Безноженька

Главред раскраснелся. Тоныванычу не нравилось, что Коля, да и все Марфушины сэхэшатики, замкнуты в своём художественном мирке. Петербург волновали протесты, окружающая действительность казалась такой интересной, захватывающей, драматичной, а эти фантазёры были всем довольны, считали, что жизнь хороша и спокойна. Ладно Марфа – под крылом состоятельных родителей, но деревенский Коля – неужели он не видит страданий русского народа?

Коля ничего не видел. С дядькой строили баню, ели шашлыки, ловили вот таких карасей, на чердаке сеть была отличная, не рыболовная, а МТС.

– А Кирюха рвётся на войну, на любую войну. – Главред пыхтел и подпрыгивал на стуле. – Вроде добрый парень, а сколько в нём скрытой агрессии. Записался в школу стрелевой пульбы. И ведь взяли его, глазом не моргнули. Наверно, дал на лапу. «Зачем тебе это?» – спрашиваю. «Хочу, – говорит, – пойти в атаку». – «На кого?» – «На врага, который не дремлет». И зубами скрежещет! Коля, у тебя есть враги?

– Какие?

– Ясно. А Кирюха ими окружён. Он их выдумывает себе и окружающим. Ему лишь бы повоевать. Вот запланировал сведение счётов в Кулёмах.

– Папочка, не приведи господь!

– Антон Иванович, кто сведёт счёты в Кулёмах?

– Кирюха Завирюха.

– Папочка, Коля из Кулём!

– Наверно, это другие Кулёмы. Не может быть такого совпадения. Ты из каких Кулём? Чудеевских?

– Да. Но мы в деревне живём. Кулёмы – районный центр. Я там нечасто бываю. Мы туда ездим ботинки покупать.

– Гм. В церковь ходишь?

– Захожу иногда, но я неверующий.

– Ладно, думаю, до этого дело не дойдёт.

– До чего не дойдёт-то? Загадками говорите.

– Забудь. В каждой церквушке свои погремушки.

– Вот видишь, какие мальчишки разные. – Главред повернулся к жене. – Хорошо, что бодливой корове бог рогов не даёт.

Марфушина мать отмахивалась и стучала ложкой по дну суповой тарелки. Ей не нравилась злободневность, воротило от международных отношений. Её центром вселенной был Андреевский рынок, самой важной темой – судак. Какой он сегодня – «свежий», «свежайший» или «как для себя»?

– Интересно, кто идёт в менты? Что за ребята? Провинциальные? Городские? Коля, доедай котлету, а то не примут в полицейский колледж.

– А я и не хочу. Спасибо, очень вкусно.

– Почему не хочешь? Будешь следователем, криминалистом.

– Раньше я хотел поступить на исторический. А сейчас разработчиком компьютерных игр мечтаю стать.

– Правильно, будь разработчиком. Лучше придумывать страшилки, чем в них участвовать. Вот ты подросток. Тебе хотелось бы сделать мир лучше?

– Да он и так хорош.

– Чем хорош? Тебе сегодня мусора чуть руку не сломали.

– Не сломали же. Мусора – это полицейские?

– Да. То есть у тебя нет претензий к правоохранительным органам? – Главред задумал ещё один пост – про молодёжь без гражданской позиции.

– Папочка, отстань от него! – Марфуша потянула Колю рисовать мирки.

Главред посадил к себе на колени жену. Щекоча растрёпанной бородой её пышную грудь, рассказал, как в девяностые один иностранный журналист в поезде Санкт-Петербург – Мурманск спрашивал, почему на русских помоечных баках написано «май коп».

– Ну потому что мусор! Мусор и есть!

3

Кирюха

Следующее утро было таким же уютным: солнечный свет, бьющий с крыш, чай, словоохотливый отчим, серьёзный Боренька дует на блюдце. Тонываныч послал Колю в «Дикси» за продуктами (подвал на углу Большого и 4-й), чтобы парень «осваивался». На лестнице Коля услышал грохот – внизу что-то случилось. Наклонился над перилами: кажется, кто-то упал. Побежал поднимать и обомлел – под металлической конструкцией, при ближайшем рассмотрении оказавшейся инвалидной коляской, лежало полкрасавца с папильотками, вернее, уже без папильоток: волосы были намазаны гелем и торчали в разные стороны модно и воинственно. Гонщик – король турника тёр голову и стонал:

– Пролетел пролёт! Вообще-то я на заднице и культях могу спускаться, а коляску держать над головой. Но это не гигиенично. Ты куда направился, кулёлька?

– В «Дикси». А ты?

