Сестра Грибуйля

КАРОЛИНА. – А между тем ветер дует и мысль существует; то же самое с маминой душой: мы ее не видим, но она существует и охраняет нас.

– Странно это все, – сказал Грибуйль, уставившись на сестру удивленным взглядом. – Я тебя понимаю, а то, о чем говоришь – нет. Ну, это неважно, я чувствую, что ты права.

Грибуйль встал на колени возле сестры, но повторяя за ней молитву, проявлял беспокойство, при малейшем шорохе украдкой оглядывался, как будто ожидая чьего-то появления.

– Теперь сядем завтракать, – сказала Каролина, закончив молиться. – Уже довольно поздно: мне следовало приняться за работу два часа назад.

ГРИБУЙЛЬ. – Что мне надо делать?

КАРОЛИНА. – Возьми узел с грязным бельем, который найдешь на чердаке, и отнеси его на стиральные мостки; я подойду и помогу тебе, когда раскрою и сметаю платья для госпожи Дельмис.

Грибуйль побежал на чердак, взял узел, отнес его на мостки и уселся рядом.

Сначала он терпеливо ждал, но час спустя ожидание показалось слишком долгим.

«Странно, зачем Каролина заставляет меня терять столько времени… Как скучно ничего не делать… Лучше бы я попросил у нее какую-нибудь работу; но она же сама сказала: «Я к тебе подойду…» Значит, мне не нужно уходить».

Грибуйль подождал еще час, потом не выдержал и заплакал; он рыдал, спрятав лицо в ладонях и облокотившись на колени, когда, к великой радости, услышал звавший его голос Каролины:

– Грибуйль, Грибуйль, ты закончил? Тебе нужна моя помощь? Я сметала платья и сейчас буду сшивать юбки… Ну вот! Что с тобой? – добавила она с удивлением и ужасом. – Ты заплакал? Ты опять плачешь?

ГРИБУЙЛЬ, рыдая. – Мне скучно.

КАРОЛИНА. – А почему ты не вернулся, когда закончил? Мне показалось, что тебе тут работы не больше чем на два часа.

ГРИБУЙЛЬ. – Ты сказала, что придешь; вот я тебя и послушался.

КАРОЛИНА. – Бедный Грибуйль! Ты плохо понял.

ГРИБУЙЛЬ. – Ну нет: я очень хорошо понял; ты сказала так: «Я к тебе подойду».

КАРОЛИНА, грустно. – Это я тебе плохо объяснила, я забыла, что… что… ты немножко слишком послушен.

ГРИБУЙЛЬ. – Я пообещал всегда и точно выполнять твои указания.

КАРОЛИНА, вздыхая. – Ты прав… Я плохо объяснила… Ну что ж, белье постирано, давай его отнесем.

ГРИБУЙЛЬ. – Да ничуть оно не постирано! Я его даже не разбирал.

КАРОЛИНА. – Что? Не постирано, не разобрано! А что же ты делал тут два часа?

ГРИБУЙЛЬ. – Ждал тебя.

КАРОЛИНА. – Но… я же тебе сказала…

ГРИБУЙЛЬ. – Ты мне сказала: «Отнеси узел с бельем на стиральные мостки»; я и отнес.

КАРОЛИНА. – И ты его не постирал?

ГРИБУЙЛЬ. – Ты мне этого не говорила: а я точно выполняю твои указания.

КАРОЛИНА. – Да!.. это правда… ты их выполняешь точно… слишком точно… Это опять я неправа. Я должна была тебе объяснять более подробно…

ГРИБУЙЛЬ. – А что, тебе хотелось…

КАРОЛИНА, улыбаясь. – Увидеть белье постиранным, милый Грибуйль. Но в наказание то, что я так плохо объяснила твои обязанности, я возьмусь за это с тобой, и мы вдвоем быстро справимся.

ГРИБУЙЛЬ. – А платья?

КАРОЛИНА. – Что ж, платья подождут; я сегодня хорошо выспалась: посижу подольше вечером, и все будет сделано вовремя.

ГРИБУЙЛЬ. – Нет, Каролина, я отлично вижу, что это моя вина, хотя ты этого не говоришь: я ее и исправлю. Иди работай; я сам все постираю и принесу обратно только когда все закончу.

КАРОЛИНА. – Ты не успеешь до вечера, братец.

ГРИБУЙЛЬ. – Успею; я хорошо знаю, что делать с бельем, с маминых времен, я его стирал больше за день, чем сегодня.

КАРОЛИНА. – Да, за день, но сейчас у тебя только полдня.

ГРИБУЙЛЬ. – Все равно: вот увидишь.

И Грибуйль быстро развязал узел, снял куртку, засучил рукава рубашки, положил под колени кусок старого сукна и принялся стирать и тереть с такой энергией, что Каролина согласилась оставить его заниматься делом, пообещав вернуться через два часа, когда приготовит обед.

Каролина действительно вернулась через час после полудня, но ей не понадобилось идти к стиральным мосткам: она повстречала Грибуйля, который возвращался со тяжелым узлом мокрого белья, хорошо отбеленного, постиранного и готового для развешивания и просушки. Она хотела освободить его от груза: он не согласился отдавать ношу и снял ее с плеч лишь на чердаке, где следовало развесить белье.

Грибуйль весь вспотел и покраснел, но вид у него был довольный и сияющий. Каролина похвалила его упорство и старание, поцеловала и вытерла лоб и мокрые волосы. После этого они сели за стол. От работы разыгрался аппетит, и они с удовольствием съели овощной суп, вареные яйца и свежее масло, что составляло весь их обед. Каролина дала Грибуйлю и себе час отдыха на еду и беседу; после этого Грибуйль отправился вскапывать сад, а Каролина вновь принялась за платья для г-жи Дельмис.

V. Месть Розы

К концу недели работа была закончена. Каролина, в сопровождении Грибуйля, со свертком на плече, отправилась отнести ее г-же Дельмис.

Первое лицо, которое они повстречали, было лицо м-ль Розы; она обратилась к ним сухим и дерзким тоном:

– Чего надо? Просить пришли? Госпожа Дельмис не нуждается в новых попрошайках: у нее их и без вас достаточно.

КАРОЛИНА, спокойно. – Мы пришли не за милостыней, мадмуазель Роза; брат помог мне донести госпоже Дельмис платья, которые она заказала. Будьте добры, мадмуазель, передайте ей, что я их принесла и очень хотела бы произвести примерку, чтобы увидеть, как они ей подойдут.

М-ЛЬ РОЗА, грубо. – Оставьте тут; без вас посмотрят; госпожа Дельмис занята.

КАРОЛИНА. – Когда я смогу вернуться за платой, мадмуазель?

М-ЛЬ РОЗА. – Очень уж вы торопитесь! Вам одним, что ли, платить надо?

КАРОЛИНА. – Извините, дело в том, что после смерти матери издержки на похороны поглотили все мои денежные запасы…

М-ЛЬ РОЗА. – Вот плоды гордыни! Вам заблагорассудилось вообразить себя богачкой: и полное освещение, и торжественная служба, как будто для бог знает каких господ; а потом мадмуазель сидит без хлеба и заявляется беспокоить хозяев, не дав им даже времени взглянуть на работу!

Каролина не ответила; она позвала брата, поспешно отворила дверь и стремительно вышла, думая, что Грибуйль последовал за ней.