Imago: флерная порно-сказка

Она знает, чего хочет, но все равно продолжает вести себя как маленькая девочка.

Вода вся в медузах. Целлофановые мешочки с голубым светом внутри. Почему она постоянно боится их? Они не дают ей спокойно плыть. Не позволяют быть гибкой. Иррациональный страх перед древними, такими красивыми, но опасными существами, делает ее тело буквально деревянным. Она мечтает быть резвящейся нимфой, но трясется от мысли о прикосновении чужеродных щупалец. На них же яд!.. Ей сделают больно, она не выживет…

Но возникает справедливая мысль: «Тебя ни разу не ужалили за всю твою жизнь. Это страдания из воздуха! Почему ты до сих пор трясешься в конвульсиях?» Спокойствие и уверенность в действиях – вот идеальный рецепт.

«Моя единственная проблема – это я сама».

Успокойся. Не плачь сейчас. Твое тело – это то, какой ты себя видишь внутренне. Обертка для конфетки. Прямая трансляция души. Просто посмотри в глаза человеку, который смотрит на тебя прямо в этот момент. Это не шутка, не ребячество, не вынужденные обстоятельства. Он хочет тебя. Вот так вот просто. Просто тебя. Не куклу Барби. Не все любят с ними играть, знаешь.

Шаг, еще шаг. Погружение. Медузы все еще рядом, но почему-то не трогают ее. Мгновение, взгляд затуманивается. Она смотрит на них и вдруг вспоминает шары для бильярда.

Столь мелкие в одиночестве, но ужасающие в количестве:

я не знаю, что мне делать, и как правильно делать

я не могу расслабиться

я смешная и нелепая

первый раз – это ужасно

я и врожденная сексуальность? вы о чем?!

а как же моя неприкосновенность?..

Кажется, Мать-Природа вопит в своем молчании: «Родись уже, дура!» Прикосновение чьих-то щупалец вдруг обжигает бедро.

Она чувствует чужой горячий воздух на шее. Кожа, не успев намокнуть, уже высыхает. Коже нужна вода. Коже необходимо дышать.

– Агата…

– Но я не… Я же совсем не…

– Мне нравится твоя маленькая грудь.

Две медузы, сплетенные в морской воде. Пальцы – волосы. Есть, за что держаться. И это хорошо. Она не утонет, нет.

Вокруг медузы, медузы, медузы… Щупальца переплетаются, резко, но совсем не смертельно, а как-то бодряще. Синее пламя горящей промежности пылает сначала тихим робким огоньком, потом разгорается все сильнее… Электрический ток. Она делает все правильно. Он делает все правильно. Они делают все правильно. Правильно. Так, как должно быть. Так, как хочется.

Морская гладь залита мягким свечением. На каждом свободном сантиметре – любовники, подталкиваемые шепчущимися волнами.

Она выходит на берег обновленная. Другая. Настоящая. Та, которой всегда была внутри.

Размышления о половозрелой особи

– Ты какая-то другая, – озадаченно хихикает Нина, заправляя челку и переминаясь в плетеном кресле.

– Да, я…

Взгляд – застывшее желе. Цвета медуз.

Обе смотрят друг другу в глаза. Обе понимают, обе и так уже сказали. Или не совсем?

– Что ты чувствуешь? – Нина сосредотачивает свой лесной взгляд на подруге.

Она думает.

– Очищение. Да, очищение от всего старого, забытого, вовремя не замеченного, в итоге разросшегося до ужасных размеров. Лишнего. Я – это я. Я чувствую себя. Я не картинка. Я полноценная, в том смысле, что у моего тела есть доступ ко всему теперь. Оно функционирует. Все так просто… Доверие. – Агата сконфуженно трет шею и смотрит на небо.

Другая нимфа отпивает чай, любуясь их последним закатом. Это солнце заходит и больше никогда не взойдет снова. Именно это солнце они решаются отпустить.

– Знаешь, – сообщает Нина в вакуум вокруг них, – а я чувствую необратимость. Там, в сосновом лесу, мне померещилось. На какое-то ничтожное мгновение я приняла кривую сосну за человека, за ребенка, вернее. Я увидела себя как мираж. Та маленькая девочка смотрела на меня с грустью, какой-то безвозвратностью, унынием… Этого ребенка, невинного, безвредного, простого и искреннего, больше нет.

Нина вытирает слезы, которых уже невозможно стыдиться, и с трудом и полной отдачей продолжает:

– Мне стало жутко страшно, что от меня что-то уходит, и это никогда не вернуть. Меня как громом пробило! Моя маленькая кошечка останется в прошлом, я потеряю связь с ней, я изменилась навсегда. Он изменил меня навсегда… Она ушла. Ее больше нет.

Подруги молчат, томно и одержимо. Молчат… Молчат…

– Но ведь это нормально, – боязливо встревает Агата, ослепленная золотым солнцем, – разве нет?

– Да, – уверенно отвечает Нина, – конечно. Я просто все прекрасно понимаю и не вру себе.

– Хорошо… Я тоже постараюсь не врать себе.

Девчонки пьют чай на веранде, так неторопливо и даже лениво, но потом атмосферу разрывает обоюдное решение:

– Крым нам больше не нужен. Пора возвращаться.

Возвращение

Они миновали полуостров. Они прошли через туман Краснодара. Они приняли на себя ответственность и отказались от иллюзии благополучия. Они другие люди, но все еще нимфы.

Снова город. Оживленная центральная улица. Выходной день. И несмотря на серые бетонные стены домов, люди не блекнут, сочась между ними в своем личном потоке жизни. Здесь пятна всех цветов: лимонный, коралловый, небесно-голубой… И так до бесконечности. У каждого своя аура, настроение… Люди все те же, но… Что-то да и в них изменилось: они кажутся уставшими, потерянными, но такими добрыми и беззлобными.

Город тот же, а мир уж тем более не меняется. Но изменились две маленькие стрекозки – они милосердны.

Нина и Агата стоят под зонтом у фонарного столба, переминаясь от неспокойствия и юной, только зарождающейся в них энергии. Ранний сентябрь. На футбольном поле играют молодые люди, совсем живые, на удивление.

Нина толкает подругу локтем:

– На нас смотрят. Те двое.

Агата больше не противится факту, отмахиваясь «совпадениями», а отвечает тихой улыбкой.

«Я знаю».

Взгляд – взгляд.