Приматы с планеты Земля

Понятно, что какие-то темы, если, разумеется, они не имеют каких-то особых культурных ценности и нагруженности, не попадут в сводки просто потому, что не слишком интересны, банальны или и так всем известны. Пупки, моль в шубах, мелкие трещины на потолке вряд ли привлекут много внимания из-за своего обычно тривиального характера. Но есть такие объекты, которые не рассматриваются по принципиальным соображениям – не всегда, впрочем, на сознательном уровне. Можно было бы подумать, что я веду речь о каких-то вредных вещах, вроде пропаганды наркотиков, призывов к асоциальному поведению или разжигания войны. И в некоторой степени подобные вопросы показывают, что я имею в виду. Но на самом деле они представляют собой лишь верхушку айсберга, да и то слишком заметную. Проблема же и глубже, и занимательнее.

В реальности существует – это можно называть по-разному – своеобразный общественный дискурс, который включает в себя довольно строго регламентированный набор тем и вопросов, которые к тому же подаются в совершенно конкретном виде. При этом ни наверху, ни где-либо ещё нет какого-то цензора, но тот имеет дисперсный характер и сидит внутри чуть ли не каждого. Запреты, конечно, накладываются и явно, но куда эффективнее и действеннее они работают тогда, когда считаются чем-то само собой разумеющимся, как говорят, священным. Последнее ни в коем случае нельзя ни трогать, ни смотреть на него под некоторыми углами зрения. В противном случае – если нечто подобное случается в принципе, а такое происходит крайне редко – следуют очень жёсткие санкции и репрессалии самых разных видов и сортов, вплоть до убийства – в том числе и изнутри, оттуда вообще прежде всего, т.е. человек доводит себя сам.

Я не стану приводить тут примеров, потому что неизбежно задену и самим их озвучиванием, и, конечно, их рассмотрением очень и очень многих людей. Тем не менее, не кажется ли вам странным, что мы имеем священных коров как таковых? Почему какие-то темы и вопросы получают подобный статус в принципе? Разве можно в ментальной сфере разделять то, что трогать позволено, и то, к чему прикасаться нельзя? Отчего мы считаем, что некоторые мысли греховны – это, кстати, изобретение именно цивилизации, у охотников-собирателей вряд ли было такое понятие, я ещё коснусь этого – и постыдны?

Мне, конечно, возразят, что за тем, что происходит в голове, нередко следуют вполне реальные и пагубные по своим последствиям поступки. Но, во-первых, это далеко не всегда так, а, во-вторых, в случае само– или просто сдерживания теряем мы гораздо больше, чем избегаем, т.е. причиняем себе более существенный вред. Свобода мысли не должна ограничиваться, какие бы доводы в пользу этого ни звучали и как бы убедительны они ни были. Хотите думать – пожалуйста. Зажатость же внутри сразу же транслируется во внешнее рабство, которое, однако, именно в таком качестве мало кем воспринимается.

Идея Бога во многом и стала определять – и до сих пор это делает – этот самый дискурс. Например, тот же запрет на прелюбодеяние попросту противоречит человеческой природе, потому что нам свойственно – есть, конечно, такие, кого подобное не интересует, но их мало – испытывать в том числе желания сексуального характера, а вследствие того, что мы меняемся, было бы несколько странно ожидать, что его объектом будет оставаться один и тот же человек на протяжении всей нашей жизни. Загоняя же свою похоть – слово-то какое – внутрь, всячески сдерживая её и осуждая, мы предаём собственную натуру из-за того, что, поступая так, мы ведём себя ненормально.

Его фигура потребовалась для того, чтобы как раз и обосновать довольно дикие требования цивилизации к её членам. Заметьте, как часто мы говорим о том, что Бог всё видит, обязательно накажет, от Него ничего нельзя утаить, что справедливость благодаря Его вмешательству восторжествует. Ну, и классическое – и последние станут первыми. Создаётся впечатление, что Он нужен только в качестве надсмотрщика, и, собственно, так оно и есть – да и замечу, между прочим, что заглавная буква представляет собой не дань и не уважение, а выступает просто в роли соблюдения правила, сколь бы странным оно ни было.

