Опасный возраст

– Нет, спасибо, – растерянно усмехнулся я, – у меня все хорошо.

Алина подавила смешок и добавила:

– Ну, необязательно ждать, когда все будет плохо, чтобы начать пользоваться, допустим, одеколоном после бритья!

– Сильный аргумент, – вынужден был согласиться я, – но, наверное, все же нет…

– Да ты попробуй, – она уже окончательно перешла на «ты», – есть классный. Пошли, подушу!

«Что ей нужно от меня?» – промелькнуло в голове.

Алина, не выпуская из подмышки мой подарочный набор, привела меня к мужскому стенду и ловко брызнула чем-то в шею. Запахло экзотическими травами.

– Здорово, да? Основная нота – бергамот и кедр.

– Пахну как свежий газон.

Она уже смеялась, и я тоже невольно улыбнулся.

– Ну, хотя… – нахмурилась она, – не твой запах. Тебе пойдет что-нибудь… шипровое, холодное, но глубокое.

И на меня опять что-то брызнули. В этот раз пахло лучше, но потом снова пробился бергамот. Я слегка сжал пальцами нос, чтобы прийти в себя после смеси запахов.

Ее взгляд тем временем упал на мои руки.

– Эй, ты что, без перчаток ходишь?

– Ну да.

– Руки надо мазать кремом, – деловито сообщила она, хватая мою ладонь и щедро выдавливая на нее что-то белое. – Давай втирай. А то потом как наждачка будут…

Обилие витавших здесь ароматов полностью лишало способности сопротивляться.

– Да скоро уже тепло будет, – хило противился я, и тогда она сама размазала крем по моей шершавой руке.

Мы снова посмотрели друг на друга, и стало как-то странно. Она вдруг смутилась и закруглилась:

– Ну, в общем… имей в виду.

– Хорошо, – кивнул я. – Я рассчитаюсь?

Меня подвели к кассе, и я заплатил за набор.

«Минус десять твоей фантазии», – сказал себе я, получая в руки нарядный пакет с лавандовыми полями.

Алина проводила меня до двери, а затем вдруг резко выпалила:

– Если что, заходи… просто так.

Я удивленно на нее посмотрел, она махнула мне и ушла к новому покупателю.

«Забавно», – только и подумал я.

7

Мама рассматривала набор с легкой растерянной улыбкой. Все выглядело очень красиво – они знали упаковочное дело в этом своем «Прованском саду». Алина наложила туда еще каких-то лепестков и прилепила их фирменную открытку с поздравлением, которую я коряво подписал.

– «Марокканская роза»… – с интересом произнесла она.

– Сказали, выгодно оттеняет зрелую красоту, – не удержался я от ремарки. – Ну… не знаю, просто подумал, женщины такое любят.

– Замечательный подарок! – воодушевленно ответила она.

Позже выяснилось, что отдушка ей не понравилась, но об этом она никогда не сказала. Я понял это по тому, что из набора мы использовали только мыло в виде розочки. Все остальное затерялось где-то на ванных полках…

Мы сидели за столом, царила неловкая пауза. Несколько последних месяцев ожесточенной ругани вдруг сменились тишиной, в которой нам нечего было сказать друг другу. А день выдался солнечным, и снег грязными ручьями потек куда-то вниз…

– Как дела в школе? – спросила она.

– Нормально, – уклончиво ответил я.

– Учеба? Справляешься?

– Сойдет.

Я, как всегда, был очень «разговорчивым». Но я не понимал, как можно просто сидеть и рассказывать обо всем. Мне сложно давалось говорить откровенно даже о таких повседневных вещах, как погода или школа. Этого я в себе не понимал и оттого молчал еще больше.

– Ты ходишь на спорт какой-то?

– Записался в секцию баскетбола. А как ты узнала?

– Уже две недели подряд нахожу в корзине для белья твою спортивную форму, – снисходительно хмыкнула она. – Тоже мне загадка. Ну, спорт – это хорошо. Молодец.

И мне хотелось иногда спросить ее: «А что ты думаешь о наших с тобой колючих отношениях? Ну, кроме того, что я – ходячая проблема, а все дети как дети?». Есть мысли, которые человек подпускает к себе только наедине с собой. И они самые важные. Но максимум, на что я был способен, так это спросить, что у нее на работе.

И она рассказала бы мне долгую историю про какие-нибудь судебные тяжбы, которые ничего мне не сказали бы о ней. А задать вопрос напрямую я не мог.

Иначе получился бы откровенный разговор.

– Есть хочешь? – спросила она.

– Нет вроде…

– Предлагаю пойти в твой любимый торговый центр и съесть пиццу с грибами, которую ты так любишь.

– Мам, это же не мой день рождения.

– Ну, я тоже съем немного.