Людкина любовь

– Так просто… Захотелось…

– Свинота. Ты диван засрал и ковёр испортил? Я для этого уродуюсь в две смены, для этого копейки в дом тащу?

– Я тоже работаю, – едва ворочая языком парировал муж.

– Знаю я твою работу. Бумажки сраные в бухгалтерии перекладываешь.

– Кто на кого учился… Ты вот тряпкой елозишь в больнице, а я бухгалтер, – он с гордостью покрутил указательным пальцем возле лица.

– Иди, бухгалтер долбанный, умойся и чтобы через полчаса Людка была дома. А я пока пожрать приготовлю.

– Где я тебе её возьму?

– На улице, наверное, сидит со шпаной. И скажи ей, узнаю, что курит – голову оторву.

– Можешь уже начинать отрывать, – сквозь зубы процедил муж, откинувшись на спинку кресла.

– Что ты сказал?

– То, что слышала. Курит твоя шалава… Сам видел… Засунь руку вон туда, в вентиляцию над печкой. Она там сигаретки свои прячет. Давай, чё стоишь!

Та вбежала на кухню, залезла на стул и рванула решётку так, что штукатурка посыпалась, засунула руку внутрь и долго мацала там ладонью.

– Нет здесь ничего! – крикнула она.

– Значит, с собой забрала.

– Зачем на дочь наговариваешь, шалавой обзываешь?

– Потому что шалава она и есть шалава. Каждому даёт.

– Что ты мелешь, придурок. Я с ней на прошлой неделе в женской консультации была. Девочка она ещё.

– Значит, обманула.

– Как это можно скрыть? Какой обман?

– Вам, бабам, виднее…

– Давай, вали на улицу, и без Людки не возвращайся!

На третий день, когда были обзвонены все друзья, все больницы и все морги, в квартире появилась милиция. После допроса и осмотра молоденький лейтенант сделал вывод:

– Не вижу, гражданочка, состава преступления. Ваша дочь не похищена и не убита, она собрала свои вещи и ушла из дома. Был на то повод? Вы сами на этот вопрос ответьте. Мы, конечно, дадим ориентировку, но следствие открывать не будем, нет на то никаких оснований. Она совершеннолетняя девушка, документы, на сколько я понимаю, при ней, вещи тоже. Найдётся.

И Люда, действительно, нашлась, вернее дала о себе знать. Мать часами перечитывала её письмо, полученное месяц спустя. Страничка, вырванная из тетради и исписанная каллиграфическим почерком, почти раскисла от её слёз. Письмо заканчивалось словами: "…Мамочка, я не могу видеть отца… И прости, что взяла немного твоих денег…" Этого было достаточно, чтобы она выгнала мужа из дома, не разбираясь и не расспрашивая, просто догадалась – он сделал что-то ужасное её дочери.

Глава вторая

Несколько лет назад учительница по русскому языку и литературе написала на доске тему нового сочинения – "Кем ты хочешь быть". Каких только вариантов не было, но больше всего класс смеялся над желанием Вовочки стать лесорубом и желанием Миши стать архитектором. Никто в классе не захотел выучиться в будущем на космонавта или актёра, стать учёным или художником, сплошные шахтёры, слесари, портнихи и строители. И тут, на тебе – лесоруб и архитектор. Злобная детвора долго над этим потешалась, но по иронии судьбы или ещё бог знает от чего, но уже через несколько лет после окончания школы желание мальчишек сбылось – Миша получил диплом архитектора, а Вовочка, правда не по своей воле, отправился валить сибирский лес.

И вот теперь можно было навсегда забыть о школе, которая не дала Мишке ничего, кроме неприязни к самой себе и всем тем, кто в ней обитал. Всё хорошее, что случилось в его жизни за эти годы произошло вне школьных стен, она не имела никакого отношения к его желанию читать хорошие книги, к умению рисовать и к успехам в спорте, поэтому когда во время рытья какой-то траншеи в школьном дворе, экскаваторщик случайно наткнулся на неразорвавшуюся авиационную бомбу времён войны, Мишка был первым, кто швырнул в неё камень, в надежде, что та взорвётся. Но увы, пришлось немного подождать, чтобы избавиться от неё другим способом.

Он так хотел забыть обо всём, что было связано со школой, что за сорок с лишним лет после её окончания ни разу не посетил мероприятие, которое называется встреча выпускников, и не знал о том как сложилась судьба большинства из его одноклассников, имена которых навсегда стёрлись из его памяти. Оставался только образ белокурой Леночки, но и то лишь до тех пор, пока он случайно не увидел её, вернувшись из армии. Мишка зашёл в магазин купить бутылочку вина и столкнувшись взглядом с продавщицей, узнал в этой толстой и вульгарно накрашенной девице в грязном халате свою первую любовь. Лена долго смотрела на него, в надежде, что тот заговорит, но он отвёл взгляд, взял бутылку и вышел из магазина, чтобы никогда больше сюда не возвращаться.