И на это работает решительно всё. Шпили или башни религиозных сооружений вплоть до недавнего времени были самыми высокими, колокола или призывы к молитве были слышны на много вёрст вокруг, изображения богов присутствовали чуть ли не везде, постоянно упоминались их имена – запрет на то, чтобы говорить о них всуе, в сущности, лицемерие, наоборот, непрерывное их упоминание есть необходимость – и, конечно, всё делалось в их славу.

Просто подумайте вот о чём. Скажем, есть какой-то жрец, который вспарывает брюхо курицы и по её внутренностям пытается и делает предсказания о каких-то грядущих событиях. Чем занят этот человек? Тотальной чепухой. Куда лучше и плодотворнее было бы, если бы он пошёл в поле и трудился там вместе с остальными. Но нет. Его, наоборот, кормит это общество, позволяя ему к тому же столь безответственно обходиться с пищей, а вообще говоря страдать какой-то ерундой и нелепицей. Если вам это не напоминает то, что происходит и сегодня, то, боюсь, вы меня не поняли.

Вообще есть предположение о том, что первые действительно городские поселения были предназначены не для того, чтобы там жили люди, а лишь для отправления религиозных практик и процедур. Т.е., по видимому, неявно предполагалось, что главный здесь не человек, который всё это и построил, а Бог, который затем станет за всеми наблюдать, наказывать или поощрять. Неудивительно, почему в таком случае Он так плотно спаян с соответствующей средой. Она была создана для Него. Но как была имплементирована идея о том, что Он действительно всё видит и всё знает? Как раз-таки через понятие греха.

Виноватым можно быть по-разному. Если вы как-то нехорошо поступили с другим человеком, то отвечаете исключительно – хотя здесь нередко появляются аффилированные с ним или ней личности – перед ним или ней. Понятно, что редко получается так, что всё остаётся между вами. Всегда есть заинтересованные, любопытствующие, родственники, властные фигуры. Но здесь нет никакой высшей – может быть, только в качестве чего-то абстрактного, вроде представлений о справедливости – инстанции. В цивилизации же появляется Бог, и отныне это Он судит, а не люди или идеи.

Нужно заметить, что семь смертных, как они называются, грехов возникают довольно поздно, потому что их довольно трудно внедрить в сознание из-за их слишком жёсткого характера, да и вообще даже обычные проступки перед Богом не так легко приживаются в голове, потому что всегда нужен самоконтроль и самонаблюдение, а человеку свойственно отвлекаться и забываться. Как бы то ни было, но идеи о наличии некого главного судьи необходимы для того, чтобы цивилизованное общество могло нормально функционировать.

Суть греха состоит в том, что больше нельзя изменять правила игры. Если с человеком мы всё-таки способны найти какой-никакой компромисс – который, впрочем, будет сильно зависеть в том числе и от наших мировоззренческих установок – с Богом заключить договор куда проблематичнее, потому что не совсем понятно, что именно Он хочет, где надо ставить подпись, куда и как вообще обращаться. Конечно, всегда найдутся те, кто ответит нам на все эти вопросы – и вы догадываетесь, кто это – но всё-таки просто так выйти сухим из воды не получится. Тот же, кто контролирует правосудие, по сути, управляет всем обществом. Неслучайно поэтому то, что жрецы обычно были и священниками, и писцами, и хранителями мудрости и традиций, и, разумеется, чиновниками – те, кстати, и по сей день сохраняют за собой все эти привилегии.

Обратите внимание, что во всей этой схеме нет нужд человека с улицы. Им манипулируют, его мозги промывают, а потом ещё и наказывают – либо изнутри, либо снаружи, соответственно через угрызения совести и с помощью закона. Бог же тут нужен исключительно для того, чтобы затемнить суть происходящего. Есть некий авторитет, в которому все апеллируют, и ему, а, точнее, тем, кто якобы интерпретируют его волю, виднее и по плечу со всем разобраться.

В-третьих, Бог, в сущности, представляет собой квинтэссенцию человека. Я даже не говорю о пантеоне Древней Греции или о других первых попытках представить себе высшее существо. Все они были настолько антропоморфны, насколько это только было возможно. И, между прочим, если посмотреть чуть ли не на любое классическое художественное произведение на данную тему, обнаружится то же самое. Там изображены люди, а не кто-то ещё – ну, разве что добавят каких-нибудь звериных черт. Другой пример являют собой современные комиксы – понемногу становящиеся своеобразной мифологией, без неё у нас никак не получается – которые повторяют всё то же и всё так же.

