Корпоративный конфликт: возможности правового воздействия

Следующий не вполне ясный момент в рассуждениях А. В. Габова связан с соотношением правоотношения и «правового поля», из которого якобы выпадает все происходящее внутри сложноструктурной организации ввиду отсутствия правоотношений. Получается, что все то, что находится в «правовом поле», есть правоотношения. К сожалению, аргументация этого суждения в работе отсутствует. В частности, в правовом поле есть и иные правовые связи, правовые нормы, правопонимание, правомерное и неправомерное поведение и т. д.

Представляется, что нет никакой необходимости наделять свойством правосубъектности «контрольную комиссию», исполнительные органы, совет директоров, бухгалтерию, склад, а равно иные подразделения, могущие существовать в корпорации, для того, чтобы их деятельность оказалась в «правовом поле». Вполне достаточно признать субъектом лишь саму корпорацию и регламентировать порядок осуществления ее собственных действий (посредством установления обязательных требований к порядку формирования и выражения ее воли, организации противопожарной безопасности, ведению ею бухгалтерского учета и пр.).

Все действия органов управления суть именно действия самой корпорации как субъекта права. Это осознает и сам А. В. Габов, когда пишет: «Предмет [внутриорганизационных отношений] – упорядочивание отношений между [органами управления коммерческой организации] и цель… – подготовка, принятие и реализация управленческого решения как выражения особой правосубъектности организации»[63 - Габов А. В. Сделки с заинтересованностью… С. 168, 169.].

Полагаю, что орган юридического лица действительно является его частью (при понимании юридического лица как организации). Посредством деятельности органов формируется и выражается вовне воля самой организации. Структура органов различных организаций различается – она в самом общем виде задается организационно-правовой формой, в которой создано юридическое лицо. Так, например, если организационно-правовая форма – унитарное предприятие или учреждение, то структура органов такого юридического лица будет основываться на наличии единственного учредителя – собственника всего имущества. Различной будет структура органов юридических лиц, основанных на членстве и не основанных на членстве.

Определение правового положения органа корпорации тесно связано с понятием компетенции, поскольку действует каждый из органов лишь в пределах своей компетенции. Компетенция, как совершенно справедливо определяется всеми авторами, складывается из полномочий. Таким образом, для определения положения органа юридического лица необходимо выяснить сущность понятия «полномочие». Теория полномочий и компетенции разрабатывалась представителями науки административного права, а также советского хозяйственного права. В науке современного гражданского права вопрос этот фактически не изучался[64 - За исключением отдельных фрагментов в научных работах, посвященных иным вопросам (напр., К. И. Скловского, В. К. Андреева, С. Д. Могилевского и пр.)]. Большинство авторов, занимавшихся исследованием вопроса о компетенции и полномочиях органов управления корпорации, принимают за основу достижения представителей науки административного и конституционного права. Вместе с тем этот путь представляется неоправданным. Главный его порок заключается в том, что органы государственной власти, местного самоуправления в рамках соответствующих отраслей права признаются субъектами, тогда как органы управления корпорации субъектами права не являются. Отсутствие у указанных органов свойства правосубъектности делает принципиально невозможным использования по отношению к органам управления корпорации таких конструкций, как субъективное право, юридическая обязанность, юридическая ответственность и пр., однако это существенное различие остается за рамками исследований.

В частности, Г. Л. Рубеко под компетенцией понимает «совокупность установленных нормативно-правовыми актами и учредительными документами прав и обязанностей (полномочий) организаций, органов, в том числе и осуществляющих управление в коммерческих организациях»[65 - Рубеко Г. Л. Правовой статус органов управления акционерных обществ. М., 2007. С. 48]. Таким образом, под полномочием указанный автор понимает права и обязанности организаций и органов, которые он не отграничивает от иных прав и обязанностей. В таком виде определение «полномочия» представляется неверным, во всяком случае, очевидно чрезмерно широким (у любой организации имеется множество прав и обязанностей, предусмотренных гражданским, налоговым, административным и др. законодательством – вряд ли их все стоит рассматривать как полномочия; кроме того, указание, что полномочия есть как у органов, так и у самой организации, не позволяет отличить полномочия от правоспособности).

