Прыжок лавины. Горные рассказы

– Какая такая еда? – Продолжал недоумевать Вячеслав.

– Вы видали его? Что такое еда забыл человек! Та самая, которая вот на этом столе вчера вечером стояла! Масло, тушёнка, конфеты, сахар, хлеб, сухари! Вот что за еда. Как корова языком слизнула! Ничего нет! – негодовал Миша, вращая чёрными глазами.

– Корова?.. Корова, кажется, была, – припомнил Вяч, – большая такая… И с рогами.

– Неужели? И рога имелись? – прыснул смехом Вольдемар.

– Может быть, у неё и рот был? И тем ртом она тушёнку прямо в банках сожрала?! – вспылил инструктор.

– Про рот не помню. Может, и был. Чем-то она меня поцеловала, – всё ещё не проснулся как следует Вяч. – Да что ты ко мне прицепился, в самом деле? Я спал всю ночь на этом самом месте, не сходя. Ничего не видел… Банки не ел – могу попрыгать – не забрякают. Украл? Вот мой рюкзак – смотри. Ничего чужого в нём нет…

Вся группа окружила стол. Металлические кружки, ложки, плошки, чашки, несколько кусков недоеденного хлеба, крошки… Вечером на нём оставалось всё, перечисленное инструктором. Теперь не было.

– Спёр кто-нибудь, или спионерил, – не уверенно предположил Вольдемар.

– Какое «спёр»? Какое «спионерил»? – воздел обе руки к синему небу Михаил. – До ближайшего аула двадцать километров! Кто оттуда придёт?

– Так ведь пришёл же кто-то – продуктов-то нет, – резонно возразил Саня-повар.

– Пастухи, скорее всего, – мудро догадался Андрей.

– Глазами младенца глаголет истина, – задрала голову на «младенца» Елена. – Скорее всего они и есть. Коровы мимо проходили, с нашим Вячеславом поцеловались, обаятельный же мужчина. А пастухи для себя вещи поинтереснее нашли. Таких продуктов и в городе не всегда достанешь, дефицит, а тут – с доставкой на дом, то бишь в горы.

– Ага. Хорошо хоть Вячеслава с собой не взяли… А если бы к нему ещё и Лена пришла – непременно бы её в бурку и – на шашлык, – невинным голоском прибавила Тамара.

– То-то ты рада бы была… На тебя бы не позарились, – не осталась в долгу, зыркнула глазищами Лена.

– Это мы ещё посмотрим, – гордо вскинула корону из волос на голове Тамара. Посмотреть на ней да – было на что…

– Брэк, девушки… Кто продукты нёс, но на стол вчера не выставил – давайте всё сюда, – озабоченно потребовал Михаил. – Надо рассчитать продукты на остаток времени. Особо голодать, конечно, не будем – Авадхара не за горами… А потом и Рица, и харчо, и шашлык, и кому куда, и кому что…

Укладывать рюкзак Лена всё-таки решила не в узкой суете сумрачной палатки, а на свежем воздухе. «На лоне природы», мысленно усмехнулась. Выволокла необходимый набор вещиц наружу и пристроилась с ним на солнечном пятачке среди деревьев. Уже припекало. Стянула через голову свитер, выпустив на свободу тяжёлые груди, вздохнула… «Скучноватая группочка… Мужичков бы побольше, а то только Вячик и достоин чего-то, пожалуй… Миша тоже ничего, вроде бы, да ему туристки, небось, уже оскомину набили… Смотря какие, между прочим…». Лена слегка повела бюстом, потянулась до треска в спине… А кто это там, за кустами?.. Между веток кустарника виднелась чья-то загорелая фигура, обнажённая по пояс. Фигура медленно совершала какие-то замысловатые движения. Вот прямая ладонь правой руки тихо скользит вдоль предплечья левой, левая отходит назад, потом резко выпрямляется ударом вперёд с вывертом кулака, отводится молниеносно назад правая и роли меняются… Рельефные мышцы, сильная грудь… Так это же Вячеслав! Впервые увидела Елена его тело. «Каратист, что ли?.. А ничего себе мужичок. Есть за кого в случае чего спрятаться – небось врежет так врежет… Заняться, что ли, всерьёз. Без шуточек?..»

Вяч вытащил из кармана штормовки, валявшейся на траве, что-то похожее на бинт. Аккуратно обмотал им правую ладонь, сжал её в кулак, подошёл к обломку скалы. На нём – тёмно-зелёная мощная бутылка с этикеткой шампанского. «Пить будет? Угостил бы хоть…» – не успела домыслить Лена. Вяч встал перед бутылкой в стойку, согнув руку и поставив забинтованный кулак у пояса. Быстрый, как молния, жест – рука вперёд и бутылка превратилась в осколки стекла и облачко пыли… «Кулаком в пыль. Бутылку из-под шампанского! Класс!» Лена подпрыгнула и захлопала в ладошки: «Браво! Бис!»

Вяч недовольно обернулся, заметил Елену. Приложил палец к губам, отрицательно помахал рукой. Подозвал к себе. Освобождая кулак от доспеха, попросил: «Ты, Лен, никому, пожалуйста, не рассказывай о том, что видела. Почему?.. Потому что не надо – раз, потому что прошу – два, и потому, что это дело у нас в стране запрещённое, а я – мужик очень законопослушный. Даже до такой степени, что самому противно, но что поделать – такой уж я человек. Это уже – три. Договорились? Вот и умница, вот и красавица».

Через полчаса вставшие в походный строй женщины многозначительно переглянулись: Лена с абсолютно безразличным видом пристроилась поближе к Вячеславу, одетая в маечку, не оставлявшую никаких сомнений в достоинствах её эффектного бюста с рельефными сосками, обнажённого до едва допустимых пределов…

Авадхара – конец и начало. Конец пешего маршрута. Начало причерноморского отдыха. Финал приключений горных. Старт иных… До начала конца нужно пройти ещё двадцать шесть километров. Строго говоря, при пеших горных переходах расстояние измеряют не километрами – временем. Столько же километров на равнине – совсем не то, что в горах. Внизу путь – прямая линия. В горах – пила с гигантскими зубьями: через эти зубья и топаешь вверх – вниз – вверх – вниз… Катаешь на себе рюкзак. А в нём – всё своё несу с собой, кроме того, что надето на тело…

Группа шла компактно. Особо рвущихся вперёд и нудно отстающих не имела. Только «Полтора туриста» часто брели замыкающими: Саша и Саня. Один по младости, другой по усталости. Молчал, но заметно не очень-то дюжил. Кончилось тем, что Миша поставил их идти первыми, а рюкзак санин, под аккомпанемент его возмущённого ворчания, несли по очереди то инструктор, то Вяч. Для разнообразия помогавший и Лене натрудных, по его мнению, участках пути и имевший при крутом подъёме перед глазами её нижний бюст, очень туго обтянутый и не менее впечатляющий, чем верхний, только без декольте…

Года через два потом этот же маршрут Вячеславу показался бы простой прогулкой, а тот же вес рюкзака – почти забавой, по сравнению с альпинистскими переходами и грузом. Но сейчас поход был первым… Он, начавшись утром, к вечеру доконал. В Авадхару вступили на полусогнутых. Едва достояли традиционную линейку с непременным компотом, вроде бы сладким – не поняли. Дотащились до временно выделенных домиков, спустили с себя родные рюкзаки и повалились там, где стояли – на пол… Блаженство. Неподвижно лежать и не двигаться. Ни в коем случае. Ни чем. Особенно ногами. Даже не моргать. Пусть и веки отдохнут. Им тоже досталось…

Но какая красотища!.. Вячеслав восхищённо видел даже сквозь закрытые веки. Идеально ровная площадь турбазы, покрытая мелким щебнем светло-серого цвета… Острые наконечники стрел тёмно-зелёных кавказских елей и пихт, и вокруг – мощными высокими громадами-пирамидами горы. Чистые горы – без растительности. Ни травы, ни кустика, ни деревьев – на такой высоте они уже не растут. Скалы и камни. Снега возле вершин. Сами вершины. Всё – освещено медленно плывущим к закату солнцем. Кроме тёмно-синего неба, лучам светила не подвластного. На нём бледная, словно полупрозрачная, луна… Между тел гор, в ущельях, сиреневые облака. Фантастика. Уже только ради того, чтобы увидеть такое, нужно идти в горы. «Внизу не встретишь, как ни тянись, за всю свою красивую жизнь, десятой доли таких красот и чудес». «Десятой…» Сотой! Вячеслав вбирал в себя и красоты, и чудеса навсегда…

Неподвижность наваливала дрёму… Навалила… Вяч, принявший йоговскую позу абсолютного расслабления, вошёл в образ жаворонка, растворяющегося в бесконечности неба, начал засыпать…

– Эй, камыссар! Заснул, что ли, гэнацвалэ? – раздался чей-то зычный глас от дверей.

«Какой ещё комиссар?» – недовольно прислушался Вяч, не выходя ещё из образа.

– Я тебе говорю, с ножиком! – настаивал тот же голос.

«Ага – это уже про меня» – сообразил Вячеслав, вспомнив про миниатюрный ножичек в цветных кожаных ножнах, висевший на его поясе. Жаворонок метнулся в сторону и исчез, помахав на прощанье крылышками. «Вот канальство полетать… то бишь – отдохнуть не дадут. Чего надо?»

– Это ты мне? – сев в позу лотоса, посмотрел Вяч в сторону двери. – Какой я тебе комиссар?

– Ты не мне камыссар. Ты вообще камыссар – вон у тебя на пузе звезда, – голос принадлежал, оказалось, тщедушному, но гибкому на вид кавказцу лет двадцати пяти природно черноволосому с короткой стрижкой спортсмена.

Вячеслав догадался: его брюки плотно поддерживал поясной ремень отца образца военной формы тридцатых годов с пряжкой виде звезды.

– Ну, пусть буду я «камыссар». Дальше что?

– А ты меня не передразнивай, комиссар, – вдруг утратил кавказский акцент черноволосый. – Я знаю, что ты не комиссар. Тебя как зовут?

– Вячеславом меня зовут. А ты кто такой?

– Я Рэзо… Так ты, Вячеслав, не комиссар. Ты – дурак, – белым кукурузным початком зубов смотрел прямо в глаза Вячу Рэзо.

«Ты смотри – нарывается парнишша», – слегка удивился Вячеслав. Слегка потому, что уже наслышан был о беспредельной агрессивности «сынов гор».

– Ну что тебе сказать, дорогой… Сам ты дурак в тройном размере. Не оригинально, но факт, – готовясь вскочить на ноги, парировал Вяч.

– Да ты не абижайся, гэнацвалэ, – вновь решил восстановить специфический акцент кавказец, обаятельно блеснув зубами. – Я про пословицу русскую: «умный в гору нэ пайдёт – умный гору абойдёт». Ты гору не абошёл – значит ты не умный, а дурак. На меня нэ абижайся – на пословицу свою абидься.

– Слушай, знаток русских пословиц, тебе чего? – подал голос «Пол-туриста», не отрывая затылка от рюкзака. – Видишь, люди отдыхают. Гулял бы ты отсюда.

– Мне ничего… Только вопрос к Вячеславу: не продашь свой ножичек? Очень он у тебя красывий.

Вяч глянул на пояс. Этот ножик куплен в Риге. Сувенир. Крохотное толстое лезвие из так себе стали на чёрной рукояточке. Довольно тупое. В кожаных ножнах. Вот они, пожалуй, красивыми и были, тиснёные с простеньким орнаментом. Главным привлекающим достоинством ножика была цепочка, которой Вячеслав соединил ножны с рукояткой, и значок, приколотый к ножнам. Болтался сувенир на поясе для интриги и украшения. Заинтриговал кавказца.

– Нет. Не продам. Это мой амулет – удачу в походах приносит.

– Ты его, значит, носишь, а он тебе удачу прыносит… Да, если амулэт – продавать нэльзя, – согласно покивал кавказец, коротко призадумался. – Тогда давай мэняться. Что ты хочешь взамен?

– Послушай, Рэзо, я вообще не готов ни к продаже, ни к обмену… Разве что кинжал кавказский национальный…

– А вот это у нас не получится. У нас кинжалы родовые – от рода к роду по наследству. Их тоже нельзя ни продать, ни менять… А вот это тебе не надо? – кавказец согнул указательный палец крючком и словно поманил им.

«Это что за намёк такой» – подумал хмуро Вяч.

– Не понял, – сказал вслух.

– Какой ты непонятливый, товарищ камыссар. Ну – вот это, – забросил руку за спину кавказец и выбросил её оттуда с… пистолетом Макарова в кулаке. – Я тебе – пыстолэт, а ты минэ – свой кынжальчик.

Вячеслав взял в руку грозно увесистый предмет. Настоящий. И номер заводской…