Даже если сегодня мы и признаём, что Бог не сидит на небе и бороды у Него тоже нет, а Его бытие совершенно непохоже на наше, и в сугубо физическом или материальном отношении Он попросту не существует, мы до сих пор упорно и по-детски наивно продолжаем верить в то, что Его всё равно заботят наши дела и мы сами – такие прекрасные или столь ужасные – вопреки тому, что всемогущему и всезнающему разуму априори и по определению не должно быть интересно то, что Ему и так давно и вдоль и поперёк известно. Глупо же предполагать, что какие-то приматы с планеты Земля хоть что-то значат для Вселенной, но именно это мы обычно и постулируем, когда обращаемся либо к ней, либо к Нему за помощью, с советом или в знак благодарности.

Уже давно доказано, что все священные писания создавались человеком, а вообще говоря большими группами лиц и на протяжении долгого периода времени. У Бога нет ручки и бумаги или пера с пергаментом, а потому, как утверждается, он перепоручает донести Его слово до людей с их же помощью. Вследствие того, что мы существа примитивные и слабые нам свойственны ошибки и недопонимание, а то и искажение посланий высших сил, а потому в наших текстах так много ошибок и откровенных ляпов.

Впрочем, для меня куда более убедительной выглядит версия с различного рода интоксикациями и соответствующими препаратами или организмами, которые были столь распространены в древности, да и сегодня востребованы, по крайней мере, определёнными социальными группами. Находясь под действием, по сути, яда – а также при различного рода нарушениях мозговой деятельности, скажем, при шизофрении или поражении отдельных участков – человек и вправду начинает что-то слышать или видеть нечто, что благодаря мифологическому – а именно такое оно тогда и было – мировоззрению интерпретируются как голос свыше – что там, и сегодня это нередко трактуется именно так. Для нашего серого вещества нет разницы, происходит ли что-то в действительности или же случается только в нём самом – отсюда и пренебрежение истинными причинами и источниками такого рода посланий. Другие же верят в это потому, что в принципе склонны делать это, а, кроме того, из-за того, что установки их разума допускают существование чуда. Граница между реальным и воображаемым сильно размыта, и это открывает дорогу любым домыслам.

Но я не совсем честен. Проблема состоит вот в чём. Во-первых, далеко не всё мы в принципе способны вообразить. Несмотря на то, что, как правило, постулируется безграничность фантазии на самом деле она сильно заужена. Так происходит в силу многих факторов, и у меня здесь нет ни места, ни времени всех их перечислять. Тем не менее, вы можете посмотреть любой фантастический фильм для того, чтобы убедиться, что ничего по-настоящему нового там не показывается, а лишь переиначивается старое и давно знакомое. И так обстоят дела в абсолютно любой сфере нашей жизни.

И, во-вторых. Как уже указывалось выше, наше мышление устроено совершенно определённым образом, а, значит, не позволит нам поверить во что угодно. Мне, например, странно то, что Иисус не летает, хотя это сразу бы доказало его божественную природу, но в том-то и дело, что именно высшее существо он и не репрезентирует, а, наоборот, отображает человеческую натуру. Опять и снова все священные писания направлены на то, чтобы быть зеркалом, а не неким проводником в иной мир.

Подумайте вот о чём. Бога, как это обычно преподносят, интересует только человек, но не все остальные животные, которые, на мой взгляд, не просто заслуживают внимания, но и вообще довольно примечательны. Скажем, в истории с мировым потопом, как верно подметил Ю.Н. Харари, вполне нормально уничтожить за прегрешения людей как их самих – что нормально – так и всех остальных, но с какой стати? Те звери тоже прелюбодействовали? Практиковали содомию? Неподобающе себя вели и называли имя Бога всуе? Или, например, посмотрите какой-нибудь фильм о прибытии злонамеренных инопланетян, которые прибыли за тем, чтобы завоевать нас. А почему не ежей? Не гадюк? Не медуз? Может, у них тоже найдётся чем разжиться?

Всё это выдаёт нас с головой и с потрохами. Не знаю, есть ли, скажем, у кузнечиков, Бог, но если он – это чтобы отделить Нашего от их – и выдуман ими, то совершенно очевидно будет, что его волнуют именно они, а вот мы ему безразличны – а, кроме того, разумеется, внешность у него окажется почти наверняка такая же, как и у них. В конце концов, не различаем же мы их, так с чего бы и им не считать нас всех на одно лицо?

