Взаперти

Взаперти
Софья Евгеньевна Кайс

Это история о девушке, что похитили двое неизвестных людей. Они заперли ее в тесный деревянный ящик в подвале. Каждый день ей приходится терпеть ужасающие пытки. Но чем усерднее она старается сбежать, тем ближе становится смерть.

Софья Кайсина

Взаперти

9 сентября?

Прошли первые сутки. Ночь. Ящик, в который меня положили ужасно неудобный, деревянный. Первая заноза, на большом пальце. Я ее подцепила, когда пыталась открыть крышку. Они связали мне запястья веревкой.

Спокойно.

Я хочу сказать, хочу сказать, что это все случилось для меня неожиданно. Я знаю, то, что я сделала, было ошибкой, но до самого вчерашнего дня думала, все, что я делаю – к лучшему, и считала, что я в своем праве.

Тут душно, мне кажется, что я задыхаюсь. Я знаю, они специально проделали дыры в дереве, много и маленьких ровно над моим лицом. Это немного помогает. В глубине души прячется страх. Они пока ничего не сделали. Ничего гадкого. Их двое. Женщина и мужчина. Жена и муж, я так думаю. Но глаза у них – глаза сумасшедших. Почему я не поняла этого раньше?!

Этот ящик очень тесный. Не хватает места для размаха, чтобы выбить дверь. А я старалась, вытворяла и не такое. Мужчина – не знаю его имя, крупный, должно быть, занимался спортом. Хватка у него железная. Зря я вырывалась, только разозлила их. Подозреваю, что я не первая их жертва. Были другие. Меня уже тошнит от запаха мочи.

Раньше я никогда не чувствовала себя такой слабой и беспомощной. Жаль, я не знаю дзюдо. Могла бы заставить их молить о милосердии.

Я не могу перевернуться набок. Лежу солдатиком.

Произошло это вчера. Их машина была хорошей, а сами они производили впечатление вполне нормальной семьи. Зная, что творится в наше время, у меня в кармане лежал перцовый баллончик. Это единственное – о чем я могу думать. Почему он не подействовал? И что самое удивительное первые два часа я была уверена, что все хорошо. А когда я увидела в окне указатель и сверилась по карте, было уже поздно. Хоть открывай дверь и выпрыгивай на дорогу! Но они были заблокированы. После этого память отказывается выдавать остальное. Помню только момент, что они вытаскивали меня из машины. А сколько времени прошло, этого я знать не могла. Меня тошнило, и я боялась захлебнуться под пластырем, заклеившим рот. И страх, что вот сейчас меня затащат в кусты, изнасилуют и убьют.

Слава Богу, пока я жива и нетронута. Не знаю, сколько они меня везли и сколько я провела без сознания. Знала только, что, когда я села к ним в машину, было восьмое сентября. Думаю, они применили наркоз. Как в фильмах, тряпку смачивают какими-то химическими веществами и стоит только вдохнуть…

Но я благодарна за то, что осталась жива. Я трусиха, но очень хочу жить. Постоянно думаю, что они могли со мной сделать, но не сделали. Хотя, вдруг все еще впереди. Но пока что их нет. Я лежу одна в каком-то ящике, где-то в подвале. По ощущениям, время близится к трем часам ночи. Я не могу заснуть в таких условиях.

Под собой я чувствую мокроту. Это доставляет большие неудобства и отвращение. Если я когда-нибудь выберусь отсюда, я уже не смогу быть такой, как прежде.

Я среднего роста и по длине идеально помещаюсь в ящик, с другой стороны он очень узкий и невысокий, плечи и даже мой нос упираются в его стенки, толком не пошевелишься. Отнюдь, это всяко лучше, чем лежать полусогнувшись и мучиться от боли в затекшей спине.

Тишина. Сейчас я уже стала привыкать к ней. Но она ужасна. Из звуков – лишь мое дыхание. Создается ощущение, что все время чего-то ждешь.

