Песнь крысолова

«Господи, если с тобой что-то случится, я сама перестану существовать. Слышишь? Родика, не вздумай больше убегать так далеко…» – эти слова кто-то шептал в маленькое детское ушко, обрамленное кольцами светлых волос…

От таких обещаний теперь больно. Я словно сама себя обманывала в тот момент. Или сейчас, когда сижу и смотрю на свет злыми, красными глазами, не зная, что делать. Понимая, что мне не все равно. Ненависть к ней никогда не закончится, но она не единственное, что осталось.

«Уж не дошла ли ты до того, что готова ее простить?» – спрашивает тихий, бесполый голос в моей голове.

На это пока нет ответа, но мне, правда, страшно, ведь я не знаю, что с ней сейчас. До этого были отчеты Крупке, а в сердце я носила невидимый ключ от ее темницы. Но от ее исчезновения стало только хуже.

Словно наяву голос Шимицу коварно подсказывает:

«Там, на дне, ты все еще ее держишь. Ты не разжала пальцы».

Мариус

Перед ним была карта, утыканная красными булавками, и в каждой из них – шифр.

Целендорф, Марцан, Райниккендорф.

Фридрихсхайн, Кройцберг, Нойкёльн.

Веддинг, Митте, Далем.

Больше нет районов, есть сжатое поле.

Последние пять лет в Берлине слишком часто пропадают дети. Одних находят живыми и здоровыми. Они заигрались и просто потеряли тропинку до родного дома. Некоторых обнаруживают в оврагах и кустах. Целых или их части.

Но большинство вообще не находят.

«Где же тот пряничный домик, куда вы все попадаете?» – размышлял Мариус.

Проведя прямые линии меж точками пропаж, даже пентаграмму не нарисуешь. Исчезновения никак не удавалось систематизировать и выявить закономерности.

Коллеги считали, что исчезновения могут быть не связанными. Действуют несколько разных группировок плюс несчастные случаи, дезинформация и прочие искажения реальности.

Пропажи детей были необъяснимыми. Не оставалось свидетелей. Никто ничего не помнил, а кто помнил, несли чушь. Но именно это отсутствие каких-либо следов зажигало внутри его сознания инфракрасную тревогу.

Только с дочерью Маттмюллеров чудом получилось увидеть, как увели ребенка.

Мариус редко делился вслух неподтвержденными выводами. Внутри скулила и скреблась стая псов, чующих один и тот же след, но цепи не давали им сорваться в погоню.

Он оторвал взгляд от карты и уставился на список с датами исчезновений за последние пять лет. Они не несли в себе никакой информации. Цифры превращались в размытые пятна.

– …У меня волосы сразу отрастают после стрижки. Это моя форма политического протеста против нынешней коалиции бундестага, – гнусил кто-то.

– Дурак, – парировал тонкий голос. – Нужно стричься на новолуние. Тогда волосы будут расти медленно. Все твои стрижки были на полную луну. Смотри, я проверяю по датам…

– Да бре-е-е-д. Еще скажи, что луна влияет на перебои со светом.

– Она влияет на приливы и отливы. Это научный факт! – гневно раздалось сквозь пелену.

– А при чем тут волосы?.. – огрызался другой голос.

Мариус резко выпрямился и перевел взгляд на переругивающихся коллег. Лука и Бианка, как всегда, вели спор разума с мракобесием вместо того, чтобы проверять заявления. Они заметили его движение и невольно повернули к нему любопытные лица.

– Бианка… – задумчиво начал Мариус, – а не составит тебе труда посмотреть кое-какие даты в лунном календаре?

Та захлопала ресницами, а Лука уставился на них с глумливой ухмылкой.

– Да, Мариус… Конечно…

По крайней мере, одну бездельницу он занял. Следователь вернулся к делам о детях. Конечно, отдельные пропажи интересуют прессу меньше, чем массовое исчезновение в Вальденбрухе. Но Мариуса раздражали любые загадки. Они блокировали видимость, как дождевая вода на лобовом стекле автомобиля.

Через час кто-то робко постучал его по плечу. Он поднял голову и увидел, что рядом застыла Бианка, неловко ковыряя носком туфли выбоину в полу.

– Ну, что там?

– Я не знаю, как вы относитесь к лунному календарю, но… большинство похищений происходили за два или три дня до полнолуния. Возможно, это совпадение…

– Сколько именно?

– Девять из пятнадцати случаев за восемь месяцев. И это я еще не проверяла прошлые года.

Лука невольно прислушался к ним, наблюдая издалека.

Мариус с интересом покрутил в руках мяч-антистресс. На нем была изображена подмигивающая рожица с высунутым языком. Он стиснул его покрепче, так что хрустнули костяшки.

– А давай все проверим по этой твоей луне. Она, похоже, наш единственный свидетель.

Санда

Михи дал понять, что у него большие запросы.

«Он хочет сначала увидеть все, что есть у твоего дилера», – отбил мне Король Пик.

Некоторое время смотрю на сообщение, думая, каким должен быть мой следующий шаг.

«Он что, думает, это магазин игрушек? Пришел, выбрал – плюс бесплатный пакетик?»

Король Пик вместо ответа присылает эмоджи улыбающегося дерьма. То, что изначально выглядело как шаткий план, начинает скатываться в полнейший фарс.

Внутри шипит змея, чьи слова адресованы боссу:

«А-я-вас-предупреждала-что-подростка-своровать-не-так-просто».

Но мадам Шимицу это не волнует. Никогда не волновало.

На календаре уже шестнадцатое число. Мне всегда ставят один и тот же дедлайн – за день до полнолуния. Если не успею к этому времени, заказ отменяют. Так было всего один раз, и мадам Шимицу – обычно уравновешенная и рациональная – вышла из себя и отвесила мне косую пощечину. Помню, как ее ногти даже слегка меня оцарапали. Денег, конечно, мы тоже не получили.

«Санда, у тебя больше нет шанса на ошибку. Наши заказчики – серьезные люди. Их нельзя подводить. В этот раз я тебя вытащу. Но подставишь снова – мне придется с тобой попрощаться».