Поэтому, когда мы говорим о том, что Бог заботится о нас, по сути, мы сообщаем, что это мы сами себе интересны, а также то, что ставим себя выше всех прочих – нет, ну, правда, за что Бог истребил почти всех животных за человеческие прегрешения? А история с потопом – встречающаяся во многих религиях и свидетельствующая, судя по всему, о печальном опыте наших предков по наблюдению за наполнением современного Чёрного моря около пяти с половиной тысяч лет назад – это не недочёт и не оплошность, а просто констатация того факта, что Он и есть мы, просто некая улучшенная наша версия.

Ведь Он всё знает, всесилен, вечен, и нам всегда хотелось быть такими же – настолько, что мы и сделали Его. Вот только мало кто задумывается о том, что если приобрести всё это, жить станет банально не за чем и не для чего. Потому что больше не будет удивления, эксперименты тоже окажутся ни к чему, и длиться всё это станет так долго, что однажды почти наверняка сведёт с ума.

Я намеренно не рассматриваю тут вопрос о морали. Существуют прекрасные книги, посвящённые данной теме и, в общем и целом, сводящиеся к тому, что она имеет врождённый, а не приобретённый характер. Бог как нравственный ориентир – это очень сильно устаревшая концепция, и вряд ли стоит всерьёз думать, что это Он заставляет нас быть хорошими, потому что в реальности мало кто консультируется в своих поступках с тем, что есть в священных писаниях.

Он в гораздо большей степени ответственен за сохранение патриархата. И, умоляю, не пытайтесь утверждать то, что мы сумели его преодолеть или оставить в далёком прошлом. И наши законы, и правила поведения, и даже сам язык до сих пор несут в себе не только его отпечатки, но и крайне сильное его влияние на все – именно так, без исключений – стороны нашей жизни. Мы даже думаем в соответствии с основными его положениями и догматами. Ведь Бог – это Отец, Он, а мы все – Его дети. Если уж мы настолько свободны, то почему бы не сделать из Него Её, а то и вовсе отказаться от попыток приписывания Ему пола, тем более что бестелесной сущности детородный орган, в общем-то, без надобности.

Им же Он остаётся просто из-за недостатка у нас воображения или же вследствие нежелания подумать самим, но всецело доверяя книгам, которые были написаны столетия назад в некоторых случаях вообще безграмотными людьми. Потому что куда бы мы ни взглянули, мы везде обнаруживаем собственные отражения. И это касается не только – а по большому счёту не столько – Бога, но и в принципе всего на свете. Например, широко известен так называемый тест с зеркалом, который вроде как должен свидетельствовать о самосознании того, кто его прошёл. Но это чистой воды антропоцентризм, причём совершенно ничем не подкреплённый.

Понятно, что изобретая какую-то внеземную сущность наши предки, а вслед за ними и мы сами не придумываем ничего нового, но бесконечно тиражируем свой образ. Некоторые религии в этом честнее, как, например, ислам, но, в общем и целом, и в содержательном, и даже в плане облика мыслим мы так, что Бог оказывается именно человеком, а не кем-то ещё, кем Ему по идее и надо быть. И это лишний раз доказывает нашу одержимость самими собой.

Подводя итоги этому пункту хочется заметить следующее. Может быть, в прошлом Бог и играл заметную, если не основополагающую роль в том, что, как, когда и с кем мы делали, но сегодня говорить о Его определяющем влиянии на нас было бы, мягко говоря, неуместно. Несмотря на то, что религиозных и верующих – это не одно и то же – людей нынче довольно много, и вряд ли их число сильно сократится в обозримом будущем, живём мы всё-таки по-светски, а не в согласии с соответствующими предписаниями и догмами.

Как бы то ни было, но это не означает того, что мы полностью свободны от последних. Напротив, они не только всё ещё с нами, но и по большому счёту мало изменились с тех пор, как были внедрены в социальную ткань цивилизации. Сама она в принципе невозможна и неосуществима на каких-то альтернативных основаниях. Как угодно организовать жизнь в городе попросту нельзя, и Бог нужен для того, чтобы укреплять и постоянно поддерживать уже имплементированный порядок.

