Клептоманка. Не все сливки одинаково полезны

– Да что ты творишь, баламошка?! – соседка оттолкнула её от сына, обняла, прижала дитё к груди. – Как ты, родной?

– Будет ходить Ваш сын. Будет. Пусть полежит немного, а потом встанет и пойдёт.

На следующий день сын фрау Марты носился по двору, прыгал на палочке с головой деревянной лошадки. Мать не сводила с него глаз, периодически вытирая их носовым платком, слезились почему-то. Добрая молва распространилась по округе со скоростью света. Через день купец Елизаров привёл дочь с отшибленной рукой.

– Почему ко мне пришли? К лекарю, к лекарю идите, – шёпотом сказала удивлённая Агния, качая на руках новорожденного сына.

– Да что лекарь? – также шёпотом ответил купец. – Он только и может, что мазью пачкать, от неё потом волдыри пузырятся, а боль не проходит. Помоги дочке, сама ведь мать. Почто малая страдать будет зазря?

Потянулся народ. Кому зубы заговорить, кому кашель вылечить, кому пропавшего найти. Агния сначала отнекивалась – у неё муж, дети, дом, хозяйство. Какие заговоры-наговоры? А потом поняла, что это её стезя, а со своей дороги не свернуть. Одно томило душу – она как сапожник без сапог. Как так получается? Что за жестокая ирония? Чужих детей она спасала, а свои ребятишки умирали, кто при родах, кто от болезней. До года дожили двое – темноволосая девочка и мальчик блондин. Агния чувствовала, сын тоже умрёт, но взрослым. Или на войне, или случайно погибнет. А дочь будет жить долго, до глубокой старости, и продолжит их род.

– Бойся огня, моя девочка, бойся, – Агния наклонилась над колыбелью. – Я в огне родилась, он же и погубить нас может.

Всё началось в понедельник

Мало того, что день тяжёлый, так ещё и осень. Погода, как бы сказать помягче, дрянная. Ветер вырывал зонт из рук. Дождь норовил ударить по лицу, ну или до чего можно добраться, если ветер помогает. Лужи пучились, наливались свежими дождевыми соками, нагло преграждая путь. Приличных дорог с тротуарами в Старграде отродясь не водилось, так что ноги промокли сразу.

Человек уязвим в такую погоду, но в своём доме Регина Ростоцкая почувствовала себя в безопасности. Вернула спицы зонта в исходное положение, стряхнула воду с поверхности, поставила сушиться. Выдохнула. Сняла мокрую обувь, пальто, платок и перчатки, которые носила в любое время года. Они прикрывали ожоги на теле. Жаль, что душевные раны нельзя прикрыть платочком или перчатками. Дома было уютно и тепло. Отопление ещё не дали, но Регина с утра протопила печь. Ворон Гриша встречал её в гостиной, сидел на излюбленном месте, молчал, нетерпеливо переминался с ноги на ногу, ждал новостей.

– Привет. Как ты сегодня, старина? – девушка подошла к буфету. Птица спустилась, села на плечо. Хозяйка погладила его по маленькой голове. Ворон прикрыл глазки, наслаждаясь моментом. – Всё, отпускай меня. Переоденусь, будем ужинать.

Гриша нехотя взлетел обратно на буфет. Регина умылась, собрала длинные чёрные волосы в хвост, надела уютную пижаму и полосатые гетры. Дорогущий чайник, подаренный на день рождения, подозрительно затрещал, но воду вскипятил. Она налила большую кружку чая. Отхлебнула, согреваясь.

– Дел у меня сегодня, Григорий, полно, – сказала девушка, поставила ноутбук на стол, покрытый плотной зелёной скатертью с белой бахромой, открыла, нажала на пуск. – Сначала размещу объявление. Потом расскажу, что было. Подожди немного.

"Гадалка ответит на ваши вопросы. Расклады на картах. Недорого".

Гриша каркнул коротко и зло. Регина подняла голову.

– Не смотри на меня так. Да, я этого не люблю. Да, мне будет потом плохо.

Девушка вернулась в сеть, продолжая печатать.

– Утром иду на работу, как обычно, и встречаю… Кого думаешь?

