Корпоративный конфликт: возможности правового воздействия

Указанная позиция, как видится, также не является достаточно убедительной, поскольку в этом случае понятие конфликта отождествляется с понятием спора. Представляется, что спор – способ ведения дискуссии, то есть процедурная характеристика действий субъектов. Иными словами, конфликт может в качестве одного из конфликтных действий сторон иметь спор, но сам он не является спором при этом.

Кодекс корпоративного поведения[99 - Распоряжение ФКЦБ России от 04 апреля 2002 г. № 421/р «О рекомендации к применению кодекса корпоративного поведения» (вместе с Кодексом корпоративного поведения от 05 апреля 2002 г.) // Вестник ФКЦБ России. 2002. № 4.] в п. 1.1.1. гл. 10 дает понятие корпоративного конфликта. «Любое разногласие или спор между органом общества и его акционером, которые возникли в связи с участием акционера в обществе (в том числе и по вопросам надлежащего выполнения рекомендаций настоящего Кодекса или внутренних документов общества, принятых в соответствии с рекомендациями Кодекса), либо разногласие или спор между акционерами, если это затрагивает интересы общества, по своей сути представляет собой корпоративный конфликт, так как затрагивает или может затронуть отношения внутри общества». В определении Кодекса наличие корпоративного конфликта не ставится в зависимость ни от наличия третьей стороны, разрешающей спор, ни от публичного объявления состояния конфликта. Кодекс не сводит корпоративный конфликт только к спорам – со всей очевидностью из текста Кодекса следует, что корпоративный конфликт – это любые разногласия, а не только спор. Как представляется, наиболее верно отражает суть конфликта именно определение, данное в Кодексе корпоративного поведения, поскольку оно охватывает любые проявления разногласий и противоречий интересов между участниками, тогда как более узкое понимание корпоративного конфликта приводит к тому, что значение разногласий между участниками умаляется, недооценивается, соответственно конфликт становится предметом правовой регламентации лишь на поздних стадиях, когда управление им становится несоизмеримо сложнее.

Конфликтология выделяет различные стадии конфликта: латентный период, открытый период и постконфликтный латентный период[100 - См. напр.: Анцупов А. Я., Шипилов А. И. Конфликтология. М., 1999. С. 263.], при этом открытые действия совершаются только во второй стадии конфликта. Все эти стадии являются составляющими конфликта, зачастую формальное окончание открытой стадии одного конфликта (связанное, например, со вступлением в законную силу решения арбитражного суда по спору между участниками конфликта) одновременно является началом открытой стадии другого конфликта. Прекратить корпоративный конфликт можно разными способами, однако все они так или иначе связаны с прекращением той связи, которая существует между участниками конфликта (выход – добровольный или принудительный – одного из участников, ликвидация корпорации). Пока связь сохраняется, неизменной остается и разнонаправленность интересов участников коллективной предпринимательской деятельности, а, следовательно, будет существовать конфликт хотя бы в латентной фазе. В связи с этим представляется правильным осознавать постоянный и неизбежный конфликт в корпорации и строить регламентацию деятельности корпорации с учетом этого обстоятельства.

При таком широком понимании конфликта он лишается негативной оценки, в качестве непременного неблагоприятного фактора. И речь даже не о том, что, по мнению отдельных авторов, конфликты «играют роль своеобразного естественного отбора: выживает более грамотный руководитель, сохраняет свои позиции в бизнесе более энергичный предприниматель»[101 - Корпоративные конфликты: Причины их возникновения и способы преодоления / Под ред. А. С. Семенова, Ю. С. Сизова. М., 2006. С. 16.], в ситуации имманентности и принципиальной неустранимости конфликта обсуждать пользу или вред его как такового вряд ли имеет смысл. Другое дело, если среди конфликтов можно выделить какие-то «неестественные», противные природе отношений в корпорации, например так называемый гринмейл (корпоративный шантаж), о котором речь пойдет чуть ниже. С такими конфликтами можно вести борьбу, но не с конфликтом в принципе, как социальным явлением. Целью правовой регламентации в этой ситуации является такое воздействие на общественные отношения, которое позволило бы корпорации конструктивно действовать и в конфликтной ситуации.