Отчасти это говорит в пользу Его авторитарного, управляющего характера, но не стоит наивно считать, что виноват именно Он. Он оказался нужным, а потому Его и изобрели. Удивительно лишь то – хотя только до определённой степени, а не вообще – что Он до сего дня сохраняет свои позиции и, по всей видимости, сдавать их не намерен. С другой стороны, как-то иначе и не может быть, и не бывает, а потому люди продолжат ходить в церкви и храмы, посещать священные места, молиться, читать соответствующую литературу и верить, что где-то кто-то за нами следит – и при случае наказывает или поощряет – несмотря на то, что всё это мы делаем сами и какой-то внешний наблюдатель или надзиратель нам, в общем и целом, не нужен, потому что мы и сами прекрасно справляемся.

Из этого с очевидностью следует то, что Бог не позволяет нам спасти смысл, но сам Он утопает в бесплодных попытках придать его нашим судьбам. Но позвольте задержаться на теме Бога ещё ненадолго, тем самым перейдя к другим кандидатам на роль сущностного ориентира нашего бытия.

Сегодня нередко можно услышать и прочесть о модифицированной версии Его присутствия и, что нас здесь волнует больше всего, предоставления нашей жизни какой-то содержательности. Даже если именно Его наличие и не постулируется, говорится о том, что есть некий разумный замысел, который – на это делается основное ударение, но для нас важно другое – и привёл к нашему появлению на свет. По номинальной стоимости эти заявления представляют собой всего лишь ответ на теорию эволюции и желание во что бы то ни стало сохранить за своим бытием и, естественно, возникновением на этой планете статус чего-то значимого, если не вовсе критического.

Всё это очень сильно похоже на так называемый антропный принцип, особенно в сильной его версии – а, кроме того, снова отсылает нас к мировым константам, но в уже несколько изменённом виде. Суть его состоит в том, что мы должны были появиться для того, чтобы… не знаю, наверное, всё это увидеть и описать, ведь, по крайней мере, никакого явно пропагандируемого нашего предназначения тут обычно не приводится и не утверждается – хотя и отмечу, что, вообще говоря, стоило бы, потому что не совсем понятно, а зачем всё это, я имею в виду нас, надо было затевать.

Собственно, последний вопрос и показывает, что разумный замысел или антропный принцип несостоятельны в объяснении, во-первых, того, как возник человек – но в меньшей степени – и, во-вторых, зачем это было необходимо. Для полноты картины рассмотрю обе претензии, ведь они довольно тесно связаны друг с другом. Начну по порядку.

Излюбленным примером подтверждения наличия какого-то намерения обычно служит человеческий или какой-либо иной достаточно развитый глаз. Тонны чернил ушли на то, чтобы показать, что эволюции вполне по силам создать нечто подобное, а потому я отсылаю читателя к данной литературе. Здесь же нужно отметить вот что – и это, между прочим, тоже нередко указывается, но плохо принимается и приживается. Дело в том, что, во-первых, мутации случаются постоянно, и мы не являемся исключением, но продолжаем изменяться, а, во-вторых, природа действует на очень длительных интервалах времени, наблюдать за которыми мы в принципе не в состоянии. И это не довод по типу «сам дурак», но просто констатация факта.

Тот же глаз не возник за ночь, а человек не был рождён от обезьян, как это обычно себе представляют. Существовало огромное количество промежуточных форм, все из которых в нашем случае вымерли. Только подумайте – прошли миллиарды лет с тех пор как появилась жизнь на Земле. Этого более чем достаточно для того, чтобы создать всё современное – сегодня быстро и даже резко сокращающееся вследствие нашей деятельности, которая во многом опирается на бессодержательную концепцию смысла – биоразнообразие.

И глаз, и мозг, и другие сложные – об этом ещё будет вестись речь – органы, приспособления, системы создавались на протяжении очень длительных промежутков времени, и почти все черновики были выброшены либо за ненадобностью, либо вследствие своего низкого по стандартам выживания качества. Эволюция в гораздо большей степени похожа на мясника, чем на увлечённого художника. Она не профессионал, а ремесленник. И если мы восхищаемся её творениями – читай, самим собой – то это поднимает вопросы не столько к ней, сколько к нам. С чего это мы решили, что тот же глаз идеален? Он слеплен на коленке в условиях цейтнота, а потому несёт в себе все неудачи, накопленные в процессе его создания. Просто обычно мы не видим опилок и другого расходного материала, но уже готовый предмет, хотя и не столь сложно обнаружить первые. Разумный замысел смотрит на конец – на самом деле просто промежуточный продукт – а потому и не замечает всего того, что ему предшествовало. Но как тогда быть с целью всего данного мероприятия? Зачем мы появились на свет?