С. Д. Могилевский определил полномочие (составную часть компетенции органа корпорации) как право, позволяющее органу юридического лица осуществлять определенные действия по решению вопросов его внутренней организации и по его представлению вовне[66 - См.: Могилевский С. Д., Самойлов И. А. Указ. соч. С. 58]. Как видится, совершенно справедливо отмечена сфера действия полномочия – направленность внутрь и вовне организации, однако в связи с этим определением возникает ряд вопросов, первый и главный из которых связан с неясностью, о каком праве идет речь. Право традиционно понимается в нескольких смыслах – как объективное, естественное, позитивное и субъективное право. Автор не высказался прямо, что имеет в виду, но из контекста – ссылки на статью Юридической энциклопедии о субъективном праве – и общей логики изложения следует вывод, что, скорее всего, С. Д. Могилевский полагает полномочие субъективным правом. Это порождает следующие вопросы: о чьем праве (все тот же, уже много раз встававший в настоящей работе вопрос о правосубъектности органов управления корпорации) идет речь, какая и чья субъективная обязанность корреспондирует этому субъективному праву, каково правовое основание возникновения этого субъективного права. При условии, что С. Д. Могилевский неоднократно высказывался против признания органа юридического лица самостоятельным субъектом права[67 - Там же. С. 67 (п. 1).], видимо, речь идет не о субъективном праве органа управления. В таком случае управомоченным субъектом должен бы являться каждый из членов органа управления (физическое лицо – безусловно правосубъектное), однако в этом случае орган – как часть целого – распадается на множество различных лиц с собственной волей, орган предстает как некое аморфное образование и процесс формирования воли корпорации вновь остается нераскрытым. Не вполне точным является и указанное С. Д. Могилевским содержание этого права: «осуществление действий по решению вопросов». Во-первых, осуществление действия предполагает совершение неких юридических актов, тогда как решение вопросов – вид мыслительной операции. Результатом «решения вопросов» всегда является некий результат интеллектуальной деятельности, произведение. Неужели суть полномочий органа управления состоит в создании произведений в соавторстве? Видимо, С. Д. Могилевский имел в виду нечто иное.

Ту же неясность можно обнаружить в определении компетенции органа юридического лица, данном И. С. Шиткиной, по мнению которой «под компетенцией органа юридического лица следует понимать предмет его деятельности (перечень вопросов, по которым он уполномочен принимать решения), а также конкретные права и обязанности, необходимые для осуществления органом управления возложенных на него функций»[68 - Корпоративное право / Под ред. И. С. Шиткиной. М., 2007. С. 294.], в то же время, за исключением указания на права и обязанности органа, остальная часть определения, как представляется, верно отражает суть. Действительно, компетенция – это именно перечень вопросов, и связывается компетенция органа именно с осуществлением его функций.

Представляется, что использование термина «субъективное право» для раскрытия содержания полномочия органа управления корпорации» и, как следствие, компетенции, является ошибочным. Во-первых, любое субъективное право непременно реализуется в собственном интересе управомоченного лица[69 - Здесь снова придется сделать оговорку, что рассуждения ведутся только применительно к российской правовой системе, к тому ее блоку который принято именовать «гражданским правом».], а никакого самостоятельного интереса органа корпорации, отличного от интересов самой корпорации и членов органа корпорации, не может быть. Во-вторых, для существования субъективного права, по меньшей мере должен существовать субъект права, чего нет в данном случае.

Совокупность полномочий всех органов корпорации суть все действия, которые корпорация может совершить, иначе говоря, правоспособность корпорации (которая, как представляется, совпадает с дееспособностью). Порядок реализации правоспособности путем совершения действий различается в зависимости от важности и значимости того или иного действия для корпорации. Элементы правоспособности корпорации разделяются на части, как правило, в соответствии со значимостью (важностью) того или иного потенциально возможного действия корпорации. В корпорации выделяются органы (структурные ее элементы), каждый из которых и выполняет действия приблизительно одной степени значимости.

Таким образом, компетенция органа корпорации — это часть правоспособности корпорации, в соответствии с законом и учредительными документами выделенная для осуществления соответствующей структурной частью корпорации. Отличия органа корпорации от иной структурной части корпорации заключаются в том, что действия структурной части – не органа – не связаны с осуществлением правоспособности корпорации, т. е. не приобретают правового значения, а действия органа связаны с осуществлением правоспособности корпорации.

Еще раз подчеркнем принципиально различную сущность компетенции и полномочий властных органов в административном праве и применительно к органам управления юридического лица. Основа этого различия в правосубъектности первых и неправо-субъектности вторых. Отсюда вытекает возможность наделения первых субъективными правами, юридическими обязанностями, возможность споров между органами управления, в том числе судебных, и, соответственно, принципиальная невозможность всего этого во втором случае.

В компетенцию того или иного органа действия объединяются, исходя из их важности. Наиболее важные отнесены к компетенции высшего органа управления, текущие вопросы – к компетенции единоличного исполнительного органа. Такой порядок распределения компетенции между органами управления позволяет строить корпоративный механизм управления корпорацией, когда при принятии решений по наиболее значимым вопросам существования корпорации каждый из участников получает возможность высказаться и проголосовать. Высший орган формирует прямо или опосредованно все остальные органы корпорации. Тем самым в деятельности каждого органа так или иначе выражена воля каждого участника корпорации.