– Я туда же. Рынок закрыт. У меня сильные руки и исключительное чувство равновесия. На коляске я спускаюсь, откинувшись назад, на задних колёсах, левой колесо контролирую, правой держусь за перила. Главное – преодолеть страх падения и освоить глубокий баланс. Меня звали в Цирк дю Солей, прислали контракт на пол-лимона, но я отказался, у меня полно других дел. Спусти инвалидку и жди. Сейчас будет тебе представление.

Коля отнёс коляску и с волнением смотрел наверх. «Советский цирк умеет делать чудеса! Советский цирк и все в оранжевых труса-а-х!» – металось эхом на лестнице. Кирюха спускался на руках, на культях джинсы были завязаны узлом.

– Это эксклюзивная модель «Левайс», я не стал их укорачивать, потому что скоро мои ноги отрастут. Я богатый человек. Мне лучший мастер делает суперпротезы. Кстати, очень дорогая коляска, выполнена на заказ. С меня сорок мерок сняли, чтобы её сконструировать. Мне не нужна электрическая, я должен работать руками. Полцарства за сегодняшний ржаной! Погнали в «Дикси» на 1-й – там нет ступенек. Мне надо двигаться, поэтому я сам хожу по магазинам. С тебя, кстати, тысяча рублей за зрелище. Ладно, шучу.

Коля вёл коляску по 2-й линии. Кирюха выглядел очень представительно, примерно как знаменитый травмированный спортсмен-каскадёр: квадратный подбородок, наимоднейшая красная косуха, плотно сидящая на широких плечах, чёрные перчатки с раструбом. Ещё Коле показалось, что новый знакомец своим скуластым лицом, небольшим прямым носом, пристальным взглядом широко поставленных глаз напоминает бабкиного кота. Волосы – точно шёрстка потрёпанного в уличных боях Марса.

Держа у ссадины на виске белый платок, Кирюха болтал без остановки. Он рассказывал «деревенщине» про каждый дом, про знаменитых людей, которые там жили. Громко читал стихи про овощной магазин, где вместо капусты продают мёртвые головы, в «Дикси» многозначительно выбирал кочаны покрепче и бросал Коле. Продавщицы его знали, он с ними снисходительно перешучивался, оператор-кассир Тахмина срочно вызвала администратора Хуршеду, чтобы помочь колясочнику. Кирюха Хуршеду отправил обратно в подсобку, сказал, что есть у него помощник. Он вёл себя как хозяин этого магазина, нет – всей торговой сети. Дома на лестнице снова показал представление – поднимался на руках, держа торс под углом. Он двигался как настоящий атлет и циркач. Коля тащил инвалидку и рюкзак с продуктами. Кирюха пригласил его к себе на чашку чая.

4

Бегство из ДДИ

Кирюхина квартира поразила Колю – сначала могло показаться, что там нет предметов моложе ста лет: всё деревянное, резное, хрустальное и гранёное, кроме навороченного компа на огромном письменном столе, за которым, видимо, подписывал указы какой-нибудь министр Российской империи.

На кухне рядом с современной техникой были дровяная печь, буфет с гербом и витражом, мраморная разделочная доска.

– Присаживайся, отдыхай. Уступаю тебе мой трон! – Кирюха показал на готическое кресло с рыцарьками.

– Можно я в инвалидке посижу? Как она ездит? Как ты на ней по лестнице спускаешься, покажешь? Это же очень круто. Ты очень крутой. – Коля осторожно сел и тронул колёса.

– Покажу, конечно. Это только я умею. Ну ещё Петька Зубов, московский безноженька. У него свой блог для колясочников. Хорошо объясняет, как маневрировать в инвалидке, как с людьми на улице и в транспорте разговаривать, чтобы уважали. У него жена красавица. Она его снимает, записывает. Дай мне соль. Да, это чёрное – соль. Я её прокаливал. У Зубова есть протезы, он может ходить, но ему больше нравится коляска, он неплохой колясочный гонщик. Для него коляска – спортивный снаряд, как и для меня, впрочем. Я давно мог бы встать на протезы, но не было подходящих. Открой холодильник, дай лайм и чили. Я сказал открыть холодильник, а не рот. Зелёный лимон и красный тонкий перец. Спасибо. Так вот, сделать лестницу на инвалидном кресле – легко! Вниз, конечно. Подняться с инвалидкой невозможно. В общем, главное – настроиться на спуск, найти равновесие, почувствовать колесо, ступеньку, уловить запах мокрой пыли, которую растёр дворник, запах растений на подоконниках, запах кошачьей мочи и крысиного трупика в подвале. Я, прежде чем спускаться, даже эхолокацию включаю – кричу на лестнице что-нибудь злое или весёлое. Равновесие – это самое важное, самое ценное в жизни и особенно в сексе. У тебя есть девушка?

– Нет. Не знаю.

– Что значит «не знаю», кулёлька?

– Ну, не знаю, могу ли назвать её своей девушкой.