправившего к выходу пожилую леди.

– Пройдите в столовую, оружие вынесут туда, там же объяснят ситуацию, – холодно отозвался он. – Герр, вы будете…

В столовой собрались полтора десятка пассажиров и два десятка членов экипажа. Уолтер увидел Томаса, задумчиво разглядывающего разложенное на столах оружие, и подошел к нему.

– Мы зря обещали Бекке, что ей ничего не угрожает? – криво усмехнулся Уолтер.

– Железо – дрянь, – тоскливо сказал Томас. – Чудо, что оно еще насквозь не проржавело. Чем вы фехтуете? Надеюсь, не рапирой?

– Много чем, – уклончиво ответил Уолтер, взвешивая в руке фальшион.

Клинок со свистом рассек воздух, и Уолтер, вздохнув, положил его обратно.

– Фальшион для вас не слишком массивен?

– Фальшион для меня слишком не отбалансирован… не вижу сабель… проклятье, лишь бы это были какие-нибудь идиоты на сдувающемся мягком дирижабле!

– Я бы не рассчитывал. Вот сабля в приличном состоянии, – сказал Томас, протягивая Уолтеру клинок.

Сам Томас предпочел кутласс, короче и тяжелее сабли и более удобный для схватки в узком коридоре.