Корпоративный механизм предполагает такое разграничение компетенции между органами корпорации, при котором компетенция каждого из органов управления уникальна: по одному вопросу в каждый момент времени решение может быть принято лишь одним органом, один орган не может отменять решения другого. По справедливой оценке А. В. Яковлева, высказанной применительно к государственным органам, если один орган «стоит над другими, полномочен вмешиваться в их деятельность, отменять их решения и принимать решения вместо них, то эти другие, с точки зрения права, являются не «нижестоящими», а лишь подразделениями одного сложносоставного органа»[70 - Яковлев А. В. О понятии государственных органов в потестарной и либертарной концепциях // Право и государство: теория и практика. 2007. № 12. С. 38.]. В полной мере это свойство корпоративного механизма проявляется в акционерных обществах, где разграничение компетенции между органами предусмотрено законом. В отличие от этого Федеральный закон «О производственных кооперативах» предусматривает дублирование компетенции: общее собрание членов кооператива вправе принять к рассмотрению любой вопрос, а, следовательно, возможна и отмена решений иных органов управления.

В хозяйственных обществах поэтому о вышестоящих и нижестоящих органах говорить нельзя. Указание в Законе об акционерных обществах характеристики общего собрания как высшего органа управления акционерного общества не превращает его в вышестоящий. Это оценка важности рассматриваемых вопросов, но не оценка положения данного органа по отношению к другим.

И последним свойством корпорации можно назвать наличие корпоративного механизма, под которым понимается внутреннее устройство корпорации, предполагающее разграничение компетенции между отдельными частями корпорации, имеющее следующие черты: 1) неизменность; 2) прозрачность; 3) приоритет интересов корпорации (обоснованных общей целью – миссией корпорации) над индивидуальными интересами акционеров (участников); 4) соответствие объема прав участия в корпорации размеру вклада в уставный капитал [71 - Последние два свойства имеют определенную корреляцию с выделенными Д. И. Дедовым принципами регулирования корпоративных отношений. См.: Корпоративное право: Учебник для вузов / Под ред. И. С. Шиткиной. М., 2007. С. 32–38.].

1. Неизменность означает, что вариант внутреннего устройства корпорации и разграничение компетенции между органами управления не может произвольно изменяться. Основы корпоративного механизма установлены законодателем для каждого вида корпораций, причем чем более утрачивается непосредственность управления участниками, тем более жестко регламентируется корпоративный механизм. Так, наиболее жесткая регламентация корпоративного механизма предусмотрена для акционерного общества – корпорации, где в наибольшей степени происходит отделение участников от фактического управления делами корпорации. Это оправданно и показывает цель регламентации корпоративного механизма. Законодательная регламентация корпоративного механизма ограничивает возможности управляющих по созданию структуры органов управления и распределения между ними компетенции таким образом, чтобы в большей степени удовлетворять собственные интересы. Изменение основы корпоративного механизма невозможно даже решением общего собрания участников, даже единогласным. Это позволяет обеспечить баланс интересов не только настоящих акционеров и управляющих, но и потенциальных акционеров, и самой корпорации. Кроме того, жесткая законодательная регламентация основы корпоративного механизма, обеспечивающая его стабильность, а в некоторых случаях неизменность корпоративного механизма выполняет, как видится, ту же задачу, что и исчерпывающее установление перечня организационно-правовых форм коммерческих организаций в Гражданском кодексе. Главное здесь в обеспечении возможности государству, контрагентам коммерческой организации и иным субъектам, вступающим в любые правовые связи с ней, точно знать, каким образом данная организация вступает в правоотношения, как она несет ответственность и пр. Тем самым обеспечивается стабильность и предсказуемость гражданского оборота. Корпоративный механизм включает в себя структуру органов управления, а она, в свою очередь, имеет определяющее значение для выбора организационно-правовой формы коллективной предпринимательской деятельности. Потому нецелесообразно определение корпоративного механизма отдавать на усмотрение самим корпорациям и ее участникам. В Концепции развития корпоративного законодательства[72 - Одобрена Советом по конкурентоспособности и предпринимательству при Правительстве Российской Федерации 10 февраля 2006 г.] подчеркивается необходимость гибкого подхода к выбору структуры органов управления, однако максимум (лимит) этой гибкости выражается в том, что законодательно предлагается закрепить несколько типов корпоративных механизмов с возможностью выбора из имеющихся вариантов. О предоставлении в этой части свободы участникам оборота речь не ведется.

2. Прозрачность означает, что все действия и решения каждого из органов потенциально известны участникам корпорации. Это обеспечивается целым рядом мероприятий:

• отчеты перед органами управления. Каждый орган управления, за исключением общего собрания, отчитывается перед другим органом управления;

• протоколирование всех действий и решений органов управления;

• предоставление протоколов органов управления по требованию участников, ревизионной комиссии;

• фиксация структуры и компетенции органов управления в учредительных документах и установленное законодательством требование о государственной регистрации всех изменений учредительных документов делает эти сведения общедоступными;

• для акционерных обществ дополнительным обеспечением прозрачности корпоративного механизма является обязательная публикация в сети Интернет на сайте корпорации внутренних документов корпорации, большая часть которых посвящена именно корпоративному механизму (порядку работы отдельных органов управления и взаимодействию между ними).

