Заиньки. Пьеса для чтения

Заиньки. Пьеса для чтения
(Соня Саарви)

Софья Яковлева

Звуки залитого водой весеннего леса. Отражения пока еще голых деревьев. Прозрачное небо с отголосками летящих птиц – и четыре зайца, сгрудившиеся на холмике, чтобы пережить весеннее наводнение. Каждый заяц имеет свой взгляд, свой характер. А «мимо плывут бревна и тоненькие палочки».В 1998 году пьеса стала победителем в конкурсе «ТЕНЕТА-Ринет’98».

Заиньки

Пьеса для чтения

Софья Яковлева

(Соня Саарви)

© Софья Яковлева, 2019

© (Соня Саарви), 2019

ISBN 978-5-4496-8330-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

АКТ 1

Сырой прозрачный воздух. Тихо. Небо затянуто бледными облаками. Время от времени слышны звуки пролетающей в небе стаи.

Кругом вода. Из воды торчат голые деревья и ветки кустарника. В левой части сцены – небольшой островок голой земли, на котором скучились пень, куст и два сросшихся ветвистых дерева; на ветвях их висят какие-то лоскуты и тряпки, несколько досок пристроены меж ветвями как полочки.

Под деревьями небольшой очаг из камешков, с двумя колышками по бокам.

Слышится хлюпанье шагов. Высоко поднимая ноги, по воде идет небольшой поджарый заяц с дырявой шалью на плечах.

В лапе его – помятый чайник.

Это Потоскай. Он берет палку, на палку вешает меж колышков чайник и начинает возиться с очагом.

Долгая сцена.

Вот появляется другой заяц: маленький, немного пухленький, но крепкий. Несет в вытянутых лапах кучку тоненьких веточек.

Потоскай, не оборачиваясь:

– Ну что, Бессон, принес?

Бессон, стоя в воде, улыбается и кивает головой.

Потоскай:

– Бессон! Принес? Давай хворост, топить уже нечем.

Поднимается, поворачивается к Бессону, берет веточки по горсти в обе лапы.

Рассматривает. Укоризненно качая головой:

– Из воды вылавливал. Вон, мокрые все. Только две сухие, и те обожрал по дороге. Просил же, нарви сухих!

Бессон, обиженно:

– Нарви, нарви. Почечки же!

Потоскай:

– Почечки. – Выбирает пару веточек и кладет в очаг. Остальные – рядом с очагом на землю. Замахивается:

– Иди снова. И никаких почечек!

Бессон сгорбленно удаляется. Потоскай снова садится к очагу. Потирает бок.

Медленно, даже не поднимая ног и бороздя ими воду, входит грузный заяц с застывшим взглядом и с мешками под глазами. Он медленно всходит на бугорок, останавливается с мечтательным видом и спокойно, безучастно, распевая слова, произносит:

– Птицы летят.

– Ага. – тоже безучастно, но другим тоном бросает Потоскай, пытаясь трением добыть огонь. – Что, брат Поморгай, нагулялся? А я, видишь, огонь развожу. Трут сырой. Новый нужен. Мне опять по воде идти, – потирает поясницу, – Бессона разве пошлешь?!

У Поморгая на лице ничего не отражается. Все глядя в небо, он садится на подобие скамейки и кладет передние лапы на колени.

Долгая сцена.

Через некоторое время входит Бессон, неся в лапах охапку веток, останавливается на самом краю островка и широко улыбается:

– Что новенького, Поморгай?

Потоскай, снова потирая поясницу, встает:

– Принес? Давай скорее. Я опять поясницу застудил.

А Поморгай так же безучастно и спокойно, как в первый раз, произносит:

– Птицы летят.

Бессон широко открывает глаза и рот, весь подается вперед, лапы его сами собой опускаются, и все ветки летят: частью в воду, уносимые течением, частью – рассыпаются по земле.

Потоскай срывается с места, бегает по краю островка, то и дело задевая Поморгая, размахивает лапами и кричит:

– Ой, уплывают! Ой, намокают! Лови их, лови!

Бессон тоже суетится, – прыгает по воде.

Потоскай вылавливает все ветки, что не уплыли, и кладет снова возле очага. Все собранные с земли сухие веточки он сует прямо в очаг, под чайник.