Главный улов товарища Завадского

Да, он много сделал, многим помог, и друзья готовы были его выручить. Охотно дал рекомендацию Николай, товарищ по ссылке в Карапчанке:

«Рекомендую тов. Завадского как испытанного борца за дело рабочего класса и дисциплинированного революционера. Николай Ромм, член РКП (б) с 1904 г.».

Его слово имело вес! Но наступил конец тридцатых годов – и старый революционер Ромм по обвинению в шпионаже был расстрелян.

Почему он до сих пор жив?

Седьмой месяц держится температура. Доктора разводят руками, меняют диагнозы: грипп, туберкулез, пневмония? Положили в больницу, вернули домой. Лекарства перестали помогать. Но смерть никак не может забрать его. Он борется, седьмой месяц борется с болезнью!

Даже здесь, в эвакуации он сохранял бодрость.

Идешь на работу час в темноте, буран бьет в спину, что помогает ходьбе, но когда уже ночью возвращаешься домой с работы, снегом забивает глаза, и все время мысль: не замерзнуть бы. Ходили по несколько человек вместе.

Как-то коллега не выдержала, начала жаловаться:

– Что же это за каторга, в ссылку, что ли, нас заслали. Кто может вынести такой климат, да без валенок и соответствующей одежды. Мы хотели спастись от смерти, от немцев, а здесь все равно не много из нас выживет. Я больше не могу терпеть!

Святослав отвечал:

– Ничего, человек все может вытерпеть. Если бы льва, царя зверей за силу названного, или слона сюда загнать, такого климата они не выдержат и немедленно подохли бы. А человек ничего – выдерживает, и надо полагать, что и мы выдержим все.

Он держался и продолжал делать то, что всю жизнь – заботиться, обеспечивать. Старался оградить от лишений жену. Ходил на охоту, ловил рыбу. К лету удалось взять огород побольше, огурцов вырастил много – чтобы не только своей семье хватило, но и другим помогать!

Держался, пока не пришла похоронка на Володю. Старшего. Искреннего, преданного, талантливого. Он геройски отдал свою жизнь в борьбе с врагом.

Тогда-то здоровье и дало окончательный сбой.

Святослав давно уже не может вставать. Лежит пожелтевший, осунувшийся.

Все коллеги уехали вместе с Гипромашем обратно в освобожденный Харьков. А больного перевозить врачи запретили.

– Эля, да выпроси у них разрешение, справку! Пусть отвезут в санитарном вагоне. На родину хочу, на Украину!

Эля соглашается, хлопочет. Приводит врача. Святослав стонет сквозь сон, как всегда, все последние месяцы.

Врач осмотрела, сказала потихоньку:

– Никакая справка вам о нем уже не нужна, и увезти его никуда не сможете. Последние дни…

Эля провожает врача, возвращается. Видит посиневшие губы, прерывистое дыхание. Делает укол камфоры. Кладет к ногам горячую грелку.

Святослав приходит в сознание, замечает слезы жены. Шепчет:

– Все будет хорошо!

– Слав, я не дам тебе умереть! Все буду гнать прочь и тянуть тебя к жизни всеми способами.

Он улыбается.

– Эля, поедем на Украину. Я хотел бы жить в селе счетоводом в колхозе. Иметь кур, поросенка, козу… А дети будут приезжать к нам в гости.

Жена кивает, на все соглашается.

– Элик, как там Люсенька? Расскажи!

Она рассказывает, как трудится дочка день и ночь в госпитале на фронте, спасает солдат. О чем пишет, чему радуется. И Слав спокойно засыпает.

Поезд шумно отходит от перрона. Эля уже не может плакать, молча провожает взглядом город, где остался ее муж навсегда. Она возвращается в Харьков. Везет дневник и письма Святослава, которые будет бережно хранить она, ее дочь, внуки, правнуки.

Впереди Победа. Впереди долгая жизнь с яркими событиями, детским лепетом, преданными друзьями.

Жаль, что Святослав уже ее не увидит. Но он – тоже победитель. Он помог жене победить все тяготы эвакуации. Он так заботился о семье, так хотел, чтобы его Эля, его Люсенька и Славик жили счастливо – и они будут жить.

Для подготовки обложки издания использована фоторабота фотографа Альберта Лесного.

На изображении представлен семейный альбом с фотографиями Завадского Святослава Фендинандовича и Завадского Всеволода Святославовича, альбом оформлен Журавлевой (Завадской) Людмилой Святославовной.