3. Приоритет интересов корпорации (обоснованных общей целью – миссией корпорации) над индивидуальными интересами акционеров (участников). Именно признание такого приоритета позволяет говорить о возможности принятия решений большинством голосов, а не единогласно, то есть допускать возможность распространения последствий общего решения и для участников, голосовавших против такого решения.

4. Соответствие объема прав участия в корпорации размеру вклада в уставный капитал. Как уже отмечалось, при управлении корпорацией большее влияние имеют и должны иметь те участники, которые внесли больше имущества, то есть чей риск потерь в связи с участием в корпорации больше.

Наличие у корпораций некой особой системы управления, обладающей специфическими признаками, отмечалось в литературе, хотя и не называлось корпоративным механизмом. В частности, Д. И. Дедов выделил особые принципы корпоративного права, которые положены в основу содержания и методов регулирования корпоративных отношений. Сделанная им квалификация приведенных черт корпоративного устройства в качестве принципов корпоративного права представляется ошибочной, поскольку, не являясь предметом самостоятельной отрасли права, корпоративные отношения не могут регулироваться с применением некой особой, специфичной системой принципов, к тому же содержательно приведенные Д. И. Дедовым черты не соответствуют уровню, необходимому для принципов права. Полагаю, что выделенные нами черты являются содержательными характеристиками корпоративного механизма, и именно в таком качестве они рассматриваются в настоящей работе.

1.2. Понятие, признаки и классификация корпоративных конфликтов

Понятие корпоративного конфликта

В социологии под конфликтом понимается «направленное на преодоление противоречия столкновение, противостояние двух начал, проявляющееся в активности сторон»[73 - Гришина Н. В. Конфликт / Социология: Энциклопедия / Сост. А. А. Грицанов, В. Л. Абушенко, Г. М. Евелькин, Г. Н. Соколова, О. В. Терещенко. Мн.: Книжный Дом, 2003. Режим доступа: http://slovari.yandex.ru/dict/ (http://slovari.yandex.ru/dict/) sociology/%D0 %9А.]. Среди множества социальных конфликтов выделяются юридические, под которыми понимают социальные конфликты, «так или иначе связанные с правоотношениями субъекты, их положение и поведение, мотивация последнего или объект конфликта, обладают правовыми признаками, а конфликт порождает за собой юридические последствия»[74 - Дмитриев А. В. Конфликтология. М., 2003. С. 39.].

Юридический конфликт привлекает внимание ученых различных областей правоведения – как представителей теории права, так и исследователей проблем отраслевых наук. Зарождение юридической конфликтологии как науки произошло в начале 90-х гг. XX в., когда необходимость изучения социальных конфликтов с правовых позиций была осознана известнейшими учеными-правоведами России. Так, по мнению Ю. А. Тихомирова, развитие юридической конфликтологии объективно связано с количественным ростом числа конфликтов[75 - Юридическая конфликтология – новое направление в науке // Государство и право. 1994. № 4. С. 4.]. Л. Р. Сюкияйнен обосновывает необходимость юридической конфликтологии лучшим пониманием права и особенностей его функционирования, а также потребностью в специальном изучении возможностей права как инструмента для разрешения конфликтов[76 - Там же. С. 22.]. Вместе с тем отдельные авторы, например, Э. И. Скакунов, полагают, что исследование юридических конфликтов не является сколько-нибудь новым направлением науки, поскольку «урегулирование конфликтов составляет одну из основных функций права, и оно, по сути, всегда занималось проблемой конфликтов»[77 - Там же. С. 19.]. Такую оценку можно назвать критической лишь с позиции отрицания новизны юридической конфликтологии как науки, но не с позиций отрицания актуальности этой проблемы, как раз напротив, оценка юридической конфликтологии как некоего устоявшегося научного знания подчеркивает ее значимость.

