Товарищ жандарм

У генерала поднялись брови, и он удивленно, скорее даже оскорбленно, уставился на меня. Голосом, полным арктического холода, он медленно и с расстановкой выдал:

– Объяснитесь, милостивый государь.

– Вы неправильно меня поняли…

– Александр Владимирович, вы уж определитесь, что вы хотели сказать, право слово, со стороны выглядит неприглядно.

Мне пришлось взять паузу и собраться с мыслями, чтоб хоть как-то выкрутиться из сложившейся ситуации, поэтому начал издалека, несмотря на неудовольствие генерала.

– Есть причины, есть следствие, а у нас это называется причинно-следственная связь. Так вот, начавшееся в конце пятидесятых годов девятнадцатого века активное и массовое перевооружение русской армии и флота, хорошо проработанная и неплохо выполненная экспансия империи на юго-восток и присоединение огромных территорий, захват Самарканда и Бухары – все это стало результатом позорного проигрыша в Крымской войне. Если Россия выиграет эту войну, в чем я очень сомневаюсь, то ничего этого не будет и следующая война будет проиграна еще позорнее – вот, к чему я веду. Сами знаете, сколько среди генералитета персон, желающих жить и воевать по старинке. Тем более в победившей стране нас никто слушать не будет, сколько бы мы ни отличились на поле боя.

– Вы предлагаете ничего не делать и дать России проиграть?

– Нет. Давайте сразу оговоримся – Россия по определению выиграть не сможет. Тут и колоссальное техническое отставание от европейских стран, и множество организационных проблем, логистика, элементарное воровство, размеры которого просто зашкаливали. Поэтому проигрыш в войне, плюс смена императора привели к серьезным подвижкам в стране.

– Так значит, мы ничего не сможем сделать?

– Ну, почему. На данном этапе перед нами лежит задача изменить результаты Крымской войны. Это, как минимум, подразумевает уменьшение потерь, как людских, так и финансовых, сохранение Черноморского флота. Как максимум, это нанесение противнику таких потерь, чтоб впоследствии всякое военное противостояние с Россией однозначно ассоциировалось с тяжелыми утратами. А теперь давайте подумаем, что можно для этого сделать. Не забывайте, что на первом этапе ведущую роль играли флоты Англии, Франции и Турции. А я все-таки военный моряк, и тут можно помочь нашим морякам, так сказать, не привлекая внимания к нашим скромным персонам, а когда добьемся определенных результатов, на фоне поражений остальной армии и флота, можно будет выходить на Наследника, который через два года станет императором, и уже раскрывать перед ним карты.

– В чем будет выражаться эта помощь?

– Как первый вариант, самый жесткий и эффективный, мне, в сопровождении помощников, прокатиться по странам, будущим противникам, и просто ликвидировать ключевые фигуры: во Франции Наполеона III, который как раз и выделил основную часть сил для экспедиционного корпуса, в Англии устроить диверсии в парламенте, отправив на тот свет несколько «ястребов».

Судя по выражению лица, генералу это предложение не очень понравилось и вызвало явное отторжение. На попытку пояснить, что наши противники давно этим промышляют, он не стал слушать, и чтобы не обострять отношения, я продолжил свою речь.

– Еще одна возможность – это диверсии против флота противника, когда мы уже будем в состоянии войны. Надеюсь, вы не против этого? Да? Ну, тогда продолжу. Я точно уверен, что смогу узнать, где и когда будут базироваться корабли, и там их можно будет заминировать. Они выйдут в море и там взорвутся, это в первую очередь будет касаться транспортов с живой силой и осадными орудиями. Вот это нам по силам.

Осташев глубоко вздохнул.

– Александр Владимирович, это только мечта. Как вы их сможете заминировать? Англичане не дураки и никого просто так не подпустят.

– А кто сказал, что я буду их минировать с берега? У нас давно отработана тактика подводных диверсий. Боевые пловцы со специальными дыхательными приборами, аквалангами, пробираются ночью под водой и прикрепляют к днищу кораблей подрывные заряды и так же тихо уходят. Не забывайте, что я все-таки военный моряк и учился на Черном море, так что те условия мне неплохо знакомы, к тому же в училище у нас была водолазная подготовка. Пруд у вас есть, и попытаться сделать и отладить несколько аквалангов вполне реально. Параллельно займемся изготовлением специальных зарядов, а то силы пороха для таких вещей явно недостаточно.

На пару часов мы углубились в обсуждение подробностей и нюансов, и в черновом варианте план действий был выработан.

После вечернего кофе я как бы между прочим закинул генералу еще одну удочку, которую подготовил давно…

– Есть еще предложение – это разработка противооткатного механизма для пушек. Я специалист немного в другой области, но в училище изучали корабельные артиллерийские комплексы, и кое-что смогу вспомнить, а тут главное идея…

– Ну-ка, ну-ка… – заинтересованно подался вперед генерал артиллерии, который отдал службе добрые сорок лет.

Мы пошли к нему в кабинет, где на чистом листе я нарисовал схематический рисунок устройства современного артиллерийского орудия. На отдельных листах разбирались устройство казенника поршневого и клинового типа, назначение и принципы дульного тормоза, гидро- и гидропневматических амортизаторов. Осташев меня по этой теме пытал и выпытывал еще около двух часов, и я рассказывал все, что мог вспомнить. По возможности выдаваемая информация документировалась и с великой тщательностью складировалась. Тут были зарисованы разные варианты лафетов, я даже расщедрился и нарисовал 122-миллиметровую гаубицу Д-30.

После этого весьма познавательного и плодотворного разговора каждому из нас нужно было время на переваривание информации и обдумывание дальнейших шагов. Я сходил к джипу и забрал оттуда нетбук и внешний жесткий диск, куда по привычке скидывал любую заинтересовавшую меня информацию, и удалился в свою комнату, чтобы немного поработать. Генерал остался у себя в рабочем кабинете. Управляющий лично относил ему ужин и позже пару раз кофе, при этом шипел на слуг, чтоб не смели беспокоить их сиятельство.

Судя по тому, как изменилось отношение управляющего ко мне после приезда, на мой счет граф уже принял какое-то решение и о нем известил своего управляющего. Это выражалось в том, что все мои просьбы выполнялись бегом и без промедления, кофе в любое время суток и особенно скорый перекус. Еремей, а так звали управляющего, из желания прогнуться, даже намекал, что если будет необходимо, они мне выдадут грелку во весь рост – дворовую девку. Класс, я почти согласился, но передумал – потом вкусим все прелести крепостного права.

Еще по секрету Еремей рассказал много чего интересного: что генерал вдовец, что его сын Егорка погиб во время турецкой войны на Кавказе, что многие соседи проявили уже интерес к моему появлению. Пока это выражалось в подсылаемых к нам в поместье слугах, которые все изучали, расспрашивали и докладывали своим хозяевам, и в ближайшее время ожидались уже и официальные визиты «посмотреть на золотую повозку». Оказалось, что все дворянство вокруг было взбудоражено событиями в поместье графа Осташева и все гадали, будет ли госпожа Михеева предъявлять претензии на найденные у нее в лесу сокровища, вывезенные графом Осташевым самым возмутительным образом. Меня это позабавило, но не более. Вера в автомат Калашникова как-то согревала меня, хотя, по зрелому размышлению, это была глупая бравада.

Я недолго сидел за компом, порывшись в своем архиве и найдя много чего интересного применительно к моменту, и с чувством выполненного долга лег спать.

Глава 4

Утром разбудили наглые петухи, которые своим истерическими воплями подняли и меня, насквозь городского жителя. Помучившись и покрутившись в кровати, решил немного поразмяться и пробежаться. Ведь договаривались с генералом, что я буду изображать эксцентричного иностранца. Поэтому натянув пятнистую футболку, брюки и берцы и на всякий случай прицепив набедренную кобуру с ПМ, прихватил MP3-плэйер, устроил неплохую утреннюю пробежку.

Вышедшие на утреннюю дойку крестьяне с удивлением смотрели на бегущего по дороге «рябого барина, который приехал на золотой повозке». А я просто бежал и слушал «Любэ», наслаждаясь чистым весенним утренним воздухом и вообще всей ситуацией. Давящее чувство уходящей серой жизни меня покинуло, и казалось, что передо мной раскинулся новый дивный мир, где открыты все двери. Такое чувство у меня было на следующее утро после выпускного в школе…

Утром за завтраком генерал выглядел не очень хорошо, видно было, что ночью он не спал, и для человека его возраста это далось нелегко. Я его понимал, тут революционный прорыв в любимой артиллерии, и сейчас перед ним забрезжила возможность изменить расстановку сил в будущей войне, которая должна быть позорно проиграна.

Дождавшись, когда я набью свою утробу после энергичной зарядки с ногомаханием и легкого боя с тенью, генерал, терпение которого было на исходе, уж слишком настойчиво пригласил меня к себе в кабинет, для продолжения разговора.

Оказывается, он уже проработал план, где ключевым этапом была вербовка некоторых его старых боевых товарищей, которые, как и он, не обладали большими финансовыми возможностями, но кто-то еще занимал государственные посты, у кого-то сын или племянник служил в гвардии и т. д. Простыми словами, это можно было назвать формированием сети агентов влияния. Так же он прикинул возможные денежные затраты на проведение разработок в области артиллерии в связи с переданной ему информацией. Сумма была не маленькой и составляла минимум десять стоимостей его поместья со всеми крепостными в придачу. В том, что мой знакомый готов, не задумываясь, продать всю свою собственность и вложиться в развитие артиллерии, я уже не сомневался, и мне стоило больших трудов убедить его это не делать по двум основным причинам. Первая была в том, что работы по аквалангам и взрывчатке я собирался проводить у него в имении. Второе – невдалеке было место, где я попал в этот мир, и где гарантия, что окно в будущее не откроется снова и у нас не будет возможности утянуть оттуда еще что-то интересное для повышения обороноспособности Российской империи.

По поводу его предложения по вербовке я тоже сделал несколько предложений.

– Павел Никанорович, вы честный и порядочный человек и такие же черты видите в окружающих, а мне пришлось послужить в системе, где как раз главной целью было использование людских пороков на службе у государства, так что в людях я разбираюсь получше вашего. Тут не обижайтесь, это правда. За время службы такого насмотрелся. Поэтому все, что будет касаться вербовки последователей, скажем так, допущенных к нашей общей тайне, я бы хотел взять на себя. Уж поверьте, вербовать – это была моя работа. Чтоб завербовать одного человека, приходилось отрабатывать человек десять, и по мере сбора информации, подготовки условий и обстоятельств, многие кандидатуры отсеивались, и оставались один или два человека, которых уже запускали в плотную проработку. Это кропотливая, тяжелая и неблагодарная работа, обычно связанная с копанием в грязи людских пороков. Иногда самому приходилось идти на подлость и создавать особые условия, чтоб у человека не оставалось других вариантов, как соглашаться работать на органы государственной безопасности. Да, подло, да, нечестно, да, омерзительно, но благодаря этому мы в самом зародыше успевали задавить воровство военных секретов, выявлять казнокрадов и вредителей, противодействовать разведкам противника. Да и сейчас, я не сомневаюсь, у всех государств есть такие службы, может, называются по-другому, что-то типа «тайной канцелярии», но смысл остается одинаковым. Пока не загрохотали пушки, свою тайную войну ведут разведчики и контрразведчики, от удачливости и профессионализма которых может зависит больше, чем от нескольких дивизий кавалерии.

– Я это все прекрасно понимаю и разделяю ваше мнение. В том, чтобы вы принимали участие в … – ему с некоторым напряжением удалось выдавить это слово. – …вербовке сторонников, я нисколько не против, а в свете изложенной вами информации даже согласен, что в этом есть большой и глубокий смысл. Но хотел бы указать вам, Александр Владимирович, что это достойные люди, не раз подтверждавшие свою верность Отчизне и в быту, и на поле боя, поэтому мне бы не очень хотелось пользоваться вашими методами.

– Доверяй, но проверяй. Это мой принцип. И когда на кону стоят не тысячи и не миллионы, а сотни миллионов жизней, которые будут потеряны Россией во всех войнах будущего, некоторые морально-нравственные нормы должны быть, скажем так, подкорректированы.

Этот неприятный разговор был прерван осторожным стуком в дверь, и взволнованный Еремей доложил, что к господину генералу пожаловали гости – господин городничий с двумя приставами.

Еще ментов тут не хватало, к чему бы это? А червячок уже подсказывал – по мою душу народ прискакал с утра. Генерал ушел в другую комнату, где расторопный Еремей быстро переодел его в военный мундир, в котором Осташев выглядел уж очень представительно – множество наград впечатлило и меня, природного циника. Я, на всякий случай, заскочил к себе в комнату, привел в порядок форму и прихватил парочку гранат. Достал из кобуры ПМ, загнал патрон в патронник, осторожно спустил курок, так чтоб не произошло спонтанного выстрела, и, поставив на предохранитель, вернул в кобуру. Для открытия огня достаточно было выхватить оружие, большим пальцем снять предохранитель и чуть сильнее нажать спусковой крючок, для самовзвода курка – в обычных условиях это не делается, но в такой ситуации, когда возможно придется открывать огонь на поражение, может сэкономить две-три секунды. Я подошел к лестнице и стал прислушиваться к разговору в гостиной, где генерал принимал городничего.

Да, такого развития ситуации я и не предполагал. Форменный идиотизм, помноженный на природную человеческую жадность. А тетка, госпожа Михеева, быстро крутанулась и выставила предъяву генералу по всем правилам. Суть ее состояла в том, что граф Осташев с неизвестным человеком в характерной одежде, который до этого напал в лесу на ее холопа, нашел и вывез из ее леса сокровища, не поставив в известность ни местные власти, ни, главное, ее – хозяйку, что расценивалось весьма негативно.

Поэтому городничий, испытывавший к его превосходительству генералу явную симпатию, ждал разъяснений и просил выдать некоего незнакомца в «рябой одежде» для следственных действий.

Ну, народ и оборзел. Не успели мы с Осташевым проработать план спасения России, так тут уже на нас наезжать начали. Через некоторое время по лестнице затопал Еремей с приглашением от генерала пройти в гостиную.

Еще вчера вечером я нашел на компе книгу, где мельком говорилось про городничих, и сейчас то, что такое должностное лицо прикатило к генералу в поместье, говорило о серьезности ситуации. Как правило, это были бывшие военные, обладающими авторитетом и наделенные особыми полномочиями, включающие частично и функции правоохранительных, следственных и судейских органов на местах. Поэтому пришлось спускаться.

В гостиной меня ожидали сам генерал и городничий – высокий седобородый, но крепкий дядька с красным лицом, что говорило об особом пристрастии к спиртному. Из уважения к генералу Осташеву оба пристава остались на улице и не принимали участия в разбирательстве.

Я вошел в комнату, оглядел гостя с ног до головы, остановив взгляд на его переносице и в уме как бы представляя, как выхватываю пистолет и стреляю ему именно в эту точку. Мой вид, а особенно взгляд произвел на гостя впечатление. Он долго и оценивающе смотрел на меня и после минуты молчания и борьбы взглядами, хохотнув, рокочущим басом выдал:

– Ну, каков орел, отца пришел защищать? Ишь, как зыркает, ну прямо басурманин, в горло готов вцепиться. Да ты не думай, мы с твоим отцом старые боевые товарищи и не раз вместе на турков ходили…

Вроде бы и голос дружелюбный, и построение фраз не напрягает, но вот взгляд этого здоровяка был настороженным, и это говорило о том, что ситуацию пока еще до конца не разрулили, хотя первый уровень напряженности уже пройден. А может, я со своими заходами переборщил.

Генерал сидел на стуле с прямой, напряженной спиной, при этом пытаясь создавать видимость невозмутимости. Когда городничий дотрындел очередную фразу про боевое прошлое, Осташев успел вставить:

– Александр, сынок, не беспокойся. Я Николаю Алексеевичу все рассказал. И про то, что ты мой сын, и про то, что ты учился в Североамериканских штатах, про Южную Америку. Он хочет посмотреть на твою самобеглую повозку и убедиться, что госпожа Михеева не имеет к этому никакого отношения и соответственно не имеет никаких прав.

Если перевести это на понятный язык: пришлось сказать, что я его сын, что все отличия объясняются тем, что мотался по миру, и в качестве подтверждения и чтоб отбить все предъявы оборзевшей тетки, нужно показать джип. Понятно, не дурак, все в пределах легенды, разве что генерал выдал меня не как приглашенного инженера, а своего сына, причем родного – очень серьезный ход. Ладно, поехали, буду подыгрывать.

– Конечно, отец.