О. В. Осипенко разделил корпоративные конфликты по своей социальной полезности на два типа. К первому типу – социально вредным конфликтам – он отнес профессионально отработанные и ориентированные на извлечение предпринимательского дохода конфликтные технологии (гринмейл и корпоративные захваты), а ко второму типу – социально полезных конфликтов – он отнес случаи добросовестной защиты акционерных прав миноритарными участниками компании или членами ее органов управления[102 - Осипенко О. В. Конфликты в деятельности органов управления акционерных компаний. М., 2007. С. 5.]. Следует, на мой взгляд, согласиться с тем, что оценке в качестве социально вредных должны подвергаться не все, но лишь некоторые конфликты. Принципиальные различия конфликтов первого и второго типа, как представляется, заключаются в экономической обусловленности и неизбежности вторых – как результата естественного противоречия интересов участников конфликта, и, в свою очередь, отсутствии естественности противоречий интересов в первом случае. Повод для такого корпоративного конфликта создается искусственно, никакой экономической обусловленности в таком конфликте нет. Отсюда вытекают принципиальные различия в правовом воздействии на корпоративные конфликты первого и второго типа, которые заключаются в различных целях такого воздействия, обуславливающих использование различных методов. Существует возможность управления конфликтом второго типа: посредством достижения компромисса или хотя бы сглаживания негативных последствий конфликта правовыми средствами. Конфликты первого типа невозможно сгладить, интересы участников невозможно примирить, поскольку они разноплоскостные, у сторон такого конфликта нет общей цели, о которой шла речь ранее, тогда как именно общая цель может служить отправной точкой для сглаживания «нормальных» (естественных) корпоративных конфликтов. Проиллюстрируем изложенное. Одна из сторон желает получить денег в качестве «отступного», другая сторона (корпорация) желает заниматься предпринимательской деятельностью без помех, которые создает первая сторона. Создание помех в деятельности корпорации для шантажиста не цель и не интерес, а лишь средство достижения поставленной цели. Конфликт в собственном смысле, т. е. противоречие интересов, в данном случае явно отсутствует – для сравнения: крупный акционер, как правило, не желает предоставлять широкие полномочия совету директоров, а профессиональный миноритарный акционер – желает.

Управлять «социально вредными» конфликтами с помощью правовых средств сложно, ибо чем более жестким и императивным становится правовое регулирование корпоративных отношений, тем большая почва предоставляется для одной из форм конфликтов первого типа – гринмейла (корпоративного шантажа), суть которого заключается в применении к корпорации предусмотренных законом мер за любое нарушение корпоративного законодательства, а также активное использование предоставленных акционеру прав во зло – во вред корпорации.

Гринмейл и корпоративный захват (рейдерство) – два неконструктивных, социально вредных действия, традиционно относящиеся к корпоративным конфликтам, характеризуются противоположными объектом и содержанием. Это вытекает из различных целей, которые ставит субъект. Целью корпоративного шантажа в общем виде является получение выгоды за свою небольшую долю участия в корпорации, намного превышающей рыночную стоимость этой доли. В то же время целью корпоративного захвата является, напротив, приобретение возможно большего объема прав участия за цену ниже рыночной. Таким образом, для корпоративного шантажиста итогом его деятельности станет избавление от небольшой доли, а для «корпоративного пирата» – приобретение доли (или хотя бы прав участия, не связанных с обладанием долей – получение голосов по доверенностям, иные формы). Действия рассматриваемых субъектов связаны с прекращением или возникновением участия в корпорации, а потому находятся за рамками (уже или еще) собственно внутренних отношений в корпорации. Имеются сложности с формальной квалификацией действия субъекта как гринмейла – корпоративного шантажа, ведь по объективным признакам он полностью соответствует реализации участником своего субъективного права. Различия между ними можно провести исключительно по субъективной стороне действий – мотиву и цели, которые ставит перед собой субъект. Для гражданского права выявление субъективной стороны деяния вообще нетипично и вряд ли возможно в гражданском, а, тем более, арбитражном судопроизводстве (по подведомственности споров из участия в акционерных обществах). Такая объективная сложность разграничения социально полезного конфликта от социально вредного шантажа порождает некоторые экзотические предложения по «совершенствованию» законодательства, направленного на борьбу с корпоративным шантажом, как, например, применение мер уголовной ответственности в случаях «подачи заведомо ложных или бессмысленных исков»[103 - Осипенко О. В. Указ. соч. С. 172.]. Реализация подобных предложений видится невозможной, хочется надеяться, что принятие – тоже.

