Оценить:
 Рейтинг: 0

Гнездо желны

Год написания книги
2023
Теги
<< 1 2 3 4 5 6 ... 11 >>
На страницу:
2 из 11
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– Гаврила, – обращается Анфиса к сыну. – Ты тоже помоги.

– Ладно, мам, – лениво бурчит он в ответ, хотя по блеску в глазах видно, что в душе он очень даже рад новому делу, рад, что и о нём не позабыли.

– Так и порешим.

Тётушка хлопает в ладони, закрепляя свои слова, и после возвращается к чаю. Вновь стучат ложечки, шуршат фантики, и наша семья быстрее заканчивает ужин, расходясь по своим комнатам.

Едва утром тёти покидают гнездо, разлетаясь по своим делам, мы уже готовы взяться за дело. Нам доверили работу! Давно такого не было, и надо не подвести семью, сделать всё по уму и как можно более гладко, чтобы и придраться было не к чему.

Ольга первой просыпается, будит нас с Лерой, свернувшихся клубочками на своих кроватях, и зовёт Гаврилу, который в одной пижаме сразу же прибегает на зов, будто давно уже сидел в коридоре под дверью и только и ждал приглашения войти.

– Давайте-давайте! – поторапливает старшая сестра, заплетая свои длинные волосы в крепкую толстую косу. – Быстрее начнём, быстрее похвастаемся результатами! Сейчас сделаю завтрак, и – за работу!

Ольга удаляется на кухню, с щелчком зажигает газ и начинает лазать по шкафам, гремя посудой, как беспокойный призрак. Я слышу, как тихо напевает она себе под нос какую-то навязчивую мелодию и, шлёпая тапочками, бродит туда-сюда, пребывая в отличном расположении духа.

Мы же с Лерой, протирая заспанные глаза, идём умываться. В ванной зеркало опять забрызгано мятной зубной пастой, и её свежий аромат витает над раковиной.

Моя младшая сестра что-то невнятно бормочет, не вынимая щётки изо рта. Белая пена течёт у неё по губам и капает на воротник пижамы.

– Неряха! – Я мокрой ладонью убираю мятную кляксу с её одежды. – Чего ты там сказала?

– У меня вчера бусины под кровать закатились, – повторяет Лера, и вновь пачкается пастой. – Я собрать их пыталась, но не достаю…

– Сейчас посмотрим, – обещаю я, а сама слежу, как бы Лера вся в белой пене не вымазалась. Удивительный ребёнок – она может выглядеть невинным ангелом, сидя в центре лужи. Грязь пристаёт к ней как намагниченная, а Лера даже внимания на это не обращает. Если бы не мы с Ольгой, то она бы уже давно превратилась в дикарку со спутанными волосами, чумазым личиком и дырявой, как решето, одеждой.

В нашей общей детской сестра первым делом лезет под свою старую металлическую кровать и указывает пальцем куда-то в угол.

– Вон там! Видишь? Они рассыпались, и я не дотягиваюсь.

Я сажусь на четвереньки, ухом касаюсь холодных половиц и заглядываю под кровать. Там темно и ужасно пыльно, хотя недавно моя метёлка была и в этом безрадостном месте – я готова поклясться! Ничего не видно, и только от дыхания клочки пыли перекатываются, как невесомые облака.

– Неси из коридора веник, – строго велю я, и, стоит верной метёлке оказаться в руках, сразу же тянусь ей в дальний угол.

Веник мгновенно кто-то крепко хватает без единого звука и со всей силы начинает его дёргать. Я впиваюсь пальцами в ручку, не намереваясь так просто сдаваться, будто этот веник мне дороже жизни. Лера, распахнув свои большие ясные глаза, с интересом наблюдает за тем, как мы играем в перетягивание метлы целую минуту. Но в конце концов вредитель всё же побеждает, вырывает веник из моих ослабевших рук и с грохотом утаскивает его под кровать.

– Вот же ж! – Я возмущена до глубины души, даже щёки раскраснелись. Права была тётушка – в гнезде что-то неспокойно. Никогда прежде древоточцы так не наглели!

Вновь упав на колени, я заглядываю под кровать, и там мой веник сиротливо покоится в самом тёмном углу, окружённый пылью и мраком.

– Ну ладно! Сам напросился!

Схватившись за край изголовья, я, пыхтя от натуги, тяну на себя дребезжащую металлическую конструкцию, скребущую ножками пол. Едва кровать немного отходит от стены, Лера уже ныряет в образовавшуюся дыру и гордо достаёт веник вместе с россыпью своих стеклянных бусин. Вся в пыли, чумазая, как бесёнок, но очень довольная.

– Всё! Давай задвигай! – звонко командует она.

– Ну уж нет! Эта нечисть подкроватная там не останется! Веник забрал, бусины украл – надо его гнать отсюда, пока не отъелся!

Лерочка грустнеет на глазах. Знает, чем это дело чревато. Живущих в пыли гонят чистотой – это всем в гнезде известно. А уборка в нашем доме в чести лишь у меня. Но куда же белокурый ангелок пойдёт против слова старшей сестры. Я, конечно, не Ольга, но и со мной не забалуешь! И вот Лера уже покорно несёт из ванной комнаты мокрую половую тряпку, а у самой на лице читается отчаяние пополам с жалостью к самой себе.

– А завтрак скоро будет? – Круглощёкий Гаврила заглядывает в комнату, но, едва завидев тряпки и веники, мгновенно разворачивается на пятках, молча растворяясь в тенях коридора.

– Некогда завтракать! – Задрав подол своей длинной ночной рубахи, я падаю на колени и начинаю размазывать разлетевшуюся пыль по полу. Двигаюсь от центра комнаты к углу, где серые катышки уже сами собой стягиваются к плинтусу. Чует, вредитель, что по его душу идут! Мокрая тряпка скользит по полу, оставляя за собой влажный след, а за ней с сопением ползу я, себе под нос бормоча проклятья в адрес незваного гостя. Следи, не следи, а всё равно в гнездо постоянно кто-то просачивается – нам же остаётся лишь своевременно избавляться от древоточцев, хоть это не всегда и легко, не всегда и приятно.

Едва грязным остаётся лишь малый уголок, куда стягивается сама собой вся пыль, я единым движением смахиваю её тряпкой и, скомкав своё смертоносное орудие чистоты, несу его в ванную, промывать под водой. Поток засасывает комок пыли в воронку и с чавканьем отправляет в канализацию. Бесславная гибель для вредителя!

Кровать со скрипом встаёт на место, и вот мы с Лерой, уже переодевшиеся и готовые полноценно отзавтракать, ныряем в освещённую солнцем кухню. За пустым столом, застеленным бордовой бархатной скатертью, никого нет. Тихо покачивается круглая люстра в выцветшем коралловом абажуре, и горит одинокая конфорка, на которой нет ни кастрюли, ни сковороды.

Я заглядываю в комнату тёти Анфисы. Гаврила, играя в смартфоне в какую-то очередную бестолковую стрелялку, которые он обожает, молча сидит на своём раскладном диване в углу, ни на что не обращая внимания.

– А где Оля? – с недоумением спрашиваю у двоюродного брата.

– Полезла в чулан за кастрюлями и пропала, – безразлично отвечает он, не отвлекаясь от телефона.

– Яс-с-сно…

Я возвращаюсь на кухню и выключаю конфорку. Лера крутится возле, просит достать с верхней полки шкафа конфет.

– Нечего! – шикаю на неё. – Аппетит испортишь, потом Ольга злиться будет. Иди сядь.

Лера падает на стул и роняет голову на сложенные руки, обиженная на мой суровый тон.

А вот я, чуя неладное, иду быстрее в чулан. Там Оли нет, зато есть две блестящие кастрюли, что стоят на полу напротив друг друга. Одинаковые, никто не отличит. Ни пятнышка, ни пылинки на них нет, словно специально кто-то чистил весь день. Только от одной явственно пахнет репейным маслом для волос, столь любимым моей дорогой сестрой Ольгой, и почему-то крышка нервно подпрыгивает, будто внутри вода кипит. Я без промедления плюю в соседнюю, незыблемую и неподвижную. От подобного обращения и негодования у неё ручки чернеют на глазах. А кому понравится, когда в тебя плюют? Зато вредитель сразу же снимает морок с Ольги, позволяя ей вновь принять свой привычный вид: сидит сестрица на полу, согнувшись в три погибели, ладошки по бокам держит на манер ручек и только зубами скрежещет со злобы.

– У! Я ему устрою! – восклицает старшая сестра сразу же, как только осознаёт свою человеческую сущность и возвращает теплокровность. Едва она заносит кулак над оставшейся кастрюлей, та и вовсе вся чернеет до самой крышки, будто закоптилась хорошенько, и в воздухе появляется явственный запах горелого, быстро разносящийся по всей квартире.

– Кто это там что сжёг? – сразу же кричит из комнаты Гаврила. – Опять, что ли, Ольга про кашу забыла? Сегодня жареная вместо недоваренной будет?

Оля краснеет и пинает кастрюлю от чистого сердца, заставляя её, подпрыгивая и гремя, укатиться в самый центр кладовки.

– Я к тебе ещё вернусь! – грозит сестрица кастрюле, потрясая сжатым кулаком, и, схватив с полки тару поменьше, быстрее убегает на кухню, лелея в своём сердце мечту о скорой расправе.

Каши мы, конечно, ждём ещё полчаса, хотя Ольга всё же пропускает момент, когда овсянка переваривается и начинает прилипать ко дну кастрюли. Всю сажу она любезно оставляет себе, хоть толку от этого мало – всё равно вся каша пропитана запахом гари.

Теперь, после плотного завтрака, наконец пора приступать к выполнению тётушкиного задания.

– Ну-с, что тут у нас? – заглянув в шкаф в комнате Инессы, важно изрекает Ольга.

Вообще, спальня тётушки всегда была и остаётся самым приятным и убранным местом в доме. Во многом благодаря моим усилиям, конечно, но и сама Инесса никогда не позволяет пыли и беспорядку надолго задерживаться на своей территории. Книги, в рядочек расставленные по шкафам, имеют какой-то порядок, ведомый лишь тётушке. Тонкий изящный ковёр с бахромой блестит ослепительной чистотой, что даже в тапках ходить по нему кажется кощунством. На кровати высятся взбитые подушки, укрытые пледом, расправленным и выглаженным. Со стен смотрят старые чёрно-белые фотографии семьи. Инесса, Анфиса, наши бабушки Вера, Милана, Галина и даже нечёткий выгоревший снимок прабабушки Акулины, покрытый паутиной царапин и трещин. Здесь есть и моя мама: портрет овальной формы висит над тумбочкой возле кровати, и с него на меня с сёстрами усталым взглядом взирает молодая изящная женщина с плавным изгибом шеи и бархатным взглядом. Красавица, каких поискать. Раньше я часто бегала в комнату тётушки, чтобы полюбоваться мамой, хоть Инесса и не любит, когда к ней заходят без спроса. После я всегда стояла у зеркала в ванной по часу и разглядывала своё лицо, пытаясь отыскать черты матери. Надеюсь, однажды я стану такой же красивой, как она. Мне бы этого хотелось. Хотя вон Ольга совсем не походит на маму – нос острый, брови прямые, как по линейке, и нет в её облике ни женственности, ни нежности – только какая-то неестественная прямота в каждой черте и строгость. Будто ей всего неделю назад исполнилось вовсе не пятнадцать лет, а уже все сорок!

Лера тоже боится заходить в комнату тётушки, хоть и знает, что своей любимице Инесса ничего не скажет. Сестра робко встаёт в сторонке, будто готовая в любой момент убежать прочь, а вот Гаврила сразу же с любопытством бросается разглядывать старые фотографии.

– Мы сюда по делу пришли! – напоминает Ольга, между делом копаясь в шкафу.

Он тёмной громадой занимает целый угол в комнате тётушки, и вытянутое узкое зеркало с шорохом ходит в зажимах, стоит только коснуться двери, где оно висит. Инесса раньше часто с гордостью рассказывала, что шкаф достался ей по наследству и хранит в себе дух множества поколений, и почему-то я всегда верила в эту историю. Наверное, это потому, что от старого дерева пахло древностью и немного дряхлостью. Шкаф, кажется, всегда был и всё ещё является главным элементом этой комнаты, и остальная мебель стоит тут исключительно ради того, чтобы подчеркнуть величие этого молчаливого мрачного гиганта на мощных коротких ножках.

– А что пропало-то? – интересуюсь я у старшей сестры, опасливо заглядывая в чрево тёмного шкафа. В лицо сразу же бьёт терпкий запах лавандовых саше, которые тётушка обожает раскладывать между стопками чистой одежды и глаженым постельным бельём.

– Я слышал про драповое пальто, – доносится голос Гаврилы из угла, где он без какого-либо стеснения рассматривает содержимое прикроватной тумбочки.
<< 1 2 3 4 5 6 ... 11 >>
На страницу:
2 из 11

Другие электронные книги автора Софья Сергеевна Маркелова

Другие аудиокниги автора Софья Сергеевна Маркелова