Ворон задвигался в недоумении.

– Правильно. Мирослава!

Сделала паузу, отхлебнула чай.

– Учебный год только начался, а у него кроссовки прохудились, куртка потрёпанная, оборванец, честное слово. Носится как угорелый, играет в свой футбол. Куда только мать смотрит! В обед пошла к Ларисе. И что я там вижу?

Гриша каркнул вопросительно.

– Анютка перед школой ест макароны с кетчупом, а эта бестолочь лежит на диване, котиков лайкает в интернете. Денег нет, работы нет. Художник от слова "худо".

Регина разошлась так, что её обычно бледная кожа порозовела, карие глаза заблестели, ожоги побагровели, упрямая складка между бровей превратилась в Марианскую впадину. До зарплаты – как до Китая пешком, последние деньги она спустила в книжном магазине, но допустить, чтобы племянник мёрз и позорился, она не могла. Будем гадать. Как же она этого не любит!

В семье гаданием многие занимались: и тётка, и бабушка. Тётка особенно знатная была мастерица карты раскладывать да судьбу предсказывать. Регина же прибегала к этому занятию в крайних случаях, от большой нужды, как сейчас. После гаданий чувствовала себя выжатой как апельсин после соковыжималки – неделю восстанавливала энергетический баланс. Но надо так надо.

Анютка и Мирослав – дети брата Ильи – напоминали ей детство. Племянница похожа на отца, светлая, лучистая, с улыбкой ангела, и характером в папаню. Мирослав – кареглазый сорванец с хулиганскими кудрями, с широкой щербинкой, вылитый Регина. Ростоцкие – из обрусевших немцев. Оружейника Ганса сам царь Пётр пригласил в Россию. Его скромный портрет в опалённой раме висел в гостиной как фамильная реликвия. Немецкого толком никто уже в семье не знал, но штрудели пекли и сосиски по-баварски жарили.

Девушка встала из-за стола, закрыла ноутбук и подошла к окну. Дом стоял недалеко от центра города, поэтому улица, хоть и скудно, но освещалась фонарями. Осень раскрасила деревья яркими красками. Деревянные дома на каменно-кирпичном основании с резными наличниками жались вдоль узкой дороги. Дождь закончился, но ветер не успокаивался, прибивал сорванные листья к мокрому асфальту. Небо прояснилось, стало высоким как баскетбольное кольцо для лилипута. Проявились точечки звёзд.

Регина включила чайник ещё раз. Он предательски зашипел, вспыхнул и замолчал навеки. Ну, почему, когда нет денег, сразу всё ломается? Закон подлости, вероломства? Да, веро… ломство.

– Ладно. Утро вечера мудренее. Что-нибудь придумаем. Пошли спать, старина, – позвала девушка ворона, посадила себе на плечо и направилась в спальню.

Уже в постели Регина взяла в руки книгу, любила почитать перед сном. На этот раз её выбор пал на сказку. Сказка на ночь.

Приключения Бубнового Короля

Бубновый Король вздрогнул и оглянулся, из-под земли доносился слабый стон. Что это? Кто это?

Он шёл по лесу. Берёзы, берёзы, берёзы. Родные, стройные, монохромные с шапкой курчавой зелени. Как же он по ним скучал! Обнял, прижался небритой щекой к прохладной коре. В жаркие страны нужно ездить в отпуск ненадолго, на время, а не так, как он – полгода в сражениях. Крестовый поход ничего не дал ни ему, ни его королевству. Пустая трата времени и сил. И тут запищало, прямо под ногами.

Бубновый Король раскидал сухие ветки, раскопал и вытащил на свет маленькую Шестёрку Пик. Часть карты сгнила, часть порвалась, часть потемнела до неузнаваемости, но она еще дышала. Она пропищала, как ей больно и обидно. Бубновый Король помог бедной карте, положил её голову себе на колени, дал попить и услышал историю.

Шестёрке Пик плохо жилось в семье злой тётки и драчливых братьев и сестёр. Она долго терпела побои и унижения, а потом ушла из своей бумажной колоды и попала в колоду дорогих карт с лаковым покрытием и вензелями на рубашках. В этой колоде жил Валет Червей. Он был большой и доброй картой, она таких раньше не встречала. Шестёрка Пик хотела стать его дамой, но этому помешал злой и коварный Джокер. Он проткнул карту её же собственной пикой и бросил гнить в тёмном лесу.