Если вернуться к определению корпоративного конфликта, данного Кодексом корпоративного поведения, то, как представляется, в нем не вполне точно определен круг субъектов конфликта – разногласие с органом общества невозможно, поскольку орган общества не имеет личного интереса, который мог бы вступить в противоречие с чьим-либо иным интересом. Орган как целое – составная часть самой корпорации, и выражаемые им интересы есть интересы самой корпорации – никаких иных интересов и никакой иной воли, кроме выраженной посредством органов, у корпорации нет[104 - Об этом подробно было сказано выше – в параграфе 1.1 настоящей работы.]. Разногласия между членами органов управления есть разногласия между физическими лицами – при противоречии друг другу их личных интересов. Поэтому, как представляется, орган корпорации не может являться субъектом конфликта. Субъекты корпоративного конфликта непременно должны иметь собственный интерес, отличный от интересов других субъектов. Как следствие, к субъектам корпоративного конфликта можно отнести участников корпорации, саму корпорацию, а также членов органов корпорации.

Таким образом, корпоративный конфликт – это особая характеристика корпоративного правоотношения, показывающая наличие между участниками этого правоотношения любого разногласия (в том числе спора), возникшего в связи с участием в организации или ее органах, если оно затрагивает права или защищаемые правом интересы организации или участников организации.

Признаками корпоративного конфликта можно назвать:

1) наличие разногласия, под которым понимается противоречие интересов субъектов конфликта. Пока это противоречие не осознается субъектами конфликта и не выражается в объективной форме, существующий конфликт имеет латентную стадию, как только оно будет выражено в объективной форме и осознано всеми субъектами конфликта, он перейдет в открытую стадию;

2) разногласие связано с участием в организации или затрагивает права или защищаемые правом интересы организации;

3) субъектами конфликта являются лица, связанные с организацией в силу имущественного участия или избрания (назначения) в члены органов управления. В более широком смысле этот признак можно назвать «корпоративной связанностью».

Обобщая различные конфликтные ситуации при осуществлении коллективной предпринимательской деятельности, можно выделить их следующие признаки, обусловливающие особенности воздействия на них правом:

• корпоративный конфликт возникает только между лицами, связанными корпоративными правоотношениями: при наличии единой общей цели различаются интересы субъектов. По этому признаку корпоративный шантаж и рейдерство (корпоративные захваты) конфликтами не являются. Субъекты этих действий не составляют общности с участниками корпорации, либо общность эта лишь формальная, как в случае с корпоративным шантажом, субъект которого приобретает себе небольшую долю участия исключительно для цели злоупотреблять предоставленными правами и в дальнейшем получить за отказ от нее несоразмерно большое отступное, в сотни раз превышающее цену доли (акций). Отсутствует единая общая цель;

• участие в корпоративном конфликте происходит добровольно. Лицо в любой момент может прекратить свое участие в конфликте, разорвав имеющуюся общность. Ввиду отсутствия общности в случаях с шантажом и захватом, ни корпорация, ни участники не могут прекратить связь в любой момент добровольно, иначе как выполнив требования агрессивной стороны. В нормальном, естественном конфликте участие сторон – вопрос свободного выбора.

Естественный корпоративный конфликт для общества в целом не опасен. Принудительная сила государства постольку вмешивается в конфликтную ситуацию, поскольку она нарушает интересы лиц, не участвующих в конфликте, не выражающих своей воли на участие в общности, а потому не способных этой общности разорвать. Цель вмешательства государства – защитить общую экономическую стабильность, правопорядок. По этому признаку также агрессивные действия шантажистов и рейдеров выпадают из ряда конфликтов. Вмешательство государства в пресечение этих ситуаций оправдано именно тем, что они угрожают стабильности и правопорядку, и у обороняющейся стороны нет собственного аппарата для защиты.

Как представляется, из анализа противоречий интересов участников корпорации и членов органов управления, с одной стороны, и агрессивных действий профессиональных субъектов (шантаж, рейдерство) – с другой, следует, что эти явления имеют различную суть. И собственно под социологическое понимание конфликта подпадают лишь первые, тогда как вторые не являются противоречием, противоборством различных интересов, а представляют собой некую иную форму взаимодействия, субъектами которой является нападающий и обороняющийся, а не полноценные равные участники конфликта. Соответственно, воздействовать на корпоративные конфликты в собственном смысле слова и агрессивные действия профессиональных субъектов можно различными правовыми средствами.

Причина корпоративных конфликтов

В экономической литературе при исследовании корпоративных конфликтов общим правилом стало называть одной из основных причин их существования недостатки правового регулирования корпоративных отношений. Речь, как правило, идет о противоречиях, пробелах законодательства, которые якобы и приводят к конфликтам[105 - См. напр.: Корпоративные конфликты. Причины их возникновения и способы преодоления/ Под ред. А. С. Семенова, Ю. С. Сизова. М., 2006. С. 15.].

В то же время, как справедливо отметил А. А. Данельян, «противоречия действующего законодательства, дефицит государства в корпоративной сфере и т. п. являются лишь поводами для возникновения корпоративных конфликтов»[106 - См.: Данельян А. А. Указ. соч. С. 91.], но не его причиной. В связи с этим хотелось бы заметить следующее. В чистом виде пробелы в праве – явление крайне редкое, если вообще возможное, возникает в случае появления каких-то принципиально новых общественных отношений, реакция на которые временно не сложилась в обществе и отсутствуют вообще какие-либо формы права, регламентирующие это отношения. В силу абстрактного характера принципов права, представить себе общественное отношение, не урегулированное принципами права крайне затруднительно. В этом смысле совершенно справедливо замечание В. В. Ершова о том, что «пробел в праве можно рассматривать лишь как отсутствие необходимого правового регулирования во всех формах международного и российского права»[107 - Ершов В. В. Правопонимание, правотворчество, правоприменение// Российское правосудие. 2008. № 5. С. 16.]. Возникшие в XVII в. акционерные общества и в XIX в. – общества с ограниченной ответственностью не являются столь уж новым явлением социальной жизни, чтобы можно было говорить о неизвестности этого явления праву, а, следовательно, о пробеле. Во всех случаях, когда экономистам и отдельным юристам представляется имеющимся пробел в праве, при ближайшем рассмотрении его не оказывается. Например, полагают, что пробелом в праве является решение вопроса о моменте вступления в силу решения общего собрания акционеров. По этому поводу в литературе даже делаются самые разные предположения: от момента фактического завершения подсчета голосов до экзотических моментов, типа составления акта официальной передачи документов счетной комиссии председателю собрания[108 - Множество вариантов восполнения этого «пробела» приводится в работе Осипенко О. В. «Конфликты в деятельности органов управления акционерных компаний». М., 2007. С. 94.]. Представляется, что это мнимый пробел, который в действительности отсутствует. Общий порядок исчисления сроков определен нормами Гражданского кодекса РФ. Решение общего собрания, независимо от того, как именно определить его природу (является оно многосторонней, односторонней, особой корпоративной сделкой, административным актом, иным актом – в зависимости от позиции того или иного ученого), в любом случае является юридическим фактом, а потому правовые последствия решения будут возникать на следующий день за днем, с которым связано начало этих последствий, если иной срок не будет специально оговорен в самом решении. Анализ всех иных случаев выявления пробелов также обнаруживает отсутствие таковых и показывает только неумение применять имеющиеся правовые нормы. Зачастую право понимается как некая совокупность нормативных правовых актов, значение иных форм права умаляется либо вовсе исключается. Вместе с тем правовое воздействие на общественные отношения может выражаться и в иных формах, например в форме правовых обычаев[109 - Подробнее вопрос о формах права, воздействующих на корпоративный конфликт, будет рассмотрен во втором разделе настоящей работы.].

Указание причиной корпоративных конфликтов противоречий законодательства вообще вызывает недоумение, поскольку таковые не могут существовать в принципе – при наличии нескольких несложных правил разрешения коллизий (акт более высокой юридической силы имеет преимущество перед актом меньшей силы, специальная норма – перед общей, при расхождении между актом, принятым раньше, и актом, принятым позже, применению подлежит более поздний акт), о действительном противоречии можно говорить только при коллизии двух норм, содержащихся в одном нормативном акте (желательно, в одной статье) – а это случай уникальный. В любом случае все неясности содержания нормы права из текста нормативного правового акта устраняются путем применения того или иного способа толкования. Кроме этого, в большой степени формального замечания, следует вспомнить историю появления корпораций и корпоративных конфликтов. Англо-саксонская правовая семья стала основателем корпораций и корпоративных конфликтов (достаточно обратиться к этимологии слов «гринмейл», произошедшего из английского языка – «зеленая почта», а «рэйдерский захват» – происходит от английского слова «raid» – набег, внезапное нападение). В то же время для англо-саксонской правовой семьи, особенно XVII–XIX вв. (а рейдерство считается «изобретением» американцев[110 - См.: Астахов П. Противодействие рейдерским захватам. М., 2007. С.6.]) нормативный правовой акт вообще не являлся преобладающим и даже сколько-нибудь значимым источником права (в настоящее время наметились тенденции к некоторому сближению правовых семей, однако о преобладании нормативного правового акта и сегодня говорить не приходится). Таким образом, ни о каких «противоречиях законодательства» для права Великобритании или США говорить нельзя, однако, корпоративные отношения и конфликты именно там зародились и вполне прижились.

Настолько же алогичным представляется следующее высказывание: «практически все конфликты в основе своей имеют либо прямое нарушение действующих в данной компании норм (как централизованных, так и корпоративных), либо разночтения, которые в свою очередь определяются наличием неурегулированных диспозиций, нечеткостью формулировок, использованием неопределенных терминов и т. п.»[111 - Самосудов М. В. Корпоративное управление: теория корпоративного взаимодействия. М., 2006. С. 254.]. Здесь видно отожествление по действию нормативных правовых актов (а из всего контекста работы М. В. Самосудова ясно, что под централизованными нормами он понимает именно нормативные правовые акты) и внутренних документов корпорации (к которым автор относит, в частности, «методику оценки финансового состояния предприятий», положение о сайте компании, договор опциона, некие образцы протоколов и прочие сомнительного содержания документы)[112 - Там же. С. 255, 256.], что представляется нивелирующим значение собственно правового регулирования отношений. Кроме того, именно в дефектах формулировок различных регламентаторов общественных отношений автор усматривает основу конфликта. Представляется, такого не может быть, исходя из общей теории развития общественных отношений.

М. Н. Кузьмина считает, что «противоречия между людьми могут возникать вследствие нарушения норм права, общепризнанных принципов и норм морали, в результате ошибочных действий официальных властных структур»[113 - Кузьмина М. Н. Юридический конфликт: теория и практика разрешения. М., 2008. С. 10.]. Как видим, причиной конфликта этот автор усматривает нарушения норм разными субъектами. В то же время представляется, что нарушение – это поведенческий акт субъекта, составляющая объективной стороны конфликта, имеющий собственную побудительную причину. Причина любого явления всегда лежит вне самого явления, а потому конфликтное действие не может быть причиной самого себя[114 - «Следствие несводимо к исходной причине, т. к. каждый конкретный акт причинения является необратимым. Причина «угасает» в следствии, преломляясь через структурные, функциональные, динамические и др. особенности объекта или явления». Медведева И. А. Причина и следствие / Новейший философский словарь. М., 2003 (Режим доступа: http://slovari.yandex.ru/dict/ (http://slovari.yandex.ru/dict/) phildict).], т. е. нарушение – тоже субъективно обосновано. Это субъективное обоснование нарушения нормы – первого конфликтного действия лица – и есть причина конфликта, но никак не само это конфликтное действие.

По мнению конфликтологов, причинами конфликта могут выступать проблемы, явления, события, предшествовавшие конфликту. Они выделяют: 1) общие причины – социально-политические, экономические, социально-демографические, социально-психологические, индивидуально-психологические и 2) частные причины, т. е. те, которые непосредственно связаны со спецификой конкретного вида конфликта (например, неудовлетворенность условиями труда, нарушения служебной этики, ограниченность ресурсов, различия в целях и средствах их достижения)[115 - См.: Кибанов А. Я., Ворожейкин И. Е., Захаров Д. К., Коновалова В. Г. Конфликтология: Учебник. С. 83–85.]. По мнению С. А. Параскевовой, «социальных причин конфликтов множество, и они могут иметь правовое значение в той мере, в какой социальный конфликт перерастает в юридический»[116 - Параскевова С. А. Понятие и социальная сущность гражданского правонарушения (теоретические проблемы): Дисс… докт. юрид. наук., М., 2006. С. 259.].

По справедливому утверждению Г.В. Ф. Гегеля, «ближайшее рассмотрение истории убеждает нас в том, что действия людей вытекают из их потребностей, их страстей, их интересов, их характеров и способностей и притом таким образом, что побудительными мотивами в этой драме являются лишь эти потребности, страсти, интересы и лишь они играют главную роль»[117 - Гегель Г. В. Ф. Философия истории. С. 73.]. Огромная роль именно этих причин в действиях людей подчеркивалась многими правоведами, вообще понятие интереса как ключевого фактора среди названных Гегелем породило живую дискуссию среди ученых. К этому вопросу обращались, в частности, Р. Иеринг[118 - См.: Иеринг Р. Интерес и право // Избр. тр. Самара, 2003.], В. П. Грибанов[119 - См.: Грибанов В. П. Интерес в гражданском праве // Осуществление и защита гражданских прав. М., 2000.], А. Г. Здравомыслов[120 - См.: Здравомыслов А. Г. Потребности. Интересы. Ценности. М., 1986.], А. В. Малько[121 - См.: Малько А. В. Законные интересы советских граждан: Дисс… канд. юрид. наук. Саратов, 1985.],С. В. Михайлов[122 - См.: Михайлов С. В. Категория интереса в российском гражданском праве. М., 2002.] и ряд других авторов. Подробное исследование сущности интереса находится за рамками тематики настоящего исследования, поэтому для его цели в настоящей работе под интересом понимается объективно существующая потребность, направленная на создание необходимых лицу социальных условий. В литературе часто подчеркивается некоторый конструктивный характер интереса. «Круг интересов субъекта включает в себя то, что способствует его совершенствованию, прогрессу, и исключает то, что этому мешает, препятствует»[123 - Мальцев Г. В. Социальные основания права. М., 2007. С. 271.]. Корпоративный конфликт (как, впрочем, любой иной) своей причиной имеет именно различия в интересах субъектов, вступающих в корпоративные правоотношения. Эти различия обусловлены природой человека и объективными экономическими факторами. Интерес в участии в корпоративных правоотношениях зависит от разных факторов. В частности, различается интерес владельца одной акции, небольшого пакета акций и крупного акционера – владельца контрольного пакета акций. Различаются интересы и в зависимости от длительности предполагаемого участия в корпорации: будь то неопределенно-длительное участие или приобретение акций на небольшой период (с целью срочного вложения временно свободных средств). Интерес управляющих тоже различается в зависимости от разных факторов: от размера вознаграждения (высокое вознаграждение управляющего является для него стимулом как можно дольше продолжать свои правоотношения с корпорацией, субъективно недостаточный размер вознаграждения вызывает у управляющего иной интерес – своим управлением привлечь внимание других «работодателей»), наличия в собственности управляющего акций управляемой корпорации и пр.

Что касается интереса корпорации – еще одного участника корпоративного правоотношения и корпоративного конфликта – то он достаточно стабилен. Интерес корпорации состоит в максимально продолжительном существовании. Этот интерес не зависит исключительно от участников корпорации (формируется не ими), а составляет суммарный вектор интересов различных лиц – работников, кредиторов, государства, общества, управляющих, участников и пр. Влияние среды на корпорацию отмечено в литературе достаточно давно. Еще в первой половине XX в. Берли и Минз в своей широко известной и признанной работе отмечали это обстоятельство[124 - Berle A, Means G. С. The Modern Corporation And Private Property. – New York: Macmillan, 1933.]. В настоящее время это стало общим местом при характеристике корпораций.

Именно противоречие интересов и является одной из основных причин корпоративного конфликта. Каждый из участников корпоративных правоотношений действует в соответствии с собственными интересами, а поскольку интересы существенно различаются, вариант поведения, избираемый каждым из участников, также может быть отличным от других. В стремлении добиться желаемого, вопреки возникающим препятствиям, в виде действий или бездействия других участников корпоративного правоотношения, каждый из участников избирает модель своего поведения в ситуации противодействия, то есть переходит к активной стадии конфликта.

Элементы состава корпоративного конфликта

Корпоративный конфликт, как любое общественное отношение, имеет собственную структуру. Не все авторы выделяют структуру юридического конфликта одинаково, в частности, предлагаются самые разные элементы структуры корпоративного конфликта. Например, А. А. Данельян выделяет субъектов и объект корпоративного конфликта, отмечая, что они являются «одними из основных элементов структуры корпоративного конфликта»[125 - Данельян А. А. Указ. соч. С. 76.], из чего следует, что данный автор усматривает в конфликте структуру и считает, что в этой структуре есть еще какие-то элементы, помимо двух отмеченных «основных». Более подробно структура корпоративного конфликта, к сожалению, не анализируется.

М. Н. Кузьмина выделяет четыре элемента юридического конфликта: «конфликтующие стороны, зона разногласий, представления о ситуации и сами конкретные действия»[126 - Кузьмина М. Н. Юридический конфликт: теория и практика разрешения. М., 2008. С. 8.]. Несмотря на то, что работа этого автора посвящена юридическому конфликту, указанная структура, как следует из анализа выделенных элементов, более относится к социальному конфликту, нежели к юридическому. Это, безусловно, отчасти оправданно, ибо юридический конфликт есть лишь разновидность социального, однако с позиций юридического исследования, возможно, следует подойти к выделению структуры юридического конфликта (и, в частности, корпоративного) с учетом имеющихся в юридической науке наработок в выделении структуры разнообразных социальных связей и юридических актов.

Вообще, назначение выделения структуры юридического (и корпоративного) конфликта заключается в том, чтобы разработать научно обоснованный механизм юридического воздействия на него. Устранение, изменение любого из элементов корпоративного конфликта приводит к устранению (или существенному изменению) самого конфликта.

Как видится, в структуру корпоративного конфликта включаются следующие элементы: субъекты — лица, в нем участвующие; объект — то, по поводу чего конфликт возникает; содержание – действия участников конфликта и субъективная сторона — мотивы, цели и иные внутренние побудительные силы, воздействующие на участников корпоративного конфликта и на выбор определенного поведения (участие – неучастие в конфликте, выбор конкретных способов поведения). Анализ корпоративного конфликта и возможностей права воздействовать на него, несомненно, требует изучения всех элементов его структуры.

Субъекты корпоративного конфликта характеризуются тем, что каждый из них имеет собственный интерес, реализующийся посредством участия в корпоративном правоотношении. Поскольку о корпоративном конфликте в рамках настоящего исследования речь идет исключительно как об особой разновидности юридического конфликта вообще, то субъекты, впрочем, как и иные элементы конфликта, должны обладать правовыми признаками[127 - См. об этом: Кудрявцев В. Н., Казимирчук В. П. Современная социология права. М., 1995. С. 223.]. Таким образом, субъектами корпоративного (разновидности юридического) конфликта могут быть только субъекты права. Можно выделить три группы субъектов корпоративных правоотношений, а, следовательно, участников корпоративных конфликтов. Это участники корпорации, корпорация как целое, члены органов управления корпорации.

Возникает вопрос о соотношении понятий «орган корпорации», «орган управления», «орган юридического лица». Видится следующее решение этого вопроса. Статья 53 ГК РФ предусматривает, что юридическое лицо приобретает гражданские права через органы. Это значит, что орган юридического лица – такая часть организации, посредством которой для субъекта права – юридического лица приобретаются гражданские права и обязанности. Но это определение подходит только для единоличного исполнительного органа, ибо только он в соответствии с законом может без доверенности представлять интересы юридического лица в отношениях с третьими лицами. Орган корпорации – это часть корпорации, выполняющая определенные функции корпорации. Таковые можно разделить на органы управления, органы контроля, рабочие органы общего собрания (президиум, счетная комиссия), рабочие органы совета директоров (комитет по аудиту, комитет по персоналу и пр.), иные органы. Орган управления – часть корпорация, выполняющая функции по формированию и выражению воли корпорации. Таким образом, орган корпорации – самое широкое понятие, орган управления – разновидность органов корпорации, а орган юридического лица – лишь один из органов управления. Члены иных, кроме органов управления, органов корпорации не могут становиться участниками корпоративных конфликтов.

В то же время заинтересованность в деятельности корпорации могут проявлять не только указанные выше субъекты, но и иные лица. В частности, работники корпорации, не способные быть субъектами корпоративного правоотношения, имеют интерес в стабильности корпоративного управления. Эта заинтересованность зачастую порождает совершение ими действий, подобных действиям участников корпоративного конфликта. Например, в одном из широко известных корпоративных конфликтов, сложившемся по поводу участия в ООО «Екатеринбургский мясокомбинат», именно работники обратились в федеральную службу по финансовым рынкам[128 - См.: Режим доступа http://www.advisers.ru/corp_conflict/conflict37.html (http://www.advisers.ru/corp_conflict/conflict37.html).] с просьбой разобраться в ситуации, связанной со сменой основного участника. Часто обращения работников в государственные органы и органы местного самоуправления с просьбой провести проверки по определенным нарушениям инициируются участниками корпоративного конфликта в качестве одного из способов конфликтных действий в рамках активной стадии конфликта. Подобную ситуацию можно проиллюстрировать примером ОАО «Волга» (Балахинский целлюлозно-бумажный комбинат). В ходе корпоративного конфликта миноритарный акционер различными способами, в том числе посредством инициирования обращений работников, организовал проверки 27 различных государственных и муниципальных органов, в рамках которых было представлено более 50 тысяч копий документов[129 - См.: Режим доступа http://www.advisers.ru/corp_conflict/conflict22.html (http://www.advisers.ru/corp_conflict/conflict22.html).].

Как представляется, следует различать корпоративный социальный конфликт как некое социальное явление, охватывающее всю совокупность действий, направленных на достижение целей участников корпоративного конфликта, и корпоративный юридический конфликт как явление правовое. Для того чтобы квалифицировать корпоративный конфликт как правовое явление, его субъекты, цель, объект должны соответствовать формальным признакам, присущим правовым явлениям. В связи с этим подача запроса работником в государственные органы, обращение работниками с исковыми заявлениями в суд с целью защиты своих трудовых прав, независимо от того, кем и почему были инициированы, с позиций права не являются действиями в рамках корпоративного юридического конфликта, но рассматриваются с позиций трудовых правоотношений. Разграничение корпоративного конфликта в социологическом и правовом смысле позволяет подобрать наиболее эффективные механизмы правового воздействия на него.

Описывая последний этап корпоративного конфликта, связанного с «недружественным поглощением», М. Г. Ионцев отмечает, что лица, осуществляющие «захват», проводят действия по ликвидации конфликта, которые связаны с проведением переговоров с основными субъектами, имеющими интерес в корпорации и могущие создать препятствия в реализации проекта. К ним относятся бывшие руководители, крупнейшие акционеры, органы государственной власти и управления, а также некоторые иные лица[130 - См.: Ионцев М. Г. Корпоративные захваты: слияния, поглощения, гринмейл. М., 2008. С. 64, 65.]. Если бывшие руководители и акционеры действительно являются субъектами корпоративного конфликта, то государственные органы не связаны с корпорацией особым правоотношением, личного интереса в участии в корпорации не имеют, поэтому субъектами корпоративного конфликта не являются. Это значит, что приведенные М. Г. Ионцевым действия способствуют сглаживанию последствий социального, а не юридического корпоративного конфликта.