В корпоративных правоотношениях возникновение юридического конфликта широко распространено. Конституция РФ закрепляет право каждого на свободное использование своих способностей и имущества для занятия предпринимательской деятельностью (ч. 1 ст. 34), ст. 30 гарантирует каждому право на объединение. Граждане вправе заниматься предпринимательской деятельностью совместно с другими лицами. Коллективная предпринимательская деятельность может осуществляться всеми участниками сообща по договору или с созданием самостоятельного субъекта права. Поскольку несколько лиц решили объединиться для коллективной предпринимательской деятельности, основная цель, которую они ставят перед собой, будет едина – именно она объединила участников коллективной деятельности. Эту цель в экономической науке принято именовать «миссией» – «априори установленной целью, во имя которой люди объединяются и осуществляют свою деятельность»[78 - Кочеткова А. И. Введение в организационное поведение и организационное моделирование: Учеб, пособие. М., 2003. С. 16.], причем экономисты полагают, что «миссии бывают только двух типов: получение прибыли и принесение бескорыстной пользы обществу»[79 - Там же.]. Выполнение одной миссии достигается посредством системы целей. Участники коллективной предпринимательской деятельности должны быть согласны с общей миссией и системой целей, иначе объединение не может состояться. В то же время согласие с миссией и целями не означает единства интересов участников коллективной предпринимательской деятельности – каждый из них посредством участия может разрешать собственные задачи, зачастую взаимоисключающие друг друга. Управление коллективной предпринимательской деятельностью требует привлечения профессиональных управляющих, которые, заключая соответствующий договор и принимая на себя обязанности, вместе с тем являются субъектами множества иных правовых и неправовых отношений, могущих повлиять на их поведение. Осуществление предпринимательской деятельности зачастую требует привлечения работников, вступления в договорные отношения с третьими лицами, взаимодействия с государством в лице его органов. Тем самым круг субъектов, связанных с коллективной предпринимательской деятельностью, разрастается, и, соответственно, разрастается круг личных интересов, которые необходимо учитывать при осуществлении деятельности.

Казалось бы, все участники коллективной предпринимательской деятельности с образованием юридического лица, во всяком случае, должны бы иметь одинаковый интерес. Например, Д. И. Дедов полагает именно так, указывая что «наличие в обществе контролирующего акционера и миноритарных акционеров само по себе не предполагает возникновения конфликта интересов между ними, поскольку и те, и другие в результате объединения капиталов объединены и общим интересом»[80 - Дедов Д. И. Конфликт интересов. М., 2004. С. 117.]. Однако экономистами такой вывод не подтверждается. В реальных общественных отношениях единого интереса не удается обнаружить даже у различных представителей одной родовой группы (у различных акционеров, разных членов совета директоров и пр.).

Вместе с тем анализ фактических корпоративных отношений этот вывод не подтверждает. Стратегическим экономическим интересом мажоритарного участника является эффективный контроль финансовых потоков компании, при этом приоритет составляет прямой (непосредственный) контроль. Как следствие, мажоритарный участник заинтересован в максимальной «управляемости» топ-менеджеров компании, минимизации фонда дивидендов, встраивании компании в подконтрольный холдинг, контроль внешнего рынка акций компании. Проявляться этот интерес, по мнению О. В. Осипенко, в частности, будет в минимизации полномочий совета директоров, устранении правления, предельном сокращении корпоративной нормативной базы. Для миноритарного акционера, осуществляющего инвестиционную практику на профессиональной основе, основным стратегическим интересом, как представляется О. В. Осипенко, является максимизация фонда дивиденда. Следует отметить, что такая оценка основного интереса профессиональных инвесторов не всеми экономистами поддерживается. В разделе настоящей работы, посвященном конфликтам интересов при выплате дивидендов, приводятся позиции экономистов, полагающих, что для институционального инвестора (а это – большая часть профессиональных) выплата дивидендов не выгодна, они более заинтересованы в капитализации стоимости акций. Как следствие, эта группа акционеров заинтересована в максимальной информационной прозрачности компании, ее автономизации. Реализовываться эти интересы будут через максимизацию дополнительной компетенции совета директоров, широкое использование коллегиальных принципов работы исполнительных органов, установление прочной и технологичной корпоративной нормативной базы, построенной на основе Кодекса корпоративного поведения[81 - См.: Распоряжение ФКЦБ РФ от 04 апреля 2002 г. № 421/р «О рекомендации к применению Кодекса корпоративного поведения» // Вестник ФКЦБ России. 2002. № 4.]. Для топ-менеджеров компании стратегическим интересом является максимальная управленческая автономность, а, следовательно, минимальная подконтрольность иным органам и акционерам, культивирование профессиональной репутации, минимизация дивидендов, минимизация предоставляемой вовне информации. Достижению этих интересов служат упрощение и сокращение корпоративной базы, негативное отношение к Кодексу корпоративного поведения[82 - См.: Осипенко О. В. Конфликты в деятельности органов управления акционерных компаний. М., 2007. С. 38–46.]. К подобным выводам приходят и отдельные представители экономической науки, например, А. С. Семенов говорит об объективном характере конфликта между мажоритарным и миноритарным акционером. Формально обладая одинаковыми правами, вместе с тем мажоритарный акционер имеет множество возможностей получения дохода от участия в обществе, тогда как для миноритарного акционера имеются лишь два способа: получение дивидендов и продажа своих акций, при этом последний способ для многих из акционеров невозможен, так как акции вообще не котируются, кроме того, цена зависит от количества акций, потому стоимость одной акции в небольшом пакете будет существенно ниже стоимости такой же акции, продаваемой в крупном пакете. Это приводит к явной заинтересованности в дивиденде миноритарного акционера и в незаинтересованности мажоритарного[83 - См.: Семенов Л. С. Конфликт между мажоритарными и миноритарными акционерами //Акционерное общество: вопросы корпоративного управления. 2007. № 6. С. 32–33.].