– Кто такой этот Джокер? – спросил Бубновый Король, наклоняясь к Шестёрке Пик, говорящей всё тише и тише.

Шестёрка Пик не успела ему ответить, последний раз вдохнула и истлела. Только жалкие клочки остались на его руках, а остальное превратилось в прах, и ветер развеял его по лесу.

– Спи спокойно, Шестёрка Пик. Я найду твоего убийцу.

Бубновый Король с детства любил справедливость. Ему говорили, ну куда ты лезешь, без тебя разберутся. Тебе что, больше всех надо? Будь как все, не высовывайся из колоды, стой поближе к козырям. Но как можно оставаться спокойным, если рядом обижают слабых – шестёрок и семёрок, а иногда даже двоек и троек? Как?! Поэтому, когда чужое заморское королевство напало на маленький халифат по соседству, Бубновый Король поскакал с другими королями на его защиту. Бубновый Король храбро сражался, даже потерял руку на войне, но, видя, что эти подвиги нужны лишь тщеславным правителям, вернулся домой, к берёзам, к знакомым замкам, к холодному северному солнцу.

В общем, не хотел Бубновый Король больше войны и наказаний, но спускать с рук Джокеру это тоже нельзя. Где это видано – чтобы колоть шестёрок пиками? Да и как много ещё карт с плохим значением – коварство и обман, жестокость и интриги. Хотя в сочетании с другими картами они могут принести пользу, и пока бьётся его бубновое сердце, он поможет им в этом.

Вот так, размышляя о порядке в карточном королевстве, шёл Бубновый Король дальше по лесу и увидел дворец красоты неписаной. Утопающий в зелени, стоял этот замок особняком, с высокими толстыми стенами, гаубицей не пробьёшь, с острыми шпилями, с башенками и балконами. Вокруг замка белые лебеди плавали, розовые кусты росли, и радуга поднималась. Засмотрелся Король.

– Интересно, кто живёт в таком красивом замке? Король? Какой масти? Из какой колоды?

Бубновый Король постучался в железные ворота неприступной крепости.

А вот и нет, никакой и не король владел замком. В нём жил Туз Треф. Но случилась беда – Туз Треф умер. Его масть поменяла цвет. Конечно, карта была не первой свежести, слегка потрёпанная жизнью, но сейчас все краски сошли с неё. Туз Треф не дышал.

– Что с ним случилось? – спросил Бубновый Король.

– Никто не знает, – ответила Дама Треф, вытирая слёзы с глаз.

Беспокойная гостья скучать не даёт

Пришёл вторник, а лучше бы хорошие новости. Но они не спешили приходить, застряли где-то в другом измерении, в другой жизни. Баба Женя шла к дому Ростоцких, не замечая пути. Да и что там замечать, что она не видела в Старграде? Всю жизнь прожила в этом провинциальном городишке. В основном здесь – деревянная застройка, в центре – площадь Ленина, городская администрация и автостанция, на которой она всю жизнь проработала кассиром. Несколько районов пятиэтажек построили ещё в двадцатом веке. Вот и весь Старград. За городом – озёра, святой источник, пещеры, дубы-колдуны. А котов учёных сколько бегает! Хорошее место, что уж там говорить. Не зря потянулись сюда богатеи со всей России. Дома понастроили не чета старградским – модные, современные, с бассейнами и садами, по последнему слову архитектуры и техники.

Баба Женя шла на полусогнутых. Ноги болят, а идти надо быстро. Хоть бы не отказала Регинка, хоть бы подсказала, что делать. Ростоцкие – они такие, ведьмина кровь играет в жилах. По молодости муж бабы Жени пропал, с рыбалки не вернулся домой. Она к Матильде побежала, жив ли, мёртв ли, что делать. А Ростоцкая, как в воду глядела, успокоила. Жив, говорит, в лесу заблудился, покалечился. Ищите у поганых болот. И правда, нашли на третьи сутки, со сломанной ногой. Во как!