Я жива, но все равно что мертва. Чувствую себя похороненной заживо. Ящик словно гроб. Я словно лежу на три метра под землей. Стены сдавливают.

Казалось, все в моей жизни идет прекрасно. В ней была музыка. Я умела петь и играть на некоторых инструментах. Еще я любила путешествовать, и так как работаю сама на себя, каждую осень выбираюсь в люди. А теперь вот это!

Я пробовала кричать, отклеить пластырь со рта и биться о крышку, в надежде, что кто-то услышит, например соседи и спасут меня. Но изо рта выходило мычание, а сил не осталось совсем.

Одни сутки – а по ощущениям неделя. Я просто не знаю, чем себя занять. Моим спасением оказываются мысли. Я очень много думаю, думаю обо всем. Я придумала прозвища моим похитителям… Пусть женщину будут звать Горгона, а мужчину Каннибал.

Тогда в машине они выглядели такими безобидными. Внешность людей, которых абсолютно ни в чем нельзя заподозрить. Я бы никогда не села в попутку к одному мужчине. А про них я сразу поняла, что они семья. А семьи, как правило ничего тебе не сделают.

Это было точно удар под дых. Точно идти по земле и упасть в пропасть. Сейчас я делаю то, чего не делала много лет – молюсь. Молюсь о своей семье, молюсь, чтобы меня нашли или отпустили как можно скорее. Не знаю, верю ли я в Бога. Но молилась я так, будто скоро умру. Не могу сказать, что мне от молитв легче, но так появляется надежда.

Мысли незаметно перетекли в сон.

Не могу сказать, во сколько я проснулась. Ощущения были смутны и ничего не говорили. Веревка натерла мне руки. У меня не получалось ее снять или поднять выше. Вокруг было все также темно. Это и навело меня на мысль, что еще ночь. Жутко хотелось пить.

Я вновь подумала о побеге. О том, чтобы выбить дверь ящика и тихо улизнуть, пока они спят. Повезло, что ящик не железный. Несколько раз я пинала верх. Один раз показалось, что он дрогнул, но на этом все.

Если просто пинать вверх ногами, толку не будет. Собрав все, что во мне осталось я начала расшатывать ящик, извиваться, дергаться, рассчитывала перевернуть его. Тогда я смогла бы ударять задней частью тела и шанс на спасение бы возрос. Я старалась как могла. Мне кажется, они его приклеили или прибили к полу, потому что он даже не шелохнулся.

Сил больше нет. Хватило меня ненадолго. Я больше не старалась быть благоразумной и держать себя в руках. Эмоции взяли вверх над здравым смыслом. Ненавижу плакать. Чувствуя себя маленьким ребенком, нуждающимся в поддержке. И отчасти это правда. Мне так плохо, так страшно, так одиноко. Если бы меня заперли просто в подвале, как в тюремной камере, было бы легче. А так меня похоронили заживо. И до сих пор я не понимаю зачем и наверно, не хочу понимать.

Утро. Я знаю это, хоть и не вижу света. В это время я должна была съезжать с гостиницы и отправляться в путь. Неужели мир еще существует? Он сегодня приходил. Каннибал. Не знаю, чего он хотел. Так одиноко себя чувствовала, а от жажды высох язык. Он включил свет, и я увидела его через дыры. Хотела попросить дать мне воды. На секунду отклеить пластырь, чтобы я попила. Я готова была пообещать ему, что не закричу и не сбегу. Но он ушел. С одной стороны хорошо – он не сделал ничего, выходящего за рамки приличия, с другой, я опять осталась одна в этой гробовой тишине, будто чувствую себя нормально. Это не так. Когда я поняла, что он уходит, я начала мычать и биться ногами о стенки, заставляя его остановиться.

Не могу думать об этом. При мысли о втором дне здесь, меня выворачивает наизнанку. Я как могла подавляла рвоту, внезапно подступившую к горлу. В груди поселилось кошмарное чувство безнадежности. О Боже, я снова плачу.

Ладно, ладно все. Мне еще повезло, что меня не убили в первую ночь. А учитывая, что я полностью в их власти, они могли сделать все, что угодно!