Даже из этого небольшого сопоставления становится очевидно, что интересы менеджеров всегда противоречат интересам акционеров, а интересы акционеров не являются хоть сколько-нибудь единообразными, и, таким образом, о согласии говорить не приходится.

Множество разнонаправленных интересов, сталкивающихся при организации предпринимательской деятельности, делает невозможным существование без «той или иной степени внутренней напряженности, межличностных и межгрупповых столкновений, т. е. без конфликтов»[84 - Кибанов Л. Я., Ворожейкин И. Е., Захаров Д. ККоновалова В. Г. Конфликтология: Учебник. М., 2006. С. 86.]. К конфликту следует относиться не как к злу (как это принято в современной юридической литературе), с которым нужно бороться, а как к неизбежному свойству любой деятельности, связанной с участием нескольких лиц. Справедливо мнение О.Осипенко, полагающего, что корпоративный конфликт как экономическое явление объективно непреодолим[85 - См.: Осипенко О. Современный корпоративный конфликт (природа, грани, разновидности, способы регулирования) // Вопросы экономики. 2003. № 10. С. 50.], однако причины этого, как видится, заключаются не в двоякой сущности акционерной собственности – с позиций права явления невозможного, но в построении системы отношений между участниками коллективной предпринимательской деятельности. Представляется, что сводить объективную обусловленность корпоративных конфликтов лишь к отношениям собственности в акционерном обществе – значит чрезмерно сужать и обеднять представления о ней. Одинаковая, по сути, ситуация, предопределяющая с неизбежностью конфликт, складывается не только в акционерных обществах, но и в иных структурах. Конфликт определяется наличием особых свойств коллективной деятельности, а не организационно-правовой формой, в которых эта деятельность осуществляется. Напротив, при наличии определенного набора признаков участники избирают организационную форму осуществления предпринимательской деятельности, обладающую свойствами, позволяющими сгладить последствия конфликта. Иными словами, выбор формы акционерного общества – следствие объективного существования конфликтов при осуществлении предпринимательской деятельности. Следствием конфликтов при коллективной предпринимательской деятельности может быть также придание этой деятельности организационной формы общества с ограниченной ответственностью – то есть одной из организационных форм, причисляемых к корпорациям. Представляется, что корпоративная форма избирается для осуществления коллективной предпринимательской деятельности именно в тех случаях, когда особенности ее устройства предполагают неизбежный конфликт. Причиной такого выбора является наличие особого корпоративного механизма, позволяющего если не предотвращать конфликт (что невозможно), то хотя бы управлять им, держать под контролем возможные негативные последствия конфликта. Корпоративный механизм воздействия на конфликт включает в себя систему правовых способов воздействия на поведение участников конфликта.

Результаты правового воздействия на поведение участников корпоративного конфликта могут быть различными. Можно выделить:

• предупреждение активных конфликтных действий участников (сохранение конфликта в латентной стадии);

• минимизация негативных последствий активной стадии корпоративного конфликта для корпорации и третьих лиц;

• устранение (разрешение) корпоративного конфликта.

Идеальным результатом является разрешение конфликта. Именно оно признается одной из целей правового регулирования общественных отношений многими правоведами. Так В. Б. Исаков указывает, что первичным элементом предмета правового регулирования является социальная ситуация и «с этой точки зрения правовое регулирование предстает как разрешение конкретных социальных ситуаций (бесконфликтных и конфликтных, правомерных и противоправных и др.)», причем под «разрешением» он понимал «любое упорядочение социальной ситуации, переводящее ее из неурегулированного состояния в упорядоченное, урегулированное (защита права, понуждение к исполнению обязанности, разрешение конфликта, наказание правонарушителя, предотвращение конфликта и т. п.)»[86 - Исаков В. Б. Юридические факты в советском праве. М, 1984. С. 46.]. В. Б. Исаков полагает, что такие ситуации могут классифицироваться по различным основаниям, в том числе и по социальному содержанию – на бесконфликтные и конфликтные[87 - Там же. С. 49.]. Ту же мысль высказывает В. И. Червонюк: право – «сильное средство сглаживания, разрешения уже существующих конфликтных ситуаций»[88 - Червонюк В. И. Теория государства и права: Учебник. М., 2007. С. 549.]

Вместе с тем полное устранение корпоративного конфликта путем его разрешения не всегда возможно. Возможности права в управлении конфликтами ограничены. На причины конфликтов право воздействовать не может, поскольку они объективны. Правом могут вырабатываться лишь модели, правила поведения, соблюдение которых позволит достичь некоего компромиссного варианта, при котором не будут чрезмерно ущемлены интересы кого-либо из заинтересованных субъектов, хотя, вероятнее всего, никто не сможет в полной мере удовлетворить свой интерес. В связи с этим более перспективным представляется правовое воздействие на корпоративный конфликт, имеющее целью не разрешение его, а лишь ограничение его распространения (т. е. недопущение активных действий участников корпоративного конфликта и минимизация негативных последствий активных действий участников конфликта). Здесь возможности права тоже ограничены, во всяком случае, общим принципом недопустимости произвольного вмешательства в частные дела. Однако, в отличие от возможности разрешения корпоративного конфликта правовыми средствами, которая практически отсутствует, в части сглаживания негативных последствий конфликта перспективы правового воздействия значительно более широки.

Основным направлением правового воздействия на участников корпоративного конфликта может являться выравнивание возможностей реализации своих прав, предоставленных разным участникам корпоративных отношений, а также обеспечение беспрепятственного действия корпоративного механизма. В связи с этим, как видится, не вполне корректно говорить о необходимости защиты прав или интересов какого-то одного субъекта коллективной предпринимательской деятельности.[89 - Хотя посвященные этому работы встречаются, напр. см.: Гуреев В. Л. Проблемы защиты прав и интересов акционеров в Российской Федерации. М., 2007.; Осиновский А. Акционер против акционерного общества. СПб., 2006.] Следует искать правовые механизмы обеспечения интересов всех в наибольшей возможной степени с учетом существования и других, на иное направленных интересов.

Законодатель о конфликте интересов говорит применительно к противоречию интересов одного лица (внутреннем конфликте) в ситуациях противоречий интересов представителя и представляемого, управляющего и членов его семьи, аудитора и аудируемого. Во всех этих случаях лицо одновременно является участником различных правоотношений, которые при нормальных условиях существуют самостоятельно, обособленно друг от друга, не сталкиваясь, но при определенном стечении обстоятельств совершение лицом действия, направленного на удовлетворение одного интереса, приводит к умалению другого интереса того же лица. Эта ситуация широко распространена, и в большинстве случаев право не вмешивается в выбор подлежащего реализации интереса, оставляя это на усмотрение субъекта, который руководствуется свободой осуществления гражданских прав и принципом невмешательства в частные дела. Однако в некоторых случаях при столкновении интересов конкретного лица один из интересов, заведомо менее значимый для него, оказывается важным для иных субъектов права. В частности, такая ситуация возникает при противоречии личного (семейного) интереса лица с интересом, возникновение которого обусловлено исполнением его трудовой или гражданско-правовой обязанности. Действуя в качестве управляющего коммерческой организации, лицо заинтересовано (должно быть заинтересовано по условиям договора с ним и исходя из норм закона) в совершении выгодной для организации сделки – приобретении имущества по наименьшей цене, продаже имущества по наибольшей и пр. В то же время, это лицо заинтересовано в увеличении собственного имущества, получении выгодных кадровых предложений, личном и имущественном благополучии своих детей, родителей, иных близких лиц. Логика и жизненный опыт позволяют утверждать, что из этих двух интересов лицо отдаст преимущество личному интересу, потому интерес, основанный на исполнении договора, нуждается в особой, специальной охране. Такую охрану[90 - Речь идет именно об охране, т. е. комплексе различных мер, а не только о защите.] предоставляет право. Может ли право устранить конфликт интересов? Как думается, нет. Конфликты «неизбежны как неотъемлемый компонент развития общества и самого человека»[91 - Кибанов Л. Я., Ворожейкин И. Е., Захаров Д. Е., Коновалоа В. Г. Конфликтология: Учебник /Под ред. А. Я. Кибанова. М., 2006. С. 37.]. Запретить внутренний конфликт правовой нормой невозможно, так как его возникновение и существование объективно предопределено устройством психики человека, а на объективные явления и закономерности право воздействовать не может. Право может лишь установить правила поведения при конфликте, воздействуя при этом на поведение субъекта, подверженного внутреннему конфликту.

В корпорациях внутренний конфликт проявляется, в частности, при совершении сделок с заинтересованностью, при злонамеренном соглашении представителя корпорации с контрагентом, при «продаже контроля» и в некоторых других случаях. Первая ситуация в настоящее время в наибольшей степени урегулирована отечественным правом и нашла отражение в разъяснениях Высшего Арбитражного Суда РФ[92 - См. напр.: Постановление Пленума ВАС РФ от 20 июня 2007 г. № 40 «О некоторых вопросах практики применения положений законодательства о сделках с заинтересованностью»// Вестник ВАС РФ. 2007. № 8.].

