Пропавшая экспедиция

– Нет.

– Понятно. А молодой человек имеется? Вам оказывают знаки внимания?

– А вам не кажется, что вы себе слишком много позволяете? – вспыхнула Виктория, сложив руки перед грудью.

Михаил смутился. Вот же нарвался. Ни дать ни взять – слон в посудной лавке.

– Простите, – выдавил он первое, что пришло на ум, и тут же мысленно выругался: «А, собственно, какого чёрта? Я же не в ухажёры к ней напрашиваюсь!» – И перестаньте дуться. Я просто выдвигал гипотезы. Вдруг кто-то из приятелей решил так вас поздравить. Ну, или пошутить.

– Вот и выдвигайте свои гипотезы в свой адрес. – Девушка отвернулась в сторону окна и больше не произнесла ни слова.

Мишка хотел было ответить, но тоже со злостью отвернулся: тоже мне, нашлась принцесса Виктория слегка скосила взгляд в сторону собеседника, улыбнулась: ну вот, хоть пять минут можно будет спокойно обдумать, как себя вести дальше.

* * *

«Найдено нечто, напоминающее Атлантиду. Город на дне океана, возможно, находится в тысяче километров от северо-западного побережья Африки»…

«Утро России», 15.02.2011.

* * *

Урманский с силой потёр лоб. Да, весёлый выдался денёк, ничего не скажешь.

– Любопытно… – задумчиво проговорил Александр Васильевич. – Очень даже. Других слов и не подобрать. Выходит, оба ваших отца были в одной экспедиции? И оба погибли?

– Пропали без вести, – вставил реплику Дмитриев. – Я в восьмидесятых пытался собрать информацию, но… – Михаил развёл руками. – Единственно, смог выяснить: экспедиция носила разведывательный характер.

– Ископаемые?

– Да. Поиски новых месторождений. Папиной группе было поручено собрать первичную, общую информацию по местности. И ещё: расчёт шёл на то, что группа должна вернуться к первым серьёзным заморозкам, к середине октября. Ушла группа в конце июня. В двадцатых числах. Последние сообщения поступили в двадцатых числах августа. Потом – тишина. Ни звука. Две недели в Благовещенске и Зее ждали. После выслали на поиск милицию и солдат из местной воинской части. Прочесали всё. Никого не нашли.

– Уверены, что всё прочесали?

– Так мне сказали. – Михаил принялся сворачивать пакет: не знал, что делать с руками. Дрожали, и всё тут. – Перепроверить, естественно, я не мог. Я даже их точного маршрута не знаю. В деле имелась карта, но… Кто знает, насколько она соответствовала истине. Экспедиция-то была «в свободном плавании».

– Это вам так в милиции сказали?

– А где же ещё?

– Не туда обращались. – Урманский встал, прошёл к маленькому столику, на котором разместились электрический чайник с заварником и коробка с печеньем, и принялся готовить чай. – Следователей скорее всего вряд ли интересовал маршрут группы, они занимались только поиском людей. Почему к нам не пришли? На геофак? Вот где, думаю, вам бы дали исчерпывающую информацию. – Заметив удивлённый взгляд Дмитриева, Александр Васильевич пояснил: – Дело в том, что мимо него не проходит ни одна исследовательская экспедиция в области. Часто факультет и сам является организатором или участником подобного рода мероприятий. А уж выступать в качестве эксперта ему сам Бог велел.

– Чёрт! – Дмитриев расстроенно хлопнул ладонью по столешнице урмановского стола. – Так просто. А в милиции мне голову морочили…

– Ну, поверьте, не всё так просто… – Александр Васильевич протянул чашку с горячим напитком Вике. – Это я предположил, будто на факультете должны быть материалы. А есть они или нет – кто ж его знает. Угощайтесь печеньем. Ну, что, студентка, – на этот раз вопрос коснулся Виктории, – сколько лет я тебя не видел? Пять?

– Семь. – Вика подула в чашку, сделала маленький, пробный глоток. – На конференции.

– Точно. Могла бы и почаще заходить. Живёшь-то рядом.

Урманский протянул чашку Дмитриеву. Тот отрицательно мотнул головой:

– Александр Васильевич, а мы можем сейчас пройти на этот ваш геофак?

– Не терпится?

– Если честно, да.

– Не вижу проблем. Только дайте нашей красавице чай допить. Да и я кое-что припомнил. – Александр Васильевич присел напротив Виктории. – Странное то было письмо, которое Вика, ты мне, якобы, прислала. – Тонкие, длинные пальцы профессора принялись задумчиво гладить полировку стола. – В наш век удобного электронного сообщения некто не поленился распечатать текст на принтере, сходить в киоск и купить конверт, заклеить его и отнести на почту. Я тогда еще подумал: зачем топать два квартала до почтового ящика, когда достаточно нажать кнопку на клавиатуре? Или, если не работает интернет, всего лишь перейти через дорогу и отдать мне, лично в руки. – Урманский кивнул головой на окно, за которым через проезжую часть торчала высотка жилого дома. – Вот в нём и проживает наша красавица. – Уточнение было сделано для Дмитриева. – Я, ещё помнится, озаботился, может, ты не хочешь меня видеть? Обиделась или нечто подобное… А тут вон оно что.

– Не уловил: а в чём странность письма? – Мишка никак не мог оторвать взгляда от руки профессора. Будто приклеился к ней.

– А вам не кажется странным факт, что тот человек не воспользовался интернетом?

Урманский перестал водить рукой по столу, и Михаил был ему за это благодарен.

– А может, у него нет компьютера?

– Вполне возможно, – согласился Александр Васильевич. – Но вот ещё один любопытный момент. Неизвестный очень настойчиво просил опубликовать стихотворение именно в этом номере альманаха. И ни в каком ином.

– Это действительно странно, – отозвался Дмитриев. – Стихотворение было одно?

– В том-то и дело. И ведь я мог его и не отдать в печать. Долго сомневался.

– И почему отдали?

– Стиль письма… Меня смутил стиль письма. В нём чувствовалась мольба. Боль. Это меня, когда читал, и поразило. Будто от опубликования нескольких зарифмованных строк зависит жизнь человека. Помню, даже мелькнула мысль связаться с тобой, – Урманский тронул Викторию за локоть. – Однако решил, моё вмешательство может только всё испортить. И… отправил рукопись в печать. Ну, как, чай допили? В путь!

* * *

Юрий Николаевич Ельцов, декан геофака, долго рылся на полках старого шкафа. Тучный, страдающий отдышкой, доктор наук долго сопел, чертыхался, бубнил, возмущался, кряхтел, пока наконец не извлёк на свет божий старую, пожелтевшую от времени папку с завязочками. На ней было выведено чёрными, потускневшими чернилами: «1969 год. Экспедиция Р-22 (цм). Информация собрана в 1971 году, студентами III курса, группа 3-Б (Д), под руководством старшего преподавателя Таврова Н. К.».

– Что значит Р-22 (цм)? – поинтересовался Михаил, когда папка с глухим стуком легла на стол.

– Разведка. Двадцать вторая по счёту. ЦМ – цветные металлы.

– Медь? – Дмитриев и сам понял, что сморозил глупость.

– Почти, – усмехнулся в ответ Ельцов.

– А сколько их всего было? – полюбопытствовала Вика.

– Со дня основания факультета за пятый десяток перевалило. – Доктор принялся развязывать тесёмки. – Считай, за восемьдесят лет. Практически всю область исследовали. Вдоль и поперёк.

– Есть результаты?

– А как же! Не было бы результатов, китайцы не поднимали бы постоянно вопрос о территории. Итак, что у нас имеется? – Ельцов быстро принялся перебирать бумаги. Михаил склонился рядом, но тот чертыхнулся. – Молодой человек, тут вас будет интересовать только карта. Каких-либо документов, написанных рукой вашего отца, как и прочих членов экспедиции, здесь не найти. – Глаза декана скосились в сторону Виктории. – Всё, что находится в этой папке, есть труд других людей.

Старая карта накрыла столешницу преподавательского стола.