Сила и волшебство

Старик глянул мне в глаза. У-у-у. Я зажмурился. Больше вопросов по поводу бездны у меня не было. Я тоже был в этой бездне. Бездна – это отчаяние.

– Я долго ждал тебя, – сказал старик. – Ты последний, с кем я должен поговорить здесь. Остальные уже прошли.

«Куда?» чуть не вырвалось у меня, но после недавнего бессловесного объяснения, я промолчал. Тем более и так уже сказано было достаточно. Я никак не мог решить, что происходит. Схожу ли я тихо с ума вместе со стариком, или же… Вот это «или же» никак не укладывалось голове, от него она начинала раздуваться, как воздушный шар.

Старик опять посмотрел на меня и спросил:

– Помнишь ли ты тот день, когда начал искать меня?

– Нет, – неуверенно проговорил я.

Ибо уже ни в чем не был уверен.

– Как же ты нашел меня?

– Никак, просто устал, замерз, и потому зашел в ближайший кабак, выпить вина. Ты сам подошел ко мне.

– А что было с тобой до того?

– Я потерял свой дом, потерял любимую женщину, и мир отвернулся от меня, – нехотя признался я.

– Как же это случилось?

– Не знаю, – сказал я, морщась, словно от боли. – Хотя нет, знаю. Однажды я решил, что могу всё. И лишился всего сразу. Теперь я, верно, могу всё, потому что у меня ничего нет.

– А что тебе нужно? – спросил старик.

– Странно, я никогда не знал, как правильно ответить на этот вопрос, – вздохнул я, чувствуя непонятную слабость в животе. – Раньше первым всегда откликалось сердце и отвечало, что нужна любовь. Но теперь разум говорит, что любовь у меня есть. Всегда. Иначе как бы я жил. Но её здесь мало, и мне нужна другая жизнь, где любовь не уносят птицы.

Почему я вдруг вспомнил про птиц, я и сам не понял, просто так получилось. Мне стало неловко. Но старик никак не отреагировал, а слушал.

– Значит, тебе нужна другая жизнь? – спросил он.

– Выходит так.

– А что значит мало любви? Может, ты сам пока не способен постичь её полноту?

– Вряд ли, – покачал я головой, – ведь мне не хватает её, как воздуха. Она есть, но порой, я чувствую, как задыхаюсь без неё.

И для пущей убедительности я похлопал ртом, показывая, как задыхаются рыбы, выброшенные на сушу.

– Ты задыхаешься, потому что не дышишь, а хлопаешь ртом, – просто сказал старик. – И тебе тут же подавай другой мир и другую любовь.

Тут я уставился на старика. Почему-то я начинал ему верить.

– Ты должен радоваться, – произнес старик, словно советовал, есть овсянку и пить морковный сок по утрам.

– Чему?

– Всему.

И тут из меня полезло мои прежние страхи:

– Чему всему радоваться, старик? Половина людей в мире жрет и пьет всласть, и испражняется еще не переваренным дерьмом! А другая половина этим дерьмом питается! Иногда попадается очень даже отборное дерьмо. На вид как золото. Этому дерьму, что ли, радоваться?

Старик посмотрел на меня как на слабоумного.

– Ты о чем? – спросил он.

– А ты?

– Я о любви, а ты мне о дерьме.

Я пожал плечами.

– Что у тебя внутри, то тебе явится и снаружи. Тут уж ничего не изменишь, – спокойно проговорил старик. – А любовь приходит только туда, где живет радость. Что бы ни случилось, ты должен наполнять свое сердце радостью.

– Радостью, – повторил я, не зная, что еще сказать.

И вздрогнул от странного стука о стекло. Оказалось, в темноте каморки таилось окно. Старик осторожно открыл его, и к нам впорхнул голубь. Ничего сверхъестественного, обычный голубь, но я готов был поклясться, что это было самое разумное пернатое существо.

Глаза старика подобрели, из них исчез холод, они наполнились любовью. Я это видел. Глаза человека, полные любви, источают свет. Старик взял голубя на руки и стал с ним о чем-то разговаривать. Языка птиц я пока еще не понимал, но догадался, что речь идет обо мне.

Как только разговор закончился, голубь выпорхнул обратно в окно. После этого я проникся к старику настоящим доверием, и в глубине души поверил, что дочь его, и правда, унесли птицы. В моем сознании даже мелькнул идиотский вопрос: «А что, старик, нет ли вестей от дочери?» Но, конечно, вслух я этого не сказал.

– Вот ведь, как бывает, – сам заговорил старик, – ты живешь этой жизнью, надеясь на что-то большее, полагая, что есть еще одна жизнь, лучше чем эта. Ты ждешь момента, когда что-то изменит твою жизнь. Любая жизнь это всего лишь сосуд, который нужно суметь наполнить любовью. Дать тебе другую жизнь, ты и с ней будешь обходиться как с этой. Будешь оглядываться по сторонам, забывая заглянуть внутрь.

Он замолчал.

– Сходи-ка, купи еще вина, – немного помолчав, сказал старик и протянул кувшин и деньги.

Для него я уже был готов на что угодно. Не замечая темноты, я быстро спустился вниз, добежал до кабака. Но он был закрыт. Я постучал, мне не открывали. Вокруг было тихо, только ветерок волочил по мостовой бумажный обрывок. Да тень кошки проскользнула по стене.

Потоптавшись на месте, я пошел обратно. Однако никакого старика я не нашел, ни его коморки, ни лестницы ведущей туда.

Я продолжал поиски, пока не наступило утро.

С пустым кувшином, расстроенный, я пришел в открывшийся кабак и стал пить вино, вспоминая наш разговор. Неужели так просто понять любовь? Неужели так просто оживить пересохшие колодцы души? А птицы, что они означали в словах старика, что он хотел сказать? Какой тайный смысл в том, что его дочь унесли птицы. Нет, скорее всего, птицы – это просто птицы.

Истратив на вино деньги, которые дал старик, я сначала хотел спросить о нем у хозяина, но потом передумал и вышел. Какая разница, кто был этот старик. Вряд ли кто-то здесь сможет рассказать правду о нем, также как и о нас с тобой.

Я посмотрел по сторонам, решая, куда же идти. На востоке за городом кружили птицы. А сам городе пробуждался от ночного забытья. Колесо продолжало крутиться. Люди, запрограммированные адской машиной цивилизации, продолжали свершать действия, не имеющие смысла ни для любви, ни для жизни. Вряд ли сегодня мне нашлось бы место среди них. И я пошел в ту сторону, где кружили птицы.

Она и Морской офицер

Она одиноко стояла у входа в заброшенный парк и нетерпеливо поглядывала по сторонам. В теплом темно-фиолетовом пальто волнующего фасона она выглядела невероятно мило. Пройти мимо я не смог. Я присел на спинку сломанной скамейки в парке и сквозь решетку принялся наблюдать за ней.

Туманное осеннее утро часом раньше встретило меня с порога чужого дома по соседству. Ночь я провел за бутылкой со случайными приятелями.И ушел, пока они спали. На перекрестке я долго стучался в лавку, желая купить вина на опохмел и булку. Забрав их у сонного продавца, я пошел в парк. Никем не тревожимый, незаметно пьянея, впадая в восторг, я шатался вокруг старого планетария, когда-то бывшего церковью, как вдруг заметил её и остолбенел. То ли на самом деле, то ли после принятых витаминов, но Она показалась мне неземным чудом. Стараясь быть не примеченным, я расположился неподалеку.