Конфликт между различными субъектами, в отличие от рассмотренного внутреннего конфликта, характеризуется тем, что в нем появляется несколько выразителей разных интересов – субъектов права, которые по каким-то причинам вынуждены находиться друг с другом в некой взаимосвязи. Если самостоятельные, автономные субъекты имеют разные интересы, то никакой конфликт не возникнет в отсутствии общности между ними. Для появления конфликта субъекты – обладатели разных интересов – должны входить в одну группу и не желать или не быть способными покинуть ее.

При коллективной предпринимательской деятельности конфликт интересов различных субъектов проявляется наиболее ярко. Так, участники могут быть заинтересованы в прибыльности деятельности компании, укреплении ее позиций, налаживании собственных коммерческих связей с образованной ими компанией. Таким образом, только среди участников предпринимательской деятельности имеются разнонаправленные интересы в части выплаты как можно более высоких дивидендов, для одних, максимально большей капитализации компании – для других, и развития личных связей – для третьих. Интересы управляющих связаны с упрочением своего положения, повышением своего дохода, повышением личного статуса, карьерным ростом (получением предложений от других компаний). Работники заинтересованы в устойчивости компании и сохранении своих рабочих мест, повышении заработной платы. Для кредиторов интерес представляет своевременный возврат долгов, устойчивость компании, рост стоимости ее имущества. Органы власти заинтересованы в способности компании выплачивать налоги, а также в поддержании компанией социально благоприятного климата – отсутствие массовых высвобождений работников, стабильная заработная плата работников, участие в реализации социальных программ[93 - См.: Осиповский Л. Корпоративные конфликты и корпоративные отношения // Акционерный вестник. 2003. № 17; Гущин В. В., Порошкина Ю. О., Сердюк Е. Б. Корпоративное право: Учебник. М., 2006. С. 131–135.].

Для того чтобы говорить о конфликте, достаточно выявить разнонаправленность интересов в одной группе – эта напряженность соответствует социологическому пониманию конфликта. Вместе с тем среди юристов сложилось отношение к конфликтам как к проблеме, требующей разрешения, и даже проводятся разграничения между противоречием интересов и их противоборством, при этом только последнее рассматривается как юридический конфликт. В частности, Т. В. Худойкина полагает, что «противоречия, несовместимости – это необходимые, но не достаточные условия конфликта. Только когда начнется взаимодействие субъектов, и не простое взаимодействие, а в форме борьбы, столкновения (противоборства), только тогда противоречия и противоположности превращаются в конфликт»[94 - См. напр.: Худойкина Т. В. Юридическая конфликтология в условиях государственно-правовых и общественных преобразований в России: постановка проблемы, теоретические и социологические аспекты /СибЮрВестник. 1998. № 3; Гущин В. ВПорошкина Ю. О., Сердюк Е. Б. Указ. соч. С. 129.]. Полагаю, что отличия между противостоянием, противоречием и противоборством лишь лексические, но не смысловые. Во всех этих случаях имеет место конфликт, хотя, возможно, и в разных своих стадиях: противоречие предполагает латентную стадию конфликта, а противоборство – открытую.

Поскольку нет единства мнений в понимании юридического конфликта вообще, нет его и в понимании корпоративного конфликта. Так, О. В. Осипенко полагает, что о конфликте следует говорить, только если разногласие или спор приобретают форму вызова, публичного декларирования намерения добиваться своих прав[95 - См.: Осипенко О. Современный корпоративный конфликт (природа, грани, разновидности, способы регулирования) // Вопросы экономики. 2003. № 10. С. 54.]. Открытую конфронтацию как непременную характеристику корпоративного конфликта выделяет и В. А. Грачев[96 - См.: Грачев В. А. Классификация корпоративных конфликтов //Акционерное общество: вопросы корпоративного управления. 2007. № 6. С.36.].

В соответствии с этой позицией видообразующим признаком корпоративного конфликта оказывается его публичная форма. Полагаю, что с таким подходом нельзя согласиться, поскольку формой выражения разногласия в данном случае заменяется содержательная составляющая корпоративного конфликта.

А. А. Данельян в основу понятия «корпоративный конфликт» закладывает наличие спора «между участниками корпорации и корпорацией, объектом которого являются корпоративные правоотношения, а также иные правоотношения, связанные с деятельностью корпорации, либо с требованиями, предъявляемыми в интересах корпорации…»[97 - Данельян А. А. Корпорация и корпоративные конфликты. М., 2007. С. 52.]. При этом спор, по мнению этого автора, представляет собой «более высокую и острую стадию противоречий, когда его участники выходят за рамки корпоративного компромисса и для разрешения противоречий… обращаются к третьим лицам (суд, правоохранительные органы, государственные органы управления, общественное мнение и т. п.)»[98 - Там же. С. 48.]. Таким образом, главным отличительным признаком корпоративного конфликта, по его мнению, является обращение за разрешением разногласия к третьей стороне, являющееся следствием неспособности сторон конфликта самостоятельно урегулировать возникшее противоречие.