Русалочка должна умереть

Если тебе так хочется, жди ее…

Ральф, как безумный оттолкнул девочку. Не зная, куда деваться от своей мерзости, скатился кубарем вниз.

Ухватив Джессику за волосы, он поволок ее через коридор, в подвал. Распахнул двери. В лицо дохнуло сыростью и тюремными казематами. И Ральф, сквозь ярость почувствовал, что член и не думает опадать. Толкнув Джесс внутрь, он выдернул ремень и захлопнул двери. Джессика молча, неподвижно ждала.

Она была в его власти и понимала это и, труся, Ральф с силой нанес удар. Джесс сильно дрогнула, громко выдохнула, но не проронила ни звука. И продолжала молчать, извиваясь, пока он лупил ее по чем зря.

Член стоял с такой силой, что еще миг и он разорвал бы джинсы.

– Еще раз тронешь ее, убью, – прошептал Ральф хрипло.

Джессика что-то пробормотала в ответ. Ее маленькая рука легла на его ширинку. Ральф попытался по инерции, оттолкнуть ее. Это было неправильно. Это было совсем не то, чего он хотел. Но… у него стоял, а Джесс была женщиной. Одной из самых красивых, что ему приходилось знать.

– Вот ты – мужчина, – разобрал Ральф. – Настоящий мужчина, не то, что Фил.

Джессика расстегнула его ширинку. Вырвавшись на свободу, член Ральфа тут же угодил в ее влажный горячий рот. Слова стали не нужны.

Лучше Филиппа!

Джесс буквально насаживала рот на его пульсирующий член. Ральф застонал, не в силах противиться подступающему оргазму. Ослабил хватку на ее волосах, но Джесс сама схватила его за руку и сжала крепче, чтоб не отпускал. Ральф стиснул пальцы и сильно, грубо подал вперед бедра, чтоб еще глубже войти в ее мягкий рот. Он ожидал, что она подавится, задохнется, но Джесс лишь сделала встречное движение головой и… его член угодил прямо в ее горло.

Ральф громко кончил и, наконец, оттолкнул ее.

Какое-то время они молчали; Ральф медленно приходил в себя. Ничего подобного он еще не испытывал. Отец Филиппа водил их обоих в пуф и ему там нравилось, но такого удовольствия Ральф не помнил.

– Фред так… с тобой? – он понятия не имел, что сказать ей. – Тебе это нравится?..

Забылась Виви, забылась церковь, забылось все. Джессика – недоступная и прекрасная, сидела у его ног.

– Нет, – она даже рассмеялась. – Но мне это нравится… Иди сюда.

– Что?

Джессика стянула пуловер и придвинулась вновь, расстегивая на ходу блузку. Ее соски были бледными и розовыми. Грудь упругой и полной. Она легла ему в руку, чиркнув по ладони острием соска.

– То!.. Хочешь меня? По-настоящему? Хочешь?..

Как бы мог он не захотеть? Пальцы сжались, плоть Джесс проступила сквозь них, как тесто. Она застонала, откинув голову и его тело, молодое и сильное, мгновенно вспыхнуло вновь. Стянув с нее джинсы, Ральф развернул Джессику, велев ей опуститься на четвереньки.

А потом… потом чуть слышно скрипнула дверь и тонкая девичья фигурка, загородила собою свет.

Сейчас.

Тонкая девичья фигурка загородила собою свет.

Ральф еле успел подтянуть штаны и сунуть под подушку салфетки, как сине-белая молния брызнула на кровать. Стоявшая на пороге «вспыхнула» и опять погасла.

Как привидение, – мрачно подумал он.

Штрассенбергские бабы всегда, как призраки. Белые и прозрачные. Тщедушные, – как говорит граф. Одна только Ви хоть и белая, все у нее как надо. И волосы, и ноги, и грудь. Неудивительно, что Филипп не устоял. Он сам как раз собирался о ней подумать.

– Я, что, нарушила покой вечерних молитв?

– Какого черта ты здесь забыла?!

– Я так надеялась, ты расскажешь, – сказала Ви и трогательно, как в детстве, прошепелявила. – Какова сефта я вдесь забыва, Вальф?

– С чего бы начать? – он сел и принялся загибать пальцы. – Ты избила мать – и она в больнице. Ты спала с отчимом – его могли посадить в тюрьму. Твой дядя, который уже поседел от счастья считаться твоим отцом, позвонил мне. И попросил об услуге.

– И ты немедля бросился помогать.

– Я твой опекун.

– Ну, вот. Теперь ты знаешь, зачем я здесь. Двигайся.

Кровать тихо скрипнула. Приятный запах наполнил ноздри, и Ральф втянул его в себя, словно жеребец. Как здорово было ощущать чистый запах молодой женщины… Брезгливое отвращение к Стелле достигло пика. Как он докатился до этой пьющей свиньи?

– Ты слышал что-нибудь о моем отце? – спросила Верена, забираясь под одеяло.

Ральф не ответил.

Ему было стыдно вспоминать Фреда. Отец фон Штрассенберг столько для него сделал. Практически, от дерьма отмыл, а Ральф… Ральф начал спать с его девушкой! А позже – и передергивать на его любимую дочь. Благо, та всех своих подписчиков обеспечила материалом.

За окном постукивал мягкий дождь. Далекий гром напоминал собачье рычание. Ральф вспомнил, как они встретились. Темной ночью, в лесу. Как он нашел ее… В ночной сорочке до пят и розовых потешных сапожках.

Ты видей моего Папоську?

Та встреча изменила всю его жизнь.

Тогда, в шестнадцать, Ральф продавал наркотики. Его красивое лицо украшало папки полицейских досье. Не за наркотики, правда, – за драки, – но украшало. Сейчас, в двадцать восемь, он продавал недвижимость. Его фотографии недавно напечатали в «Форбс».

И только Ви, по-прежнему искала своего папочку!

– Забудь уже! – буркнул Ральф, ревниво. – Для мужчины дети лишь тогда дети, пока он любит их мать.

– Вот оно как… А ты любишь Джессику?

Ральф не ответил.

– Если да, плачь: ты потерял ребенка.

– Ты напилась? – буркнул он. – Какого ребенка?!

– Ты, что, не знал, что она беременна?

– Нет! Я больше года ее не видел… – голос сорвался: дошло. – Стоп! Погоди! От кого беременна?

– Х-ха! – с ненавистью шепнула Верена. – Так и знала, что это он!.. Больше некому… А я-то была уверена, что ребенок твой!