Теория эволюции даёт на этот вопрос довольно однозначный и столь же неприятный – по крайней мере, для того, что полагает, что какой-то смысл есть – ответ. Никакой цели в этом не было, не предполагалось, не выполнялось. Вообще у всего живого есть только одно предназначение – пробыть здесь достаточно долго для того, чтобы оставить после себя потомство. В свете того, что условия постоянно меняются одни вымирают, а другие выполняют свою главную задачу. Последние просто оказываются лучше приспособлены, т.е., по сути, им лишь больше повезло.

В этом ряду нет исключений. Человек представляет собой такой же вид, как и все прочие, а, значит, подчиняется ровно той же самой логике. Т.е. всё, что мы должны делать – это размножаться, и, надо отметить, у нас это в последнее время очень неплохо получается, но тут вступает в действие компенсирующие механизмы, о которых я расскажу позже. В нас нет ничего ни примечательного, ни особенного, ни выдающегося, ни чего-то ещё, что бы вывело нас за рамки деятельности неумолимой эволюции, а потому и наше появление на этой планете было обусловлено лишь некоторым набором обстоятельств, при других условиях нас бы не было вовсе.

Заявления же о том, что, мол, мы обязаны описывать этот мир – у нас же есть язык и любопытство – понимать его – большой головной мозг – объяснять – наука и логика – просто восторгаться совершенством творения – мы дети, ну, вы поняли кого – не выдерживают никакой критики в свете теории эволюции. Всё это излишне и избыточно в лучшем случае, а то и мешает выживанию в худшем – и, между прочим, интеллектуалам действительно живётся тяжелее и сложнее.

Даже если некий разумный замысел и был, то совершенно непонятно, что от нас тогда требуется. То, что озвучиваем мы, есть лишь наш взгляд на вещи, и он не обязательно – а то и вовсе не – совпадает с тем, что предполагалось изначально. То, что как уверяют нас, от нас хочет Творец – потому что Он, совершенно очевидно, где-то маячит за нашими спинами – опять же говорим мы сами, а советов сверху или откуда-то ещё попросту не поступает. Наконец, то, что считается чем-то ценным, правильным, нужным, снова придумано нами, хотя, конечно, и выдаётся за истину в последней инстанции.

Неужели кто-то может всерьёз верить в то, что наше предназначение состоит в покорении планеты – а почему этого не делают, например, утконосы, у которых, между прочим, есть яд? – в раскрытии загадок Вселенной – как будто кто-то их специально создавал – в установлении всеобщего мира – незачем было тогда воевать – в достижении гармонии с природой – у нас с ней были такие отношения, пока мы не переселились в города – в искоренении бедности и установлении всеобщего счастья – ну, здесь даже комментировать нечего? Давно пора понять, что всё это придумали мы сами, а у природы на нас нет ровно никаких планов, за исключением того, чтобы мы как-то умудрились выжить и оставить потомство, но, разумеется, не в современном исполнении. Как можно за чистую монету принимать, скажем, строительство собора, дамбы, небоскрёба, музея изящных искусств – и его наполнение – в качестве объяснительного и оправдательного фактора того, что мы обязаны тут быть?

Всё это и многое другое есть лишь выдача желаемого за действительное. Оттого, что мы так считаем, ни истинным, ни настоящим, ни правильным, ни чем-то ещё в том же духе это не становится. Если нас и создавали с какой-то целью и всё неизбежно и неотвратимо вело именно к нам, то, я боюсь, наши творцы даже не слегка, а тотально разочарованы в конечном результате, и тогда история с потопом уже не кажется столь жестокой, но напрашивается на повторение. Нет, ну, правда, всё это ради – просто навскидку – фото в Instagram, военных парадов, дурацких привычек, Coca-cola и тому подобного?

В таких случаях обычно говорят о том, что смысл от нас скрыт, но он всё-таки имеется. Но нам-то тогда какая разница? Если мы лишь пешки в чьей-то игре, марионетки в чьих-то руках, и весь этот спектакль разворачивается по уже написанному сценарию, о котором нам ничего не известно, но который, тем не менее, ведёт к чему-то великому, то не совсем понятно, зачем нам вообще рассуждать о целях и мотивах, которые всё равно нам недоступны. Не лучше ли оставить это в стороне и больше не поднимать данный вопрос?