Интересно, меня уже объявили в розыск?

Не могу думать в этом бездушном пространстве. Но мысли помогают справляться со скукой. Я скучаю по старшему брату и по родителям, и по свежему воздуху. Скучаю уже больше суток. Не могу жить без света и воздуха. Лежать в ящике – пытка. Я хочу размяться, пройтись, но он не позволяет мне этого сделать.

10 сентября

Я схожу с ума.

Мой язык превратился в ветку. А губы иссохли под пластырем. Вчера вечером мне все надоело. Я чуть не выбила крышку. Или мне так показалось. Я больше не могла идти Горгоне и Каннибалу на уступки. Я хотела сбежать. Глазами, я изучила каждый сантиметр этого отвратительного ящика, по форме напоминающий прямоугольник. У него большой слой дерева, который практически невозможно выбить двадцатишестилетней девушке. Такое ощущение, что у меня не осталось ни сил, ни воли, что меня заперли на пожизненно. Мочусь я под себя и это доставляет огромные неудобства.

Я начинаю думать, что это правда. Что они похитили меня, чтобы смотреть на мои мучения и безуспешные попытки спастись. А ведь правда, что может быть хуже смерти в душном ящике от жажды?

Я хочу принять ванну. Когда я выберусь отсюда, я первым делом приму ванну. Горячую ванну с пеной. Это будет восхитительно.

Иногда мне кажется, что я хочу, чтобы они пришли ко мне. Сделали что-нибудь ужасное, но отпустили. Главное – отпустили. Я вдыхала носом воздух. Его не хватает, я задыхаюсь.

В мыслях я выговорилась. Хотела сделать это вслух, хотела покрыть их всеми ругательствами, которые только знаю. Разозлилась сильнее, от этого жалкого мычания. Губами я старалась оторвать пластырь, улыбалась, натягивая его до предела, вытягивала губы трубочкой. Я уже поняла, что руками оторвать его не получится.

Как мне хочется, чтобы брат был рядом. Так хочется оторвать пластырь, облизать губы, поговорить с ним. Если б только можно было хоть с кем-то поговорить, хоть несколько минут. Желательно с кем-то близким, кого люблю. У меня много друзей, но сейчас они далеко. И родители далеко.

Я даже не знаю где я нахожусь. В каком городе, и в городе ли вообще. У меня есть предположения, но, полагаю, они ложны.

Опять хочется плакать. Это все так несправедливо.

Все свою жизнь я провела среди людей. Путешествовала, очень любила изведывать новые места, и дышать свежим воздухом. Сидеть взаперти для меня, это равносильно смерти. А особенно в ящике, где я лежу в собственной моче, и не могу произнести ни слова.

Через несколько часов я вновь молотила по двери ногами и руками. В большинстве своем, чтобы Каннибал услышал. Если бы он открыл дверь, я бы нашла в себе силы и пнула бы ногами ему в лицо. Вдруг получилось бы вырубить его?

Стерла руки до крови. Бессмысленно.

Я уснула часа на три. Вымоталась до предела, а сон был лучшим решением, как скоротать время. Когда проснулась, у меня затекла левая рука. Веревка мешала как следует размяться. Все же мурашки сошли на нет.

Я хочу на волю. Хочу сделать зарядку. Больше не могу лежать без движения. Хочу помыться, сменить мокрую одежду на чистую. Мысли несутся в голове с безумной скоростью. Только я думаю о том, чего хочу, так сразу вспоминается любимая песня. Слушая ее, я подпевала. Всем, кому удавалось подслушать этот момент, говорили, что я красиво пою. Мне же так не кажется. Только не эту песню. Она слишком сложная, чтобы я ее спела, не фальшивя.

Помнится, только недавно я составляла список городов, которые хочу посетить, только недавно составляла план моего небольшого путешествия и выбирала недорогие гостиницы, в которых останавливалась бы на одну-две ночи, и дальше отправлялась в путь.