Жрецы и жертвы холокоста

Я выронила бутерброд с маслом, конечно, маслом вниз»… «Ночью проснулась от грохота. Началось? Что делать в первую очередь? Вскочила, смотрю: это кошка уронила со шкафа наши сто коробков спичек».

Нина Горланова, видимо, русская женщина. Замужем за евреем. Она, ее дети, ее друзья, приносящие на кухню всяческие слухи, жили в такой истерической атмосфере, что на них и обижаться грешно. У нее бутерброд с маслом выпадает из рук при слове «погром», но это цветочки: «вывихнула руку когда в бешенстве тушила сигарету». «Это какие-то сверхъевреи, – кричу я, заведясь и размахивая руками и роняя вазу с цветами».

«Читаю младшим вслух «Воспоминания Вишневской». В том месте, где Вишневская прощается со сценой Большого театра, мы все зарыдали. Агния (младшая дочь. – Ст. К.) от перевозбуждения даже заснула».

«Друзья мужа – евреи – звонили в МВД Перми, спрашивали, готовы ли спасти от погромов жителей города. – К нам не поступило никаких сигналов! – был ответ. – А если уехать на дачу? – спрашивает Люся Г., жена еврея. – Может, там отсидимся?

– Это еще хуже, там ни телефона, ни больницы… – говорю я. – Я собираюсь позвонить друзьям-евреям и пригласить их ночевать эту роковую ночь у нас. Может, вместе-то отобьемся». «До катаклизма (погрома. – Ст. К.) остался один день. А ночь? Ночью начнется.

Нурия, маленькая девочка, дочь моей знакомой:

– Тетя Нина, а в городе образовалось общество, которое ловит евреев».

И не приходит в голову русским женщинам Нине и Гале стукнуть кулаком по столу, чтобы опомнились их мужья-психопаты, и прикрикнуть:

– Не сходите сума и нас не сводите! И детей пожалейте!

Нет, наверное, уже поздно, болезнь у Нины слишком далеко

зашла, начинаются галлюцинации:

«Я бормочу, идя по улице в магазин. Видимо, со мной что-то не то, потому что боковым зрением вижу, как на сохе пролетел по небосклону Василий Белов. А ведь был вроде писатель».

Не только Белову, но достается от амазонки, когда она находится в припадке юдофильской истерики, и Достоевскому тоже, мол, последний «путал евреев с буржуазией». Это напоминает мне, как некий профессор Металлов, читавший после войны в Литинституте лекции о творчестве Льва Толстого, частенько выговаривал Льву Николаевичу: «Ну этого старикашка не понимал!»… Вот так-то: Горланова и Металлов все понимают, а Толстой и Достоевский, увы!

«Со мной случилась истерика… Подруга ушла, пришли другие гости, истерику не смогли остановить… Вызвали «скорую» – нет одноразового шприца, а их шприц рискованно-грязный»…

Прочитав слова Бунина о Катаеве (из «Окаянных дней»), о том, что последний за тысячу рублей якобы готов был убить человека, чтобы модно одеться, Горланова вгоняет себя в очередной приступ:

«А сейчас во главе «Памяти» все писатели, поэты да критики. И они не за тысячу рублей, а совершенно бесплатно готовы убить всех евреев в нашей стране. Вот что значит 70 лет советской власти».

Но пик болезни, после которого никакая «скорая» уже не сумеет помочь, настал в конце повести:

«Полночь. Мужа нет дома. Он уехал к Бруштейнам обсуждать, как заниматься самообороной, на лестнице шаги, много мужских ног. Бегом обратно от нашей площадки. Почему бегом? Потому что бомбу подложили и спешат убежать, чтобы не подорваться. Значит, началось. Я – дрожа – выхожу в коридор, включаю свет всюду (на кухне тоже зачем-то) и протягиваю руку к замку. Страшно. Но я должна быстрее открыть, схватить бомбу и скинуть на головы тем, кто сейчас будет выбегать из подъезда, тем, кто ее подложил. Выскакиваю на площадку – ничего нет. Поднимаюсь на чердак – лужа мочи. Ага, это всего лишь анонимные алкоголики заходили по своим интимным делам… Тут и муж вернулся. Рассказываю, он мрачнее тучи.

– И все же лучше погибнуть от погрома один раз, чем много раз мысленно. Ложись спать».

Успокоил! Ну какие после этого будут сны? Только такие: «Сон, будто мы уже переехали на квартиру Соколовских, нам обещанную. Там из коридора есть дверь в кабинет, ее мы закрыли стеллажами с книгами, словно нет тут дверей. И там спрятали всех своих друзей-евреев и моих детей. Входят из «Памяти» (все мои знакомые) и мимо двери-стеллажа, но тут вдруг оттуда смех моей Агнии…» Агния, младшая дочь, выдала себя погромщикам! Ну как тут с ума не сойти! «Проснулась, поплакала в туалете»…

Да, это посильнее даже Симхи Перельмутера!

Ну как тут не пожалеть бедных детей Нины Горлановой (а их у нее немало). Они, как и она со своим мужем и друзьями-еврея-ми, ждут конца света, называемого «погромом»: «Мама, ты мне купишь гусенка? – опять умоляет Агния. Обещаю купить.

– Ура! Значит, я надую гусенка и поплыву, спасусь шестьдесят второго числа, да?»

Шестьдесят второе число (как у Гоголя в «Записках сумасшедшего» – 38 мартобря) – это день Икс, когда должно начаться светопреставление, именуемое погромом. После такого что делать? Материнских прав лишать с формулировкой «за издевательство над детьми»?

А пока «светопреставление» не началось, дети Горлановой питаются слухами о погроме и о том, что пермские рабочие на металлургическом комбинате ловят бродячих котят и «их там в печь бросают (металлурги)». И, гладя своего домашнего котенка по спине, пермская амазонка добавляет: «Это наши советские люди».

Бедные еврейские овцы, нет вам пощады от ваших пастухов и от их овчарок, от расчетливых и властных жрецов, которые тащат вас на жертвенник! Навеки все вы обречены примерять на себя освенцимскую полосатую робу Симхи Перельмутера и рыдать над агитками Павла Поляна. Жрецы знают об уязвимости вашей психики хотя бы потому, что сто лет тому назад один из этих жрецов-психиатров (Асмолов той эпохи) так описал незаживающие язвы овец своего стада:

«…Тяжелые условия жизни евреев, особенно в тех странах, где они ограничены в правах, влияют на их психику и способствуют развитию среди них нервных заболеваний. Вредное влияние оказывали также преждевременные браки и браки между близкими родственниками, благодаря чему физические недостатки известной семьи, в особенности нервность, являются более концентрированными в потомстве. К числу моментов, предрасполагающих евреев к нервным заболеваниям, следует отнести и особенную чувствительность их сосудо-двигательной системы… Большинство специалистов считают евреев самым нервным народом в мире, а характерным заболеванием являются среди них… так называемые функциональные неврозы. К этой группе заболеваний относятся: истерия, неврастения, эпилепсия, невралгия, истероэпилепсия, пляска св. Витта и тик…Характерными чертами истерии у евреев считают необыкновенную мнительность, прислушивание к своим ощущениям, преувеличение своих страданий и порой симуляции…»

Это диагноз не освенцимского врача-убийцы Менгеле, не идеолога расизма Розенберга и не покойного Дмитрия Васильева. Это из статьи профессора С. Черняховского «Нервные и психические заболевания», опубликованной в почтенном научном издании «Еврейская энциклопедия», С.-Петербург, 1912 год.

Если поверить «Еврейской энциклопедии», то становится понятным, что атмосфера, в которой поколениями пребывала еврейская коллективная психика, умело и корыстно использовалась пастырями еврейства. Не потому ли доля всемирных знаменитых отморозков террора, вышедших из еврейской среды, куда весомее, нежели у других народов?

Вспомним лишь знаменитостей XX века – организатора террора в России Евно Азефа, убийцу Столыпина Мордехая Богрова, убийцу графа Мирбаха Якова Блюмкина, Леонида Каннегисера, застрелившего Моисея Урицкого, Фанни Каплан, стрелявшую в Ленина, убийцу Симона Петлюры – Шварцбарта, Гершеля Гриншпана – убийцу германского дипломата Эрнста фон Рата, Игала Амира, застрелившего израильского премьер-министра Ицхака Шамира. А кто был замешан в покушении на Кеннеди? – Ли Освальд, которого застрелил Джек Руби… Список этот можно продолжать и вспомнить ипатьевский дом и Якова Юровского, а к нему добавить имя главного организатора терактов в сталинскую эпоху Наума Эйтингона.

Происхождение этого «истерического терроризма» имеет древние корни. В 1989 году мои рижские читатели прислали мне издававшийся в Риге «Вестник еврейской культуры». В этом вестнике была рубрика «Для самых маленьких», в которой излагалась широко известная библейская история о еврейской красавице Эсфири и о персидском царе Артаксерксе, о противостоянии еврея Мордехая и злого антисемита Амана, об истреблении евреями персидской знати и об учреждении праздника Пурим во имя этой победы.

Но воспитывать детей из века в век на таких кровавых мифах опасно. Такое воспитание зароняет в их душах семена истерической жестокости, мстительности и коварства. Как тут не вырасти в очередном поколении новым Богровым и Блюмкиным? Я часто размышлял об этом, перечитывая Ветхий Завет. Я знал, что еврейские дети ежегодно празднуют Пурим и, как пишет рижский «Вестник»,«каждый год четырнадцатого адара евреи в синагогах слушают «Книгу Эстер». При упоминании имени Амана мы свистим и шикаем. Мы не хотим слышать это злое имя. Зато, когда произносятся имена Эстер и Мордехая, мы хлопаем в ладоши и восхваляем их смелость».

Однако «Рижский вестник» сообщил мне одну неизвестную доселе ритуальную подробность из празднования Пурима для детей: «Мы едим хаменташен, пирожные в форме Амановых ушей». Такая гастрономическая подробность поразила меня. Почему? Ну, это все равно, как если бы после Куликовской победы в меню русской народной кухни появился паштет из печени Мамая.

Памятуя об этом ветхозаветном ритуале, нечего удивляться такому количеству террористов из еврейской местечковой среды. А что за дети вырастут завтра, слушая причитания асмоловых, полянов, борщаговских, резников и Аллы Гербер? Чему уж тут удивляться, когда понимаешь, что этих «жрецов» в детстве перекормили «ушами Амана». Кстати, недавно на нашем TV был перформанс – веселая компания с удовольствием разрезала и съедала торт, сделанный в виде мертвого Сталина. Это все из той же оперы, которая называется «Уши Амана». Да и торты в виде православных церквей, которыми торгует в финале гнусного фильма Г. Абуладзе «Покаяние» его главная героиня, приготовлены на той же пуримовской кухне… Ведь нужно «съедать» купола, кресты, часовенки…

Поразительно, что книга Эсфири о том, как еврейское племя не просто было спасено, но уничтожило 72 тысячи антисемитов из высшего персидского сословия, стала культовой.

Две тысячи пятьсот лет из года в год евреи (и еврейские дети!) радостно отмечают этот праздник кровавого возмездия. Ну это все равно, как если бы русский народ, как никто другой пострадавший от гитлеровского нашествия, праздновал не просто День Победы – 9 мая, а день Возмездия – 16 октября 1946 года, когда в Нюрнберге была повешена фашистская верхушка, или как если бы американцы плясали, били в бубны, танцевали и изображали в театральных постановках День атомной бомбардировки Хиросимы. Известный историк и публицист Эдуард Ходос, еврей по национальности, живущий в Харькове, в своей книге «Выбор-2006: между Спасителем и АнтиХристом» так проецирует историю Эсфири (Эстер) с ушами Амана на наше время: «Напомню, что вторая война против Ирака была объявлена США в марте 2003 года аккурат в еврейский праздник Пурим <…> Саддам Хусейн по убеждению Хабадников – новый Аман, повешенный на дереве благодаря хитрости Эстер» <…> «Война против Ирака была войной <…> против ритуального религиозного врага <…> во время которой ритуальное действо было отыграно до последнего акта – вплоть до убийства сыновей Хусейна, полностью соответствовавшего «сценарию Пурима», когда были убиты сыновья Амана»…

А все ведь начинается с пожирания пирожных, испеченных в виде «Амановых ушей».

* * *

Жрецам все время нужно заботиться о будущем своего культа, постоянно воспитывать новых поклонников, делать прививку вируса истеричности вступающему в жизнь новому поколению. В 2001 году в Москве вышло «Учебное пособие для 9-го класса средней общей образовательной школы» с названием «История Холокоста на территории СССР». Авторы – руководители фонда «Холокост» И. Альтман, А. Гербер, Д. Полторак. Вот их методические разработки:

«Обсудим в классе вопросы: «Вас отправляют в гетто – что бы Вы взяли с собой?», «Напишите письмо из гетто»; «Надо ли нам знать имена тех соотечественников, которые принимали самое активное участие в «акциях»? (примечание: «акции» – внезапный увоз из гетто группы обитателей в концлагерь на расстрел»); «Почему мы выделяем еврейское население в особую категорию жертв нацизма?»; «Расскажите, как Вам представляется жизнь евреев в Германии после нюрнбергских законов?»; «Как Вы думаете, возможно ли появление законов, подобных нюрнбергским, в нашей стране <…>?»

Дорогой читатель! Ну скажите, зачем русским детям писать сочинения на эти темы? Даже у взрослых людей, когда они входят в роль Симхи Перельмутера, «едет крыша». У Асмолова, Садовского, Поляна и многих других она, видимо, поехала давно, но мы, как православные христиане, должны их понять и пожалеть.

А вот методология уроков по Холокосту для российских школьников одиннадцатого класса по теме «Бабий Яр»… План нескольких уроков («Холокост», № 2, 2006) на тему о том, как обманывали киевских евреев, собирали их в колонны, как вели на окраину Киева, как убивали их украинцы из зондеркоманды.

Уроки проходят под декламацию стихотворения Евтушенко «Бабий Яр», под чтение отрывков из повести А. Кузнецова «Бабий Яр», под цитаты из статьи В. Гроссмана и И. Эренбурга «Бабий Яр», под просмотр кинофильмов «Список Шиндлера» Спилберга и «Дети бездны» П. Чухрая (младшего).

Правда, понимая, что психологическая нагрузка на школьников (несмотря на то, что они уже в 11-м классе) может оказаться невыносимой, разработчики программы на всякий случай советуют: «из-за сильной психологической нагрузки не проводить данный урок первым… Не проводить до или после посещения ребятами школьной столовой»… (Видимо, понимают, что их стошнить может.)

14.12.2008 г. по радиостанции «Свобода» была передача, посвященная Соловкам. Вел ее некий В. Тольц, в свое время при советской власти сбежавший, как и автор повести «Бабий Яр» Анатолий Кузнецов, на Запад. Запомнились его слова о том, как он (или герой его рассказа) в наше время ищет на Соловках место массовых расстрелов. И Тольц красивым драматическим баритоном произносит: «Казалось нам, земля шевелится под ногами». Круто? Но у родоначальника литературы о Холокосте лауреата Нобелевской премии Эли Визеля в книге «Слова иностранца» (изд. ДюСей, 1982 г.) на той странице, где он пишет о Бабьем Яре, сказано еще круче:

«Позже я услышал от свидетеля, что несколько месяцев спустя (после расстрела. – Ст. К.) земля не переставала трястись и из нее вырывались гейзеры крови».

Да, поистине «эта штука посильнее, чем «Фауст» Гёте!»

* * *

Ночью с 26-го на 27 декабря 2008-го на радиостанции «Свобода» Владимир Кара-Мурза беседовал с Аллой Гербер. Та восхищалась наилучшей методологией изучения Холокоста в Германии: «Я была в Ваннзее. Бесконечные экскурсии, толпы народа, а какие экскурсоводы! Они показывают посетителям стулья и говорят: на этих стульях сидели нацисты. А это стол, за которым было принято решение: всех еврейских детей, вплоть до грудных, надо уничтожить!»

От стенограммы ваннзейской конференции остался один листочек машинописи – третий или четвертый экземпляр, где ни слова нет ни о детях, ни об уничтожении евреев… Многие историки вообще сомневаются в подлинности этого документа.