Предания Синих камней

Например, камень своими очертаниями мог напоминать животное, человека, иметь сложную выразительную поверхность, которая также вызывала те или иные ассоциации. Ассоциативное мышление предлагало естественное, с точки зрения необразованного человека, объяснение: перед нами собственно животное или человек, которые обратились в камень. Подобные истории рассказывают о больших скалах, целых горах и сравнительно небольших валунах. Известны случаи, когда таким камням давали соответствующие имена, камень Бык, например.

Выемка на камне, напоминающая след ноги, давала повод к появлению легенды о том, как бог (боги), святой или иные сверхъестественные существа оставили на глыбе отпечаток, опершись на неё. В рассказах о таких камнях и их появлении часто смешиваются архаичные и более поздние культурно-мифологические пласты: сама легенда может тяготеть по сюжету к охотничьему или какому-то иному древнему культу, но сегодня действующими лицами в ней выступают христианские персонажи. А то, что они ведут себя несвойственным им образом, уже другой вопрос.

Некоторая часть возникавших священных мест, в том числе с камнями, как представляется, может быть связана с событиями, которые люди полагали чудесными. Спектр этих вероятных событий достаточно широк и должен стать предметом дискуссии. Камень под деревом, в которое ударила молния, скорее всего, просто обречён стать культовым. Вполне найдётся место и другим феноменам – от атмосферных или геологических до совсем непонятной природы. Здесь уместно вслед за Элиаде употребить слово «иерофания», то есть «нечто священное, предстающее перед нами». Событие может восприниматься как явление божества (теофания) или проявление некоей сверхъестественной силы (кратофания), а их физическая сущность – вполне вероятно, совершенно естественная, мало волнует мифологическую логику.

Большую сложность представляет возможная идентификация и расшифровка семантики комплексов культовых камней. Сейчас на нашей территории их известно очень немного, в своё время, возможно, было значительно больше, но время не пощадило такие памятники, если они и существовали.

Речь идёт о сооружениях, подобных по виду и, надо думать, назначению, каменным кругам, известным в Западной Европе, на Кавказе и в ряде других мест. Обычно говорят о мегалитах, но в Восточной Европе «больших» камней не так много.

В той же Франции сохранились целые поля менгиров, типа Карнакских, которые остаются самым большим в мире собранием стоячих камней и построек в одном месте с протяжённостью аллей менгиров (камней, поставленных в длинные ряды) более мили. Сегодня в Карнаке сохранились три крупные группы аллей менгиров: Ле-Менек, Кермарьо и Керлескан. Когда-то они представляли собой единый комплекс, который распался на разрозненные фрагменты, когда часть камней была утрачена – украдена или растащена местными жителями для использования в хозяйственно-бытовых целях. Однако и сохранившаяся ныне часть памятника представляет собою внушительное зрелище. В аллее Ле-Менек одиннадцать сходящихся рядов менгиров занимают участок площадью 100 ? 1165 метров (и это ещё не самая большая группа стоячих камней).

Аллеи мегалитов в Карнаке (Бретань, Франция)

Легенды упорно связывают камни в Карнаке с деяниями короля Артура и великого волшебника Мерлина. Утверждают, будто ряды обязаны своим возникновением изощрённому магическому искусству последнего. Не просто поставленные когда-то и кем-то камни тянутся до горизонта перед взором потрясённого зрителя, то стоят окаменевшие люди: некогда Мерлин силою своей магии обратил здесь в камни римских легионеров, вторгшихся в далёком прошлом в эти края.

Полноценного научного исследования Карнакских камней, как ни удивительно, по сей день так и не проведено. Возможно, задача слишком масштабна?

Шотландский инженер профессор Александр Том, потративший сорок лет на изучение мегалитов, тот самый, который доказал наличие единого замысла и общих математических пропорций неолитических сооружений Западной Европы, небезуспешно попытался доказать наличие в плане их размещения астрономической составляющей, однако это только малая часть работ, которые надо бы выполнить.

Археоастрономия (или, как теперь говорят, этноастрономия, или культурная астрономия) вообще представляется достаточно перспективной дисциплиной применительно к изучению культовых камней. Речь идёт как об их группах, так и об отдельных камнях с высверленными на их поверхности лунками (так называемыми чашками). В каких-то случаях энтузиасты представляют довольно убедительные свидетельства в пользу связи между такими изображениями и звёздным небом. Хотя ряд академических учёных относится к археоастрономии скептически, списать её со счетов никак не удаётся.

Тем не менее в том же Карнаке по-прежнему сохраняются проблемы с пониманием предназначения этого титанического скопления разнообразных мегалитов, явно связанных в единое целое неким фантастическим замыслом, который поддерживался и передавался из поколения в поколение на протяжении нескольких веков, пока строились все эти аллеи, кромлехи и каменные круги. Много вопросов и к другим комплексам из камней по всей Европе, да и к отдельным камням тоже.

В нашей среднерусской полосе любых камней-валунов не столь много (и речь идёт не только о камнях почитаемых). Севернее благодаря леднику валунов значительно больше, какие-то из них тоже слывут священными, а на границе леса и степи, например, в Тульской области их значительно меньше. История почитания части из них, можно допустить, уходит в те времена, когда о славянах, а то и об их ближайших предшественниках, здесь ещё не было и речи.

Бурные события предшествующего столетия не очень способствовали исследованию культовых камней в России. Если в дореволюционную пору изучение священных камней только начиналось, то в советское время они не были в центре интересов этнографов и религиоведов.

Атеистически настроенная власть обычно не находила ничего лучшего, кроме как развенчивать суеверия и по мере сил вытравливать разнообразные проявления народной религиозности. С памятью о них в советское время боролись как с пережитками мракобесия, подобно тому как раньше преследовали по религиозным мотивам, поскольку поклонение камням небезосновательно считалось язычеством.

По этим, а равно по большому числу других причин многие камни не сохранились до наших дней, самая память о них оказалась утрачена. О каких-то сегодня помнят лишь единицы, о каких-то вспоминают от случая к случаю. В этом смысле судьбы священных камней чем-то схожи с человеческими… ну, разве если только не принимать во внимание длительность существования первых.

Вообще писать о культовых камнях на нынешнем этапе их изучения – очень интересное, но не очень благодарное занятие. Вы спросите: «Почему?»

Да потому, отвечу я вам, что сегодня собрать в более или менее полном объёме без преувеличения огромный и во многих отношениях ещё недостаточно осмысленный (а порою и не полностью обработанный) материал, изложить его и сопроводить анализом и осмыслением практически невозможно. Стоит замахнуться на нечто подобное, как сталкиваешься и с неохватностью темы, и с тем прискорбным обстоятельством, что во многих случаях очевидны информационные или логические пробелы, недостаток собственных знаний, ангажированность исследователей, когда они стремятся «подтянуть» наработанное под те или иные свои личные предпочтения… Создать всеохватную энциклопедию просто нереально. Положение могла бы спасти некая форма общественного движения, но и тут есть свои риски. Далее вы сможете получить представление о том, какое количество безудержных фантазий накручено и вокруг тех камней, которые к настоящему времени хорошо известны и описаны с научной точки зрения.

Одновременно, как уже было сказано, многие почитаемые камни ныне находятся под угрозой забвения или, того пуще, уничтожения – по самым разным причинам, например, попадая в зону безудержной застройки или в силу «идеологических» соображений. Конъюнктура нередко искажает, порою значительно, исторически сложившиеся проявления их почитания. С одной стороны, это свидетельство того, что перед нами – живой обычай, ибо только живой обычай может меняться. С другой – раз уж принято говорить о древних истоках культа камней, стоит «блюсти чистоту» и разделять старое и новое, которое видится больше неким постмодернизмом, чем версией традиционных культурных кодов.

А ведь все подобные камни – не просто природные образования, пусть порою уникальные и признанные памятниками природы, но ещё и, если уместно будет так выразиться, овеществлённое нематериальное культурное наследие[9 - Нематериальное культурное наследие – многогранное и многоаспектное понятие, определяемое соответствующей конвенцией Юнеско 2003 года как «обычаи, формы представления и выражения, знания и навыки, – а также связанные с ними инструменты, предметы, артефакты и культурные пространства, – признанные сообществами, группами и, в некоторых случаях, отдельными лицами в качестве части их культурного наследия. Такое нематериальное культурное наследие, передаваемое от поколения к поколению, постоянно воссоздается сообществами и группами в зависимости от окружающей их среды, их взаимодействия с природой и их истории и формирует у них чувство самобытности и преемственности, содействуя тем самым уважению культурного разнообразия и творчеству человека».]. Действительно, а что они такое, как не воплощённая многовековая память как современного населения тех краёв, где они расположены, и послание от тех не всегда ведомых нам народов и племён, которые жили здесь когда-то давным-давно. Причём послание, доступное отнюдь не только и исключительно «посвящённым». Надо только захотеть услышать его. Но для начала стоит задуматься, чем именно привлекают людей культовые камни.

«Камень будет священным, поскольку его форма свидетельствует о том, что он является частью определенного символа, или же потому, что он представляет собой иерофанию, обладает маной, знаменует некий мифический акт и т. д. Объект представляется как бы вместилищем инородной силы, которая выделяет его среди окружающей среды и сообщает смысл и ценность. Сила может пребывать в субстанции объекта или в его форме, она может передаваться путем иерофании или ритуала. Этот утес будет священным, поскольку само его существование есть иерофания: несжимаемый, неуязвимый, он – то, чем не является человек. Он не поддается времени, его реальность удваивается благодаря его вечности. Так один из обыкновеннейших камней превращается в “драгоценный”, т. е. наделяется магической или религиозной силой на основании одной лишь его символической формы или происхождения: “громовой камень”, поскольку его считают упавшим с неба; жемчужина, поскольку вышла из глубин океана. Камень становится священным, потому что в нем обитают души предков… или потому что он был когда-то местом богоявления… или потому что был освящен жертвоприношением или клятвой»[10 - Элиаде М. Миф о вечном возвращении. М.: Ладомир, 2000. С. 25–26.].

Последнее десятилетие прошлого века принесло новую волну интереса к почитаемым объектам, и тут стало ясно, что ни память о собственно камнях, ни многие связанные с ними представления и обычаи уничтожить не удалось. Да, утрачена (и, видимо, навсегда) масса деталей, связанных с местными особенностями и ритуалами, но сама идея «чудесных» камней, образно говоря, подтвердила свою неуничтожимость. Вокруг камней стала складываться некая новая мифология, подчиняющаяся известным законам мифологического мышления, но при этом не восходящая к архаичным пластам, а представляющая собой преимущественно причудливую смесь современных паранаучных культов и псевдоэзотерических учений.

В последние годы тема изучения культовых камней переживает как бы второе рождение. Ими увлекаются, к ним ходят, едут и плавают. Их изучают учёные-археологи, краеведы, они вызывают огромный интерес тех, кто интересуется этно- и археоастрономией, этнографией и традиционной культурой. Не меньше привлекают священные камни любителей тайного и загадочного. Вот уж где – дай только волю! – можно, как ныне говорят, «отрываться» по полной да ещё с подвыпедвертами… Нам придётся уделять ей повышенное внимание на протяжении всей книги, и вот почему. Если бы некто просто сочинял эдакие современные сказки, модерновые легенды, а потом они распространялись бы в народе – всё было бы ничего и всё было бы легко объяснить, если бы речь шла именно о них, ну, пошло же в народ слово «барабашка», хотя единицы помнят, как и почему оно появилось. О некоторых наиболее любопытных закидонах мы поговорим специально: они того вполне достойны, и поверьте, читатель, вы получите истинное удовольствие.

Тем не менее эта книга, как уже было сказано, не о культовых камнях вообще – да и на данном этапе я не имею сил написать подобный труд. Хотя в центре всей этой книги один, едва ли не самый известный ныне культовый камень, Синь-Камень Плещеева озера, его история и окружение, не меньше внимания нам придётся уделить и особенностям мифологического мышления применительно к почитаемым местам, некоторым другим священным камням и связанным с ними легендам, как старым, так и новым. Мы обсудим некоторые закономерности, особенности и даже необычности мифологии культовых мест, ибо без понимания их мы ничего не поймём и в самих камнях.

Глава 1. Священные места в мифологическом восприятии, или Не совсем о камнях

Речь здесь пойдёт даже не столько о камнях, сколько о мифологическом мышлении вообще и о его проявлении в некоторых легендарных бродячих сюжетах, которые частенько тесно связаны с культовыми камнями. Дополнительным поводом обратить на них внимание стали их широкое распространение и большая популярность.

Даже если в каком-то конкретном местном варианте этих рассказов культовый камень непосредственно не участвует, он вполне может незримо присутствовать, подразумеваться, а в физическом пространстве существовать где-то по соседству и являться частью сакрального комплекса в целом.

Когда мы будем подробно обсуждать то, что рассказывают о камне и святилище на берегах Плещеева озера, мы увидим сходную картину.

Чем больше знакомишься с архаичными и современными верованиями и легендарными рассказами, тем больше удивляешься, сколь великую силу представляет собою миф.

«Большое число мифологических мотивов повторяется в архаическом фольклоре различных стран. Это – архетипические мотивы. Но мифологическая мысль оперирует также элементами другого сорта – семантическими оппозициями: высокий – низкий, левый – правый, близкий – далекий, внутренний – внешний, теплый – холодный, сухой – влажный, светлый – темный и т. д. – и специально оппозициями, которые соответствуют простейшим пространственно-временным отношениям: небо – земля, земля – подземный мир, север – юг, запад – восток, день – ночь, зима – лето, солнце – луна; в мире социальном: свой – чужой, мужской – женский, старший – младший, низший – высший, или на границе природы и культуры, например: вода – огонь, солнце – огонь очага, вареный – сырой, дом – лес, селение – пустыня и т. д., или, наконец, чтобы обозначить фундаментальные антиномии: жизнь – смерть, счастье – несчастье; и главная мифологическая оппозиция: сакральный – профанный.

Мысль, действующая в рамках мифа, устанавливает известный параллелизм между различными рядами семантических оппозиций. Например, простейшее противопоставление высокого и низкого охватывает контрасты неба и земли, земли и подземного мира, частей тела, расположенных выше и ниже, уровней высокий – низкий в социальной иерархии. При этом высокий часто сакрализуется. Классификационный эффект бинарной логики увеличивается благодаря дифференциации уровней и кодов. Имеется тенденция отмечать один полюс оппозиции позитивно, а другой – негативно. Высокий, прямой, мужской, старший, близкий, свой, ясный, сухой, видимый, день, белый, красный, весна, небо (в отличие от земли), земля (в отличие от подземного мира), дом, юг (против севера), солнце – отмечены чаще всего (но не всегда) позитивно; низкий, левый, женский, младший, дальний, чужой, мрачный, влажный, невидимый, черный, ночь, земля (в отличие от неба), подземный мир (в отличие от земли), вода (в отличие от огня), лес, север, луна – обычно отмечаются (но не всегда) негативно»[11 - Мелетинский Е. М. От мифа к литературе. М.: РГГУ, 2000. С. 24.].

Любой мало-мальски думающий человек может попробовать приложить эти мерки, с которыми подходит к окружающему миру мифологическое сознание, к повседневности. Интересный результат гарантирован почти всегда, вопрос лишь в одном: насколько обусловленный таким взглядом на мир подход будет преобладать над рациональным в каждом случае его проявления?

Кажется, первый, эмоциональный порыв оказывается в значительной степени «мифологически предопределённым», а вот что дальше – сильно зависит от определённого человека. Сможет ли он поставить под контроль бессознательно-эмоциональный порыв, научится ли им управлять или окажется обречён следовать ему?

Если применительно к прошлому идёт полемика о том, когда именно наряду с мифологическим мышлением стало действовать мышление повседневное, то применительно к современности этот вопрос инвертируется и обсуждается, какая доля реликтов мифологического мышления присутствует в нашей повседневности и в какой мере обуславливает наши действия и оценки.

«С развитием сознания появляется необходимость структурировать представления о мире. Для систематизации картины мира первобытное сознание пользуется принципом бинарных оппозиций, при котором все предметы и явления мира противопоставляются попарно: белое – черное, свет – тьма, мужчина – женщина, солнце – луна и т. п. В более развитой картине мира в качестве осеобразующей бинарной оппозиции выступает пара состояния – Хаоса и Космоса, оценки – Света и Тьмы как метафор Добра и Зла, отношения – Свое и Чужое, Мы и Они, происхождения – Демиурга-Творца и Матери-Природы. Принцип бинарной оппозиции является базовым условием для формирования картины мира независимо от временных или географических условий формирования сознания»[12 - Тимофеев В. Г., Петров Н. В. Свойства мифологического сознания // Вестник Чувашского университета. 2010. № 4. С. 149.].

Исследователям традиционных культур и специалистам в области этнографии, мифологии и религиоведения действительно хорошо известно такое явление, как бинарные оппозиции. «Мифическое мышление развивается из осознания некоторых противоположностей и стремится к их последующему преодолению, медиации», – писал ещё Клод Леви-Стросс. Так вот, любой мало-мальски знакомый с мифологией и религиоведением человек согласится, что изложенные в приведённой цитате тезисы, казалось бы, относятся к разряду самоочевидных. Однако теория теорией, а в жизни, точнее, в живом фольклоре проявляться и видоизменяться они могут совершенно неожиданным образом.

Чужие за каждым камнем

Давайте обратимся к одной истории, получившей в Интернете, ну, очень широкое распространение. Здесь и далее нам придётся прибегать к обильному цитированию, но это лучше, чем пытаться передать своими словами, если можно так выразиться, первоисточники.

Вспомним леденящую душу быличку об обнаружении захоронений французов времён Отечественной войны 1812 года, якобы сделанных в Ново-Переделкине под Москвой. Она, наверное, известна многим читателям, не чуждым разных тайн и загадок.

«Знаменитая 18-часовая кровопролитная битва под Малоярославцем, в результате которой французская армия была вынуждена отступить и возвращаться назад прежним путем…» (попутно хороня тысячи павших в окрестностях подмосковного Переделкина).

Над этим повествованием-ужастиком неведомого автора мы смеялись ещё лет десять – пятнадцать назад. Так всё со временем и забылось бы, когда бы весною 2009 года не случилось как-то проходить мимо лотка с книжками – знаете, «всё по 10 рублей».

Изредка на таких лотках попадаются интересные вещи. И тут – на тебе! – на обложке надпись: «Поиск места Силы». Тема близкая, десятку не жалко. Покупаю, в метро открываю… По содержанию – типичный New Age, смесь психологии, оккультизма, мистики с налётом биоэнергетики и чего-то ещё. Но это ладно, книжки всякие нужны, любопытные психологические находки в таких порою попадаются. И вдруг – упс!

«Я начну свой рассказ с не самого известного, но зато довольно близкого к нашей столице места, где мне довелось побывать лично.

От Москвы до него, что называется, – “рукой подать”, – хорошо многим известная людям станция Переделкино по Киевской железной дороге.

Среди местных старожилов это место называется просто и лаконично – Курганы, хотя почему его так назвали, сейчас вряд ли знают даже местные жители. Здесь, за 2000 верст от Парижа, много лет назад, в далеком 1812 году, были захоронены несколько тысяч французов – из тех, что бежали из Москвы обратно в далекую спасительную Францию. Делалось это в спешке, русская армия была уже близко, поэтому французам было уже не до индивидуальных могил и гробов, и они хоронили всех в общих могилах, заворачивая тела умерших в попоны. Простых солдат закапывали в солдатских могилах, а офицеров – в одной большой, офицерской.

Даже среди местных жителей далеко не все знают, где находится это место: в лучшем случае могут показать примерное направление. Да и на карте Курганы никак не помечены, будто и нет их вовсе. Но они есть, и в конце концов где-то через два часа блужданий по не столь уж дремучему лесу наша небольшая группа исследователей вышла к границам аномальной зоны “Париж”, к стене мертвого сухого хвойного леса – такой лес сам по себе является признаком аномальной зоны. Собственно, сами Курганы расположены точно в центре этого странного лесного массива.

Как потом выяснилось, мы несколько отклонились от прямого пути, поэтому нам пришлось затратить немного больше усилий на прокладывание себе дороги среди стоящих частоколом практически вплотную друг к другу мертвых деревьев. Земля была густо усыпана слоем сухих еловых и сосновых иголок. При более детальном знакомстве с местностью, когда наносили ее на карту, оказалось, что участок мертвого леса имеет форму капли, удлиненной к северу. Там этот участок вытянулся примерно на 150–200 метров. В центре его находится большая, заросшая высокой травой прогалина с шестью курганами. Пять курганов были не очень большие, вероятно, солдатские, и один – центральный – повыше, примерно 5–6 метров в высоту, вероятно, офицерский. Можно предположить, что изначально все курганы были более высокие, но со временем просели.

Это место оставляет гнетущее впечатление. Пожалуй, даже “гнетущее” – это еще слабо сказано. Мне приходилось бывать в разных, иногда не слишком приятных местах, но с таким я столкнулся впервые. Не то что ночью, там даже днем было страшно находиться. Постоянно хотелось бросить все и уйти оттуда как можно быстрее. Земля не была совсем уж мертвой: даже наоборот, там росла высокая сочная трава, яркого, как в мультфильмах, зеленого цвета и высотой чуть не в человеческий рост. Но никаких цветов и кустов на прогалине в центре поляны не было: только эта буйная высокая трава, от которой словно бы исходило какое-то тяжелое чувство. И в мертвом лесу, который стоял вокруг нас стеной, не было никаких тропинок или лощин, а также никаких птиц, насекомых и прочей живности. Кругом была, как говорится, гробовая тишина, нарушаемая только порывами ветра, волнами колышущего высокую траву на могильных насыпях.

Самое жуткое, что, оказавшись там, люди почувствовали какую-то странную отгороженность от всего остального мира, будто оказались в иной реальности, похожей на нашу и в то же время до жути чужой. У членов экспедиции начались проблемы с часами: уже через полчаса пребывания на поляне механические часы у всех стали показывать разное время, а в электронных сели батарейки.

Теперь о том, чем отличалось это место от других, ему подобных. Там были движущиеся тени: ощущение такое, будто бы что-то проносится по воздуху, и буквально на мгновение свет немного меркнет, а потом снова вспыхивает. Несколько раз можно было видеть, как “это” скользит по траве, как бы возникая ниоткуда и исчезая неведомо куда. Добавьте к этому еще и странные тени, которые “стоят” на месте: тень есть, а от чего она, непонятно. Просто слабо затемненный участок на траве, как если бы там стояло что-то (или кто-то?), что могло бы отбрасывать эту тень. А тени от людей и различных предметов ложатся там в совершенно произвольных направлениях, независимо от солнца.