По плану, разработанному Мишкой, с первого сентября должна была начаться новая жизнь, в которой он переставал быть маменькиным сыночком и вечно погоняемым всеми слюнтяем. Ещё на вступительных экзаменах Мишка украдкой всматривался в новые лица, выбирая тех, кто мог бы стать его другом или новой любовью. На роль друзей было множество кандидатов, а вот та, в которую хотелось влюбиться была только одна, остальные девчонки выглядели уж слишком обычно; у них не было такой фигуры, облачённой в обтягивающую чёрную водолазку и невероятные по тем временам джинсы "Вранглер". А ещё её голос, манеры и лицо… Такой красоты Мишка не видел даже в кино.

Но вместо того, чтобы подойти и познакомиться, он испугался, и потом старался даже не смотреть в её сторону, в тайне надеясь, что та не поступит, и можно было спокойно жить дальше и не мучиться от неразделённой любви. И каково же было его разочарование, одновременно граничащее с невообразимым восторгом, когда Миша увидел эту девочку входящей в аудиторию вместе с его группой. Но именно в эту минуту вспомнились пророческие слова его друга детства Пашки: "С красивыми опасно – обязательно обманут". Быть обманутым не хотелось, поэтому Рита стала для него лишь бесплотным симпатичным призраком, который существовал где-то рядом, доставлял эстетическое наслаждение, но контактировать с которым считалось опасным и бесполезным занятием.

– Кто хочет "Винстон"? – внедрившись в круг, выбежавших покурить пацанов, бодро спросил Валера, открывая красочную пачку.

Все жадно похватали сигареты, а он добил всех, громко клацнув зажигалкой "Зиппо".

– Прикуривайте, – и смачно затянувшись, задал совершенно неожиданный вопрос. – Кто-то из вас уже ебался?

Все пацаны одновременно покраснели и потупили взгляды, сосредоточившись на курении.

– Пора бы уже, – с нескрываемым чувством превосходства, произнёс Валера. – Тёлочек нужно начинать ебать вовремя. Как вам наши?

– Так себе, – ответил за всех Штуша, – с одной можно было бы…

– Риту не трогать, она моя, – перебил его Валера. – Ты же о ней подумал?

– Ну есть там ещё, подружка её, но Рита – огонь.

– Бухнём для знакомства? У меня на выходные квартира свободна.

– Сами или девок позовём? – робко поинтересовался Олег.

– Позовём. Зачем бухать без тёлок.

– Всех? – вступил в разговор Саша.

– Пригласим тех, что тусуются с Ритой, а там посмотрим.

– А что бухать будем? Предлагаю "Портвейн", – со знанием дела предложил Штуша.

– У меня есть "Кальвадос", отец привёз из Франции. А для девок купим ещё и сидр, – продолжил распоряжаться Валера, – ну и жратву какую-нибудь. В общем скидываемся по трёшке.

Мишка всё это время простоял молча. Во-первых, он не курил и не собирался начинать. Первый опыт с украденными у отца сигаретами показал, что это ему не нравится, а курить ради того, чтобы быть как все, не хотелось. Вино он попробовал лишь однажды, и тоже ничего кроме отвращения не испытал. Понравился только сладкий ликёр в шоколадной бутылочке из отцовской коллекции, но бутылочка была такой маленькой и после неё так сильно болела задница от папиного ремня, что этот вкус забылся уже на следующий день после той дегустации. Ну, а слово "ебаться" Мишка даже стеснялся произнести вслух. Он в общих чертах понимал, что и как в этом вожделенном процессе, даже иногда подрачивал на порнографические фотки, которые тайком собирал в течение нескольких лет, при этом ни разу в жизни не целовался, и вообще не прикасался ни к одной девочке. А тут предлагалось всё и сразу…, плюс три рубля. И ему снова стало страшно. Но не пойти он не мог, иначе разорванный им круг снова бы сомкнулся.

Мишка внимательно следил за всем, что происходило на вечеринке и старался делать всё так как делал Валера; отхлебнул немного "Кальвадоса" из рюмки, но испытать наслаждение как его новый друг не смог, и с трудом сдержав отвращение, заел этот изысканный французский напиток куском варёной колбасы, обмакнув его в горчицу. Портвейн был не так противен, но его захотелось чем-то запить.

– Вот, возьми, – любезно предложил Валера, и протянул бокал с напитком, напоминающем ситро.

Он выпил, и голова закружилась почти зразу.

– Это что? – спросил Миша, едва ворочая языком.