«Откровения о…». Книга 1. Порочная невинность

Она заглянула в журнал и, высунув голову из оконца своей будки, крикнула куда-то вдаль:

– Ни-и-ин, позови Машкову из четырнадцать-два!

– Машкова ка?пается! – тут же долетело в ответ.

– Она капается, – продублировала медсестра. – Но ты пройди в палату. К платникам можно.

Я вдруг оробела. Поколебалась немного, прижимая пакет с мандаринами и шоколадкой к животу.

– А вы можете передать ей?

– Да сама пройди, – лениво скривилась та. – Только быстро, время-то уже…

– Нет, вы знаете, у меня автобус. Вы передайте, пожалуйста, а я в другой раз приду.

Она нехотя взяла пакет.

– Что сказать-то? От кого?

Я махнула рукой:

– Просто передайте, – и поспешила к выходу. – Спасибо!

В какой-то момент показалось, что за спиной прозвучало невнятное: «А кто Машкову спрашивал?» – и я ускорила шаг.

В гардеробе меня окликнули:

– Девушка, это вы Машкову спрашивали?

Я к тому моменту была уже в пуховике, успела убрать тапки с халатом и теперь надевала шапку. Растерянно обернулась:

– Я…

И нос к носу столкнулась с Ленкиной маманей.

– Ты… – её холёное лицо тут же исказилось ненавистью. – Ах ты дрянь такая, ты и здесь ей прохода не даёшь! Чего тебе ещё от неё надо? Что, мало тебе этого позора? – она мотнула головой в сторону лестницы. – Что, нельзя найти себе в подружки такую же шалашовку, как сама?

– Здравствуйте, Нелли Сергеевна, – процедила я сквозь зубы. – И до свидания!

Но она схватила меня за руку. От неё приятно пахло духами, и это ещё больше подчёркивало уродство искривлённого злобой лица. Сейчас, несмотря на ухоженность и дорогущую косметику, было заметно, что ей уже под сорокет.

– Нет, постой! Я тебе русским языком говорю, Кобыркова, я тебе клянусь, что если ещё раз увижу тебя возле своей дочери… я тебя… я… – она запнулась, придумывая кару пострашнее.

– Ну, вы знаете, мы с ней как бы в одном технаре учимся. Так что извините, но встреч избежать не получится. – Я выдернула руку и пошла. Меня трясло.

– Будь уверена, это ненадолго! – заорала она вслед. – Я сделаю так, что ты не будешь там больше учиться!

Я остановилась, медленно выдохнула, унимая дрожь. Обернулась.

– Сделайте лучше так, чтобы ваш муженёк перестал строить из себя идейного и позволил дочери поступить в институт на платное! Если вам, конечно, действительно интересно её благополучие, а не просто хочется показать свою власть над учагами нашего Мухосранска!

– Да как ты смеешь, дрянь…

– Нормально смею. Вы мне никто, и я не обязана ни оправдываться перед вами, ни выслушивать ваши вопли. Да вы, если хотите знать, даже дочке своей никто! И муженёк ваш тоже! И все ваши потуги оградить её от такого убожества, как я, оборачиваются… – и замолчала. Зачем сотрясать воздух? Сами пусть разбираются. – До свидания, Нелли Сергеевна!

Конечная троллейбуса находилась прямо за воротами больничного комплекса. На остановке скопилась толпа, постоянно подъезжали и отъезжали частные машины и такси. Те, кому повезло меньше и приходилось довольствоваться общественным транспортом, отворачивались от пронзительного ветра и тихо ворчали из-за затянувшегося ожидания. Я, конечно, была среди них. В какой-то момент заметила Ленкину мать. Она выскочила из ворот, поскользнулась, едва не упала. Ветер взлохматил её платиновые волосы, донёс до меня аромат духов. Шикарная шуба из короткого чёрного меха переливалась под фонарём, и казалось, что это какая-то богиня спустилась с небес. Нелли Сергеевна вытерла платочком грязь с сапога, заметила меня. Демонстративно отвернулась. Тут и такси её подъехало. Но прежде чем сесть в машину, она подлетела ко мне.

– Послушай, Кобыркова! Если я узнаю, что ты хоть слово вякнула кому-то о том, где Лена…

– Да поздно, Нелли Сергеевна! У вас дом-то, наверное, панельный, слышимость ого-го! Вы думаете, откуда я узнала? Добрые люди подсказали.

Та замерла, раздражённо снимая липнущие на помаду волосы. Я развела руками:

– Меньше орать надо на ребёнка. Это непедагогично.

– Сучка! – процедила она сквозь зубы и, прыгнув в такси, исчезла в густом облаке выхлопных газов.

– А с виду такая приличная женщина, – с укоризной вздохнула стоящая рядом тётка. – А что, Лена – это дочка её? Аборт небось сделала, да?

– Это не ваше дело! – в сердцах крикнула я и бросилась в сторону автобусной остановки. Тут недалеко. Всего-то минут пятнадцать пешком.

В семь часов автобуса всё ещё не было. Толпа ожидающих негодовала. Я, продрогшая и голодная, кляла себя почём зря за то, что денег взяла впритык. На такси точно не хватит. Ещё минут через десять кто-то произнёс: «Этот был последний по расписанию. Если встал где-то, то другого ждать бесполезно». Это известие, встреченное поначалу упрямым молчанием толпы, спустя пять минут уже разносилось на все лады. Люди постепенно расходились. Скоро нас осталось совсем уж мало. Темно, холодно, страшно. «Всё, без толку. Пошли на электричку! Сразу надо было, говорил же…» – раздражённо буркнул нахохленный мужик нахохленной женщине, и они двинулись куда-то вдоль дороги. Я поспешила следом.

Электричка пришла вовремя, и даже свободное сидячее местечко нашлось… И всё бы ничего, да вот только я, пригревшись в закутке, совсем забыла выйти заранее и приехала на станцию рядом с моим домом. На ту, за которой «смотрел» Костик…

Глава 10

Народу вышло мало. Группа тут же распределилась на две неравные части: одним надо было по эту сторону путей, в центральную часть района, другим – в противоположную, по тропинке  ведущей через заброшенный привокзальный палисадник. Мне и ещё одной толстой тётке, прущей по увесистой сумке в каждой руке, надо было как раз по второму пути. Пока шли по перрону, был хоть какой-то свет, но скоро впереди поднялась тёмная зона кустов и деревьев. Ужас! И всё же надо было взять себя в руки – за палисадником шумели автомобили и горели фонари. Там уже было людно.

– Люсь! – окликнули меня сзади.

Сердце оборвалось. Я сразу бросилась бежать, толстая тётка охнула и зачем-то кинулась за мной.

– Люська, стой! Стой, говорю!

Бежать было трудно: асфальт зиял дырами, наполненными подмороженной слякотью. То и дело влетая в них и рискуя переломать ноги, я заметно замедлялась, но я не сдавалась, рвалась вперёд. И хотя Костик всё-таки нагонял, но и я уже миновала палисадник и выскочила на финишную прямую – освещённую аