Вика-Викуля. История любви

– И брюки! Брюки тоже!

Отвернулась, не скрою, мне была приятна такая забота, был просто счастлив. Сдёрнул штаны, забрался под одеяло и отрапортовал:

– Готов как юный пионер!

Посмотрела, лукаво улыбнулась.

– Молодец! Сейчас лекарство дам, – и вытащила из своей сумки плоскую фляжку, отвинтила крышку-пробку, я почувствовал запах коньяка.

Поднесла фляжку к моему рту.

– Расширим сосуды, пейте без разговоров.

Я глотнул с удовольствием, из её ручек хоть керосин.

Забрала и тоже отпила, один второй глоток, и спросила негромко:

– Скажите, Пётр Сергеевич, почему вы не женились?

Удивился, задумался, сам не знаю…

Вика продолжала, уже громко:

– Не надо спешить, не надо! Я вот замуж выскочила, заторопилась, дура! Дура круглая! Сейчас не живу, а маюсь. Старуха, змея подколодная, следит за мной, всё Павлу докладывает. Вот кто на гиену похож!

Сел на диване, попробовал возразить

– А мне показалось, что симпатичная женщина.

Толкнула меня в плечо, пришлось снова лечь, и сказала так же зло:

– И Эдьку этого ненавижу. Вином от него пахнет, наркотики глотает в ночном клубе. Девки какие-то возле вьются, противно даже говорить… На улице за спиной слышу: её муж банкир Пуп… Пуп! Думаете приятно?

Попытался было успокоить, даже улыбнулся. Улыбочка, правда, получилась кривоватая.

– Не волнуйтесь, это у вас давление поднимется.

Вика не слушала.

– Пуп! С ума сойти! А я кто выходит – Пупша? Упасть и не встать! Если бы я была твоей женой, тогда кто? Воробьиха! Просто конец света, смехота кругом… Давай ещё по глоточку…

Взяла фляжку и подала мне.

– Пей, а я позвоню, отмечусь.

Фляжку взял, но пробку отвинчивать не стал, а она вынула из сумки мобильник, набрала номер.

– Павел, это я. Икру купила, едва нашла в стекле. Сёмга плохая и салями тоже, ладно, поищу… – сказала и кинула телефон на стол.

– Вот и весь наш разговор, велел не мешать, отключился на полуслове.

7

Села со мной рядом, оглянулась.

– У тебя никакой музыки нету?

– Есть, – вскочил, и, как был только в майке и трусах, подошел к окну. Там стоял старенький, деревянный ещё, проигрыватель, включил его, а где же пластинки?

– Ну-ка, ну-ка, вылезайте, – с этими словами разобрал кучу газет, нашел под ними свою любимую пластинку – «Токаты» Баха, поставил, и в комнате торжественно и мощно зазвучал орган.

Вика слушала, минуту, не больше, потом засмеялась.

– Выключай! Музыка хорошая, но сейчас, малость, не подходит.

Я снял звукосниматель, орган умолк. Она из сумки вытащила не то магнитофон, не то плеер, – в этом не разбираюсь, – и посмотрела мне прямо в глаза. Пристальным, и даже, словно, гипнотизирующим взглядом.

– Ты только слушайся меня и всё будет хорошо, о’кей, как говорит мой горячо любимый муж. Сейчас другую музычку для настроения послушаем.

Включила свой аппарат и громко загремела, забила ритмичная мелодия. С удивлением, и даже испугом, увидел – Вика начала медленно танцевать, высоко поднимая руки, качая головой и вращая нижней частью тела. Смотрел, ничего не понимал, и вдруг она расстегнула пуговицы и быстро сбросила кофточку.

Я молчал, Вика-Викуля продолжала танцевать, вот уже и юбка упала на пол. Белые стройные ноги, белые руки над головой… Взглянула с усмешкой на меня.

– Мы с тобой уже не дети, всё знаем.

Смотрел и смотрел на неё, не мог отвести взгляд, так она была прелестна и очаровательна.

Вот и лифчик слетел к ногам, выскочили на свободу белоснежные диковинные плоды с алыми ягодками-вишенками, как в волшебной арабской сказке, она продолжала танцевать, теперь остались только голубенькие кружевные трусики. Мгновение – и нет их, как ветерок сдунул. Сразу нестерпимо яркий свет ударил мне в глаза, ударил и ослепил.

Вскочил, словно хотел бежать куда-то, и замер: Вика-Викуля стояла передо мной – нагая и прекрасная…

– Возьми меня.., – еле слышный шепот заглушил музыку и прозвучал в ушах как удары колокола…

Мои руки сами обняли её, и мы упали на диван. Груди у Вики были мягкие, вся она оказалась сладкая, как мёд, и горячая…, словно только что вынутый из печи пирог, целовал и целовал её везде без конца, обхватила меня за плечи и тихо стонала.

Ничего не думая, ничего не понимал, тело действовало отдельно от моего сознания, подчинялось каким-то своим, более важным законам. Вошёл в неё. Вика застонала громче, чуть не кричала, ещё крепче сжала мои плечи, небывалые радость и счастье наполнили меня целиком, продолжал целовать и целовать её, не мог остановиться…

Мы молча лежали рядом. Мой Петя-Петушок – как в далёком и прекрасном детстве его называла мама – обессиленный, и едва живой валялся кверху лапками…

Я хотел, чтобы Вика оставалась подольше, даже не уходила бы совсем, но она сбросила простынь.

– Погоди, не торопись, – жалобно попросил.

– Пора, – повторила, – там старуха меня караулит, – села, сладко потянулась.

И тут… Тут меня словно кто-то огрел кнутом. Петя-Петушок мой резво вскочил, запрыгнул на забор и громко закукарекал…

– Не пущу! – схватил её, Вика и не пыталась сопротивляться, тихо ойкнула…