Заговор Дракона. Тайные хроники

– Здесь написано, что евреи и католики не могут присутствовать при совершении этого обряда. Надеюсь, что все присутствующие крещены в православии?

В рядах партийных деятелей возникло смущение. В другой обстановке этот вопрос сочли бы провокаторским, что вызвало бы резкую реакцию. Но, учитывая мистическую подоплеку проводимого на кладбище обряда «запрещение вампира», партийцы проявили понимание. Тем не менее неловкая пауза затянулась надолго. Наконец, один чернявый партиец язвительно и остроумно ответил отцу Димитрию:

– В партии, товарищ, нет ни эллина, ни иудея, красное знамя примирило все трудящиеся народы. Отныне нет борьбы между народами, есть только классовая борьба. А с этой стороны, уверяю вас, у нас все в порядке, мы все вышли из рабочих или крестьян. – Партиец достал из кармана чистый белый платок и громко высморкался.

Отец Димитрий в недоумении почесал свою голову:

– Хорошо, так будет еще лучше. – Он хотел было что-то возразить, но передумал. Он медленно зажег кадило и принялся уныло кадить гроб, читая под нос молитвы из последования. Через двадцать минут отец Димитрий остановился и жалобно посмотрел на присутствующих:

– Чада мои, написано, что нужно отделить голову от трупа и вбить ему в грудь осиновый кол… Кол-то я еще как-нибудь вобью, а вот отделить голову не смогу. Духа не хватит. Может быть, кто-нибудь поможет мне?

– Чада мои?! – Чернявый партиец возмутился. – Подбирайте выражения, Димитрий! И потом, не понимаю, что значит, отделить голову? Что за мракобесие, товарищи? – Он посмотрел по сторонам. – Я еще понимаю священников, они наши классовые враги, но наука. Наука, товарищи! Ученые мужи что хотят – чтобы нам всем после смерти отделяли головы? Так, что ли, надо хоронить красных героев-коммунистов? Я, например, категорически против!

Начался бурный спор, и мнения разделились. Для ученых это был интересный эксперимент, и они во что бы то ни стало хотели провести его в согласии с древним последованием, но партийцы были, все как один, против. Кто-то из ученых-оккультистов заявил, что они таким образом нарушат формулу и вампир не умрет. Священник умом был на стороне ученых, но сердцем на стороне партийцев, потому что ему не хотелось самому марать руки. Подняв сжатую в кулак руку, представитель от Советского Союза положил конец спорам. Он говорил громко, почти крича:

– Вы хоть понимаете, что плетете?! А товарищу Ленину нам, по-вашему, тоже нужно отделить голову? А?! Ильич тоже живее всех живых, но наши ученые не стремятся к расчленению тела нашего любимого вождя. Мы нашли другой выход из ситуации. Эх вы! Надо было пригласить наших, лучших в мире, специалистов, а не мнить в своем мелкобуржуазном ревизионизме, что можете обойтись своими силами. Вбивайте кол, так уж и быть, но голову я вам отделять не позволю. Я запрещаю вам расчленять тело товарища Савановича!

Все присутствующие от этих слов оторопели и смирились, кроме священника, который облегченно выдохнул. Он взял протянутый ему маленький осиновый кол, привезенный из Белграда в портфеле-дипломате, и наспех вбил его в грудь Савановича. Однако отец Димитрий со страху перепутал левую сторону груди с правой, так что сердце даже и не задел.

Из пробитого отверстия тоненьким ручейком потекла коричневая кровь. Отец Димитрий поморщился и вновь зарядил кадило. Тимьян слабо перебивал трупный запах. Все присутствующие не скрывали радости оттого, что обряд близок к завершению. Священник еле-еле закончил последование и сел на заранее приготовленный стул; затем, отдышавшись, небрежным жестом, показал ученым, что они могут опускать гроб в могилу. Ее специально копали неглубоко, ученые хотели через год вновь ее раскопать и провести свои исследования.

Офицеры в форме засыпали могилу за несколько минут. Ученые, охая от напряжения, достали из багажника «Мерседеса» каменный крест такой же формы, как и на других могилах. Они хотели водрузить крест на могильный холмик.

Однако их планам не суждено было сбыться. Товарищ из Советского Союза категорически запретил устанавливать крест, другие партийцы его шумно поддержали, ссылаясь на так называемое завещание Марко Савановича. В этом завещании герой указал, что в случае его насильственной или естественной смерти злодеи-четники наверняка захотят справить над его телом культ, поставить на могиле крест и т. д. Или, хуже того, попытаются совершить над его телом надругательство. Поэтому Марко и завещал своим военным друзьям пресечь все эти попытки, если они будут иметь место.

Один из ученых-оккультистов, наконец, взорвался:

– А что мы, по-вашему, здесь делаем, а?! Разве не совершаем надругательство?! Мы уже вбили кол в его сердце! Надо взглянуть правде в лицо – товарищ Саванович, который сознавал собственный вампиризм, специально составил это завещание. Он предположил, что не какие-нибудь четники-монархисты, а сами его друзья, партийные товарищи, захотят предотвратить его воскрешение в качестве вампира и совершат над ним это, так сказать, надругательство. Он хотел обезопасить себя как вампира, понимаете? Поэтому мы не должны принимать это «завещание» всерьез. Да и, потом, товарищи, судите сами, это «завещание» Савановича не имеет в данной ситуации никакой юридической силы. Какие же мы четники? – Он улыбнулся и посмотрел на югославов. – Мы самые настоящие исследователи-коммунисты, идеологически непримиримые борцы с четниками и разными там черносотенцами. И крест нам необходим не как религиозный объект для почитания, а как элемент обряда, прерывающего связь между астральным и физическим телом Савановича. Ясно вам? Всего лишь элемент сложного уравнения. – Ученый посмотрел на партийцев и брезгливо поморщился. – Мне казалось, что мы уже обо всем договорились.

Партийцы, поколебавшись с минуту, закивали головами в знак согласия. Представитель от Советского Союза иронично, со злобой засмеялся:

– Так что, товарищ, по-вашему, эту мифическую связь прервет божественная сила, которую символизирует этот ваш… крест?

Хотя его никто не спрашивал, священник поднял руку:

– Конечно так, рус! Ведь крест – хранитель всея вселенной.

– Хранитель вселенной? – Советский представитель побагровел, зашелся удушливым смехом и размашисто покачал пальцем во все стороны. – Лично! Я лично доложу товарищу Сталину о происходящем здесь безобразии. Хранитель, понимаешь ли, вселенной! Вы что, тут вздумали разводить поповщину?! – Здесь русский явно перегнул палку, учитывая и без того напряженные отношения двух социалистических стран.

Югославы неодобрительно покосились на русского. Чернявый партиец, копируя его жесты, тоже стал качать указательным пальцем:

– Во-первых, это не наше общее мнение, товарищ, а только Димитрия. Я говорю про хранителя вселенной.

Партийцы-югославы шумно возроптали на представителя Советов. Послышались фразы, что Советский Союз постоянно затягивал свою помощь партизанам во время фашистской оккупации и всегда пытался давить на товарища Тито. Один из партийцев, разухабистый черногорец, нагло повернулся к русскому:

– Докладывай-докладывай! Ты сам-то грудь свою под пули подставлял? Нет? И Сталин ваш тоже сидел в своей ставке. Вот-вот. А товарищ Тито имеет ранения. Что нам ваш Сталин?! У нас тут свои порядки. Если захотим, поставим и крест на могилу, а захотим – не поставим. Ясно? Доложи ему, вашему Сталину, что так сказал Анжелко Глимич из колена Васовичей. – Черногорец гордо указал на себя рукой и поправил пышные гайдукские усы. – Еще скажи ему, чтобы присоединил свою Болгарию к Молдавии вместе с Румынией. А нам, знаете ли, болгары в Югославии не нужны.

– Ну, знаете ли! Вы тут политзанятия не устраивайте мне. Болгары-то тут при чем! – Багровая краска с лица русского не сходила минут пять. Но советчик недолго пребывал в гневе, решив, за неимением лучшего, сменить его на милость. Он немного подумал, затем неожиданно улыбнулся: – Почему бы не установить на могиле товарища Савановича не буржуазный предрассудок – крест, а красную звезду, более мощный в энергетическом отношении символ?

Ученые-оккультисты приняли эту идею с большим пониманием, чего нельзя было сказать об отце Димитрии, который вдруг приобрел смелость и красноречие. Священник стал пространно объяснять, что пятиконечная звезда, или пентакль, – это символ вампиров, придающий им дополнительную силу. Это, конечно, только подлило масла в огонь…

Споры все усиливались, и спорщики никак не могли достигнуть согласия. Но усталость стала сказываться. В конце концов, решили ничего на могиле не устанавливать, ни православный крест, ни красную звезду, лишь обязали бабку Горана высаживать на могиле Марко Савановича красные цветы. На том деятели этих странных похорон и разошлись.

Зубы Марко Савановича

Когда Горан рассказал мне эту безумную и странную историю, мне стало по-настоящему страшно и захотелось покинуть это место, это мрачное кладбище вампиров, и даже саму Субботицу. Вернуться в родной пыльный Белград, где меня ждал привычный мир, с мамой, отцом, напряженной учебой и родовым бессмертием вместе с благодарностью будущих поколений, ради которого современные коммунисты не ценят чужие жизни, как, впрочем, и свои собственные…

Приятель заметил мое состояние и с легким на-игранным презрением встряхнул меня за плечи:

– Милане, что ты, неужели сдрейфил?

Я отрицательно покачал головой.

– Нет. Конечно, нет. Просто пойдем по домам, бабушка уже волнуется. – Я неловко указал в сторону Субботицы. – Пойдем уже, а?

– Бабушка волнуется? – Горан раздраженно сжал губы. – Эх! Не надо было с тобой этим делиться. Не оценил ты мое доверие. Я-то думал ты, Милан, крепкий парень и поможешь мне, но сейчас я увидел, что внутри у тебя труха. – Он презрительно сплюнул на землю. – Ошибочка вышла! Ты трус!

Он пошел обратно в храм за огарком свечи, оставив меня в нерешительности, как поступить. Выйдя из церкви, он, ни слова мне не говоря, пошел в Субботицу по насыпной дороге. Наконец-то я обратил внимание, что дорога к заброшенному храму и правда была насыпная. Хотя какая в том была надобность – храм был давно заброшен, как и кладбище…

Я, конечно, разозлился, но стерпел оскорбление, догнал своего друга и пошел с ним в ногу.

– И вовсе я не струсил. С чего ты это взял, Горан?

– Ха! Да ты весь аж побелел от страха, как курица! Как ощипанная курица перед тем, как ее бросят в суп. – Горан остановился и легко толкнул меня. – Не отпирайся, ты ведь струсил. Ты же сам признался мне, что я тебя действительно напугал. – Он упер свои руки в бедра. – Что, уже забыл?

Я тяжело вздохнул:

– Ну, допустим, я немного испугался. А кто бы не испугался?! Вампиры, Марко Саванович и все такое! Ничего не могу на это сказать. Но ведь сейчас я не боюсь. Что ты взбесился-то?

Горан какое-то время шел тихо, ничего у меня не спрашивал и не обвинял в трусости. Он словно подбирал слова, было видно, что я ему зачем-то нужен. Наконец, он обернулся ко мне и загадочно прошептал:

– Знаешь ли ты, Милан, о том, что моя бабка – могущественная колдунья? Самая сильная в крае, а может быть, и во всей центральной Сербии! Она хорошо знает травы, отвары, лечение болезней; умеет насылать порчу на скот и сглаз на людей. – Горан произнес эти слова без смеха и даже улыбки. – Мало того, Милан, она знает секрет, который поможет нам стать в жизни кем-то. Понимаешь, мы сможем вместе добиться многого. Мы можем стать самыми крутыми в Сербии. Ты хочешь стать таким?

В неопределенных чувствах я кивнул головой в знак согласия. Но, честно говоря, в этих речах Горана было какое-то безумие, которое заставляло меня бояться еще больше, и согласие мое было только от страха, не учудит ли он что-нибудь вслед за этими речами. Я не мог понять, зачем он мне все это говорит: мы вместе можем достичь многого, причем, если я его правильно понял, при помощи какого-то бабкиного колдовства. Что он имел в виду?

Меня пока вопрос достижения в жизни каких-либо высот еще мало волновал, но Горана, как я увидел, это по-настоящему заботило. Может быть, это все потому, что Горан был старше? Я впервые задумался, какое у него может быть будущее. Он, конечно, был неординарным подростком, но и имел все задатки преступника. В школе он учился плохо и однажды даже набросился на учителя физкультуры с кулаками. Для пацанов он стал героем, достойным примером для подражания. Но какая карьера могла ему светить с такими поступками? Горан не почитал старших, был вспыльчивым и совершенно не мог подчиняться. Тем не менее он был очень амбициозным, и судьба сельского тракториста его вряд ли могла устроить. Из него бы получился прекрасный гайдук, как сам Марко Саванович. Правда, сейчас в мире наступило какое-то затишье – плохое время для таких, как Горан. Родись он лет десять-двадцать назад, из него мог бы выйти настоящий герой, а сейчас такие, как он, пополняют число преступников. Было странным, что он завел со мной этот разговор о том, как бы добиться чего-нибудь в жизни.

К тому же у меня был шанс стать кем-то, мой отец был на должности, и я с ранних лет знал, что буду учиться в Белградском университете, но Горан с его повадками…

Горан тем временем продолжил:

– Я знаю от нее, от бабки, один секрет, который мы можем использовать в своей жизни. Это очень круто, приятель. Мы можем достичь всего, чего пожелаем, Милан, власти, богатства, девочек.

– Девочек? – Я покраснел и прыснул от смеха. – Какой ты, Горан, все-таки, дурак!

Он показал мне кулак:

– Сам ты дурак. Ничего ты еще не понимаешь в этой жизни. Самое главное здесь, на земле, это власть осуществлять свои желания. И первое мое желание – воспользоваться силой, которую даст нам бабкин секрет. Но мне будет трудно осуществить все это в одиночку. – Он остановился. – Это действительно трудно, очень трудно.