Imago: флерная порно-сказка

Девушка приподнимается и тоже берет камень, увесистый. И унижает этим камнем море, издавая такой грубый и даже насмешливый рев.

Они стоят и бросают камни в море, с рявканьем, с воплем. Кажется, их фигурки сплетены с землей вибрирующими канатами. Они в ярости. Беспробудной, бесконечной, болезненной – и такой бесполезной.

Морской черт

– Мы уже будто живем в этом море, – мягко замечает Нина, зарываясь пальцами в мокрый песок у берега.

– Подай-ка маракуйю, – просит Агата, устало плавясь под крымским солнцем.

– Какую маракуйю?

– Такую маракую. Такую кую.

– Какуя маракуйя? Какого хуя?

Обе смеются, и девушка кидает подруге фрукт, а сама берется разрезать спелое манго. Течет сок… Такая желтая сахарная мякоть растекается по руке, бежит вниз – и Нина облизывает языком струйку вдоль локтевого сустава.

– Пошли искупаемся, – предлагает подруга.

– Может, сначала намажемся защиткой?

– Ах, да нахера!

И танцовщицы заплясали в прозрачной воде, опаляемые ультрафиолетом. Они не заботятся о «Завтра», им интересно только животрепещущее «Сейчас». Вода нежная и заботливая, она хоть и соленая, но прекрасно дружит с кожей юных нимф. Главное – не касаться облезлой спины…

Нина плавно двигает бедрами, танцуя пляжную зумбу, и хохочет громоподобным смехом.

– А!! – вдруг ор дрянной чихуахуа.

– Ты чего? – Нина аккуратно берет гигантскую медузу за склизкую шляпку и укладывает ее на ладони щупальцами вверх. – Вкуси!

Она бежит за орущей подругой, а потом резко бултыхается в воду. Погружение… Дыхание схватывает само собой, голова ходит волнами. Конечности будто отрубило, они мотаются очерствевшими кочерыжками, а воздуха не хватает. Вокруг темнота… Глубина так близко – Нина распахивает глаза, пролетают столбы пузыриков, а напротив зияют два белых огня. Девушка приглядывается, все еще понемногу выпуская остатки кислорода, – стоит оно. Это нечто такое огромное, сморщенное, а губы как два облупившихся вареника какой-нибудь столетней старушки. Гигантская челюсть-бензопила, а глаза сияют… Прямо напротив ее глаз.

Резко зажигается свет, ослепляющая лампа над чудищем, и его рожа восстает во всей красе ужаса. Нина кричит под водой, но кислорода осталось катастрофически мало. Она барахтается, как пойманная в паутину неуверенная стрекоза, а морской черт все ближе…

– Держись, обопрись о руку. – Агата выводит подругу из воды, придерживая ее ослабевшее тело.

Девушка падает замученной грудой в песок, запутавшись в волосах, она кашляет. Песок лезет в глаза, в рот, растирается под купальником, и каждая песчинка ощущается уколом. Выкашляв всю воду, Нина выдыхает:

– Все хорошо…

Только горы

Только горы… Она и ничего больше. Ветер дает пощечины, пока девушка поднимается по склону, попутно срывая местную растительность и засовывая ее в зачуханный томик Маяковского.

«Я одна…»

Агата смотрит вниз: море, трава, каменные выступы…

Пустой пейзаж. Голова начинает кружиться. Пульс учащается. Пробирает озноб. Слишком много воздуха! Слишком много пустоты!

«Это конец, ты дошла до высшей точки. Больше идти некуда. Только спускаться».

Она смотрит больными глазами в прозрачное небо. Как будто бы кто-то закрывает этот мирок пищевой пленкой. Слишком неестественно. Спускаться – это значит, вернуться к истокам, к тому, от чего бежишь. Только для этого нужно мужество. Агата трясущимися руками медленно снимает солнечные очки.

«Мамочка, я умираю…»

Фигурка сползает по щебню, царапая колени. Веки закрываются. Солнце в зените.

Каноэ

Агата осталась на берегу, смотрит мне вслед и медленно разворачивается и уходит с пляжа. Я вижу только маленькое темное пятнышко, всего лишь напоминание о человеке, которого я знала все эти годы.

Я сижу на каноэ ярко-желтого цвета. Хах, напялила жилет, парео вокруг таза, и вся как морская принцесса – или пиратка. Волны сегодня сильнее, их трудно контролировать, но я смело плыву к тем красивым камням. Там летают чайки, супер жирные. Если заблужусь, заночую на этих камнях, поросших склизким илом, буду питаться чайками и петь песни… Но я решаю не заблудиться.

Проплываю мимо черных водорослей, их мохнатость напоминает мне не бритые годами подмышки султана. Я заинтересовываюсь и в край осмеливаюсь – встаю на ноги, рассматриваю водоросли с открытым ртом. Я восхищена, поистине зачарована! А там еще светящиеся медузы, чудо, но их больше, чем самого моря! Гребу веслом, я – в полном одиночестве и бесстрашии. С чего я решила, что не справлюсь? Ха, глупости!

А… Что это на горизонте?.. Я присматриваюсь, но ветер щиплет глаза. Убираю волосы изо рта и смотрю туда – над морем нависла гигантская туча. Шторм? Нет – это ненормальная туча, чокнутая туча!.. Ха-ха-ха, светится синим свечением, каким-то механическим блеском. Ха-ха-ха!!

Подождите, я, кажется, вижу людей… НЕТ. ЗАВАЛИ СВОЕ ХЛЕБАЛО, УЁБИЩЕ.

Господи, как я могла такое сказать?.. Но в голове уже ни мысли – они распались на кванты. Течение усиливается, подгоняемое злым ветром, а туча будто бы все ближе – эта огромная сфера, за которой не пойми что. Я гребу изо всех сил, но вода чернеет, меня уносит в открытое море. Волны гуляют как очумевшие, они наглотались этих радиоактивных медуз. Плохо дело…

Волна… Горизонт застилается мраком, и его стеной перекрывает черная волна. Клянусь, она живая, клянусь!.. Меня парализует страх, я не в состоянии пошевелиться. Тупо смотрю на свою смерть, даже не в силах ее осознать – огромный шумящий поток догоняет меня. Разум просыпается: хватаю весло, надрываю мышцы и гребу, гребу, гребу!! В безопасность! Спотыкаюсь, падаю на каноэ животом, хлебаю соленую воду с пеной, глаза щиплет, а обгоревшая кожа просто охеревает от соли, но я даже не замечаю этого. Гигантская волна пожирает меня за секунду.

Я открываю глаза, вокруг темнота и блеклая синева. Я не вижу ничего – и вдруг разом загораются сотни медуз. Эти скользкие инопланетяне: синие, фиолетовые, розовые, прозрачные… Вся глубина теперь похожа на новогоднюю хлопушку, но мне не хочется кричать "ура".

Здесь я совсем одна… Уже не убежать, от этого места не спрятаться никогда и никому, оно было с нами с самых первых минут, а, возможно, и еще раньше.

Морской черт снова смотрит мне в глаза своими пустыми фонарями. Я укутана темной водой, но не защищена ни секундочки. Рыба плывет на меня, еле шевеля хвостом, а я не в состоянии сдвинуться с места. Пространство вокруг словно застыло – будто я закарамелизирована в арахисовом щербете ультрамаринового цвета.

Рыба у моих губ, я холодею от ужаса, в ушах только стук собственного сердца – я немного успокаиваюсь, ведь слышу его. И тут…

Хищник касается моих губ своими шершавыми, зубастыми мочалками – только касается, ничего более. А глаза в паре сантиметров от моих – белые, мутные и бесчувственные. Резко стук сердца стихает, и голова разрывается от пронзительного звука, исходящего, походу, из моей собственной груди. Я корчусь, ломая конечности и разрывая это застывшее пространство вокруг. Выступил пот, окатило звенящей болью – может, это и есть роды – меня буквально раздирает на части, я ломаюсь, я поджарена у самых висков.

Да!! Получилось отвернуться от рыбы! Сколького же это стоило… Я вижу двух слипшихся медуз, они сверкают. Они заняты друг другом, как бы не замечая и не волнуясь обо всем происходящем. Я замираю и наблюдаю за торжеством жизни, за тотальным отрицанием смерти, за бесконечным возрождением. Почему-то выступают слезы, и меня рывком высасывает из глубины темным водоворотом. Мгновение – и я на берегу, сломанная и готовая к рождению.

Кашляю и прихожу в себя. Я сделала это сама, я была одна, и я это сделала – улыбаюсь по-дебильному, но так искренне.

Как же чешется спина… Как же, мать ее, чешется…

Метаморфоз

Поворачивается замок в двери, и в номер входит нечто. Оно не идет – порхает подстреленной уткой – и рушится на диван, в сырые купальники, песочные шорты и упаковки из-под чипсов.

– Нин? – Из кухни выходит подруга, держа чашку с надписью «MAMA BITCH – MAMA BOSS».

– Я так больше не могу… – шепчет та, растирая пальцами лоб. – Я видела что-то…