«Что это еще за порнофокусы, Каннинг?!»
Словно услышав мои немые вопли, Чейз вскидывает голову и смотрит прямо на меня. На его лице вспыхивает ослепительная улыбка, которая тут же гаснет, когда он замечает рядом со мной Бартеза. Я сглатываю и облизываю внезапно пересохшие губы, ощущая тянущую боль внизу живота.
Со мной явно что-то не так.
– Мы можем уйти? – спрашиваю я Гаспара и, не дожидаясь ответа, разворачиваюсь и иду обратно, в сторону туннеля. Так быстро, как только возможно, чтобы не привлекать к себе внимания.
– Эй, какая муха тебя укусила? – кричит мне вслед Гас. – Я что-то не то сказал? Хантер!
Дерьмо.
Он точно решит, что я ненормальная.
Я замедляю шаг, лихорадочно придумывая правдоподобные объяснения своему поведению. Не могу же я сказать, что ушла, потому что моя фантазия слишком бурно реагирует на полуголого капитана его команды. Это явно не те слова, которые хочет услышать парень на первом-типа-свидании. Ну, если он не какой-нибудь извращенец или вуайерист, конечно.
– Хантер. – Гас останавливает меня, сжимая тонкими пальцами мое запястье.
С тяжелым вздохом я поворачиваюсь, и он накрывает мои губы поцелуем прежде, чем я успеваю что-либо сказать. Пока мой мозг безуспешно пытается найти объяснение происходящему, я неуверенно обвиваю его шею руками и отвечаю на поцелуй. Наши языки переплетаются, и Бартез издает довольный стон. На вкус он, как крепкие сигареты и малиновый «Гаторейд»[35 - Гаторейд (англ. Gatorade) – товарный знак спортивных безалкогольных напитков, производимых в США.]. И это разочарование века. Терпеть не могу и то и другое.
Не прерывая поцелуя, Гас прижимает меня к холодной стене туннеля, и я чувствую, как его твердый член упирается мне в бедро через грубую ткань джинсов. Внутри меня нарастает странное чувство. Похожее на волнение и раздражение одновременно. Я пытаюсь наслаждаться близостью наших тел, но по какой-то нелепой причине думаю лишь о том, какой должно быть грязной является эта гребаная стена, которая наверняка испачкает мне платье.
– Твои губы на вкус, как мед, – хрипло произносит Бартез, и его пугающе красивые глаза темнеют от возбуждения. – Tu n’as aucune idеe ? quel point je te veux en ce moment.[36 - Tu n’as aucune idеe ? quel point je te veux en ce moment. (фр.) – Ты понятия не имеешь, как сильно я хочу тебя прямо сейчас.]
Я погружаю пальцы в его жесткие кудри, пока он целует мне шею, что-то бормоча на французском, и даже понемногу расслабляюсь. Но это длится недолго. Рука Гаспара соскальзывает на мою задницу, больно сжимая ягодицы, после чего нахально ползет под платье. И в этот момент что-то щелкает в моей голове. Словно кто-то переключил радиостанцию в магнитоле на другую частоту: с лирического блюза на экстремальный дэт-метал.
– Эй! Сбавь скорость, приятель, – требую я, упираясь ладонями в его плечи.
– Приятель? – насмешливо спрашивает Гас.
– Ты слышал, что она сказала, – доносится из-за его спины твердый голос.
Я оборачиваюсь и вижу Чейза, который стоит у входа в туннель, прислонившись плечом к бетонной стене. На его лице нет никаких эмоций, а взгляд устремлен куда-то мимо нас.
– В кабинет тренера, – обращается он к Гаспару. – Сейчас.
Челюсть Бартеза сжимается так, что на шее начинает пульсировать жилка.
– Я не твоя маленькая сучка, Каннинг.
– Почаще повторяй это. Может, и сам поверишь.
– Чейз! – рявкаю я.
– Ангел, – его командный тон немного смягчается, – когда главный тренер вызывает кого-то из нас к себе на ковер, мы не обсуждаем его приказ, мы просто отвечаем: «да, сэр», и тащим свою проблемную задницу в его кабинет. – Он переводит взгляд на Бартеза. – Так что кончай выделываться, кудряшка. И, кстати, не забудь рассказать БигМаку, как сегодня в мой шкафчик попала пачка твоих любимых сигарет.
Я удивленно смотрю на Гаса.
– Ты подбросил ему сигареты?
– Да кого ты слушаешь? – Его голос звучит фальшиво – немного выше, чем обычно.
– Это простой вопрос, Гаспар, – настаиваю я.
– Детка, я ничего ему не подбрасывал, – он нервно смеется, качая головой, словно говоря: «Ты спятила?!».
Охрененно жаль это признавать, но я ему не верю. Языку тела я доверяю больше, чем словам. Три сезона «Теории лжи»[37 - «Обмани меня» или «Теория лжи» (англ. «Lie to Me») – американский телесериал 2009–2011 годов.] и семь – «Менталиста»[38 - Менталист (англ. The Mentalist) – американский телесериал 2008–2015 годов.] многому меня научили. Например, тому, что уклонение от прямого ответа, изменение голоса и излишняя эмоциональность – явные признаки лжи.
Парень, да ты просто король разочарований.
– Подожди меня в машине, ладно? – Гас тянется, чтобы снова поцеловать меня, но я уклоняюсь, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.
Я что, похожа на Хатико?
– Прости, красавчик. Не в моих правилах кого-то ждать, – отвечаю ему и, чтобы позлить наблюдающего за нами прилипалу, кокетливо добавляю: – Увидимся в следующий раз.
Гас поджимает губы, обжигая меня странным взглядом, и уходит, по пути врезаясь в Каннинга плечом. Но с тем же успехом он мог врезаться в скалу или в дерево. Здоровяк даже не поморщился.
– Я могу закончить то, что начал этот неудачник. – Оттолкнувшись от стены, Чейз медленно направляется ко мне, потирая ладонью шесть идеальных кубиков пресса, которые эстетично сокращаются от каждого шага.
– Не думаю, что ты потянешь.
– Все, что умеет делать Бартез, я делаю гораздо лучше.
– Господи, и как только твое непомерно раздутое эго не застряло на входе в тоннель?
Усмехаясь, Каннинг лениво скользит взглядом по моему черному спортивному платью с эмблемой баскетбольного клуба «Чикаго Буллз» и задерживается на ногах. Я хочу немедленно уйти. Я приказываю себе уйти. Но упрямо продолжаю стоять на месте, потому что побег приравнивается к поражению. А я ненавижу проигрывать.
– Почему ты постоянно пялишься на мои ноги? – не выдерживаю я.
Он подходит ближе, и я слышу его запах – сложный коктейль из грейпфрута, соли и его собственного аромата, проникающего в самое нутро. Мое сердце начинает биться быстрее. Чейз упирается ладонями в стену, заключая меня в ловушку, и мы не отрываясь смотрим друг на друга.