Человек отличается тем, что хочет быть сопричастным чему-то более значимому, чем, как правило, он или она являются. Трибун на всех не хватает, а слава ласкова далеко не ко всем, но если поверить в то, что так и было задумано и на самом деле мы есть лишь часть чего-то грандиозного и внушительного, то становится легче, и даже собственное ничтожество переживается уже не так болезненно. Но всё это зиждется на одном огромном и фундаментально ложном предположении о том, что за всем обязательно что-то стоит. Что всё для чего-то нужно. Что непременно должна быть причина. Что всё имеет смысл. Однако это просто замыкает круг и не даёт ни единого ответа.

Спросите себя, зачем, скажем, перед каким-нибудь подъездом каждую весну образуется вечная лужа размером с небольшое озеро – я думаю очень знакомая ситуация для многих городов в России. Чтобы мы закаляли свой характер и не расслаблялись? Ради того, чтобы мы всё-таки смотрели на небо, пусть и в отражении? Для того, чтобы детям было где пускать кораблики? Неужели в это кто-то всерьёз верит? Какой в ней смысл?

Мы часто забываем о том, что живём в культурной среде, которая во многом покоится не столько на адекватных взглядах на действительность, сколько на конвенциях, которые обычно – и чаще да, чем нет – есть всего лишь условность, принимаемая нами за чистую монету. Если их вырвать из контекста, они мгновенно становятся в лучшем случае бессодержательными, а в худшем – нонсенсом и даже глупостью. Например, стрелки на брюках образовывались просто потому, что их долго везли через океан плотно упакованными, но сегодня люди на полном серьёзе нарочно выглаживают их утюгом для того, чтобы повторить случайный вообще-то эффект, и при этом ещё свято верят в то, что так и должно быть, ведь так положено – ну, да, так оно есть, когда-то их именно клали. И ровно то же самое касается и представлений о каком-то тайном плане. Впрочем, есть ещё одна разновидность подобных воззрений.

В силу того, что мы крайне ограничены собственным опытом и своей историей, мы нередко переносим свои знания на то, что пытаемся объяснить, проводя зачастую абсолютно неуместные аналогии и сравнения, но при этом наивно полагая, что вправе так поступать. Так, например, в век пара людям повсюду мерещились клапаны, телеграф породил взгляды о вездесущих проводах и их соединениях, сегодня же мы во всём видим компьютеры – «железо» или программное обеспечение, или и то, и другое. В итоге, как правило, выясняется, что мы были неправы и всё обстоит несколько – если не значительно – сложнее наших примитивных описательных схем, но это не мешает нам выдумывать всякий раз новые, когда этого делать не надо. В случае со смыслом рассказывается следующая небылица, которая, надо отметить, довольна стара и просто слегка переделана в угоду текущему моменту.

Вы наверняка слышали мнение – если не байки – о том, что древним египтянам их пирамиды помогли возвести инопланетяне. Мол, прилетели они, дали технологии, а потом отправились восвояси. Непонятно, какая им в том была выгода или польза – объяснения вроде нашего их почитания не в счёт, потому что на хлеб его не намажешь, да к тому же зачем нужны высокоразвитой цивилизации какие-то низшие существа, ну, а с местами силы всё вообще крайне печально – но оставим это в стороне. Сегодняшняя версия той же истории гласит, что Земля в принципе представляет собой своеобразный полигон или чашку Петри, в которой проводится эксперимент.

Надо отметить, что такая интерпретация звучит не столь абсурдно, как помощь инопланетян, но она, всё равно, упускает из виду следующее. Даже если так оно и обстоит, и жизнь была занесена сюда извне – ведь есть же ещё теория панспермии – кем-то ради проведения опыта, то это ничего не меняет в осмысленности происходящего. По крайней мере для нас. Какая нам, в конце концов, разница, были ли первые организмы специально поселены здесь или же возникли спонтанно? Это ничего не перестраивает и не переделывает. Кроме того, подобный взгляд замалчивает тот факт, что, как правило, эксперименты проводятся для того, чтобы посмотреть, что получится, т.е. самому учёному или тому, кто их затевает, неизвестно, что именно случится, что, собственно, и подвигает его или кого-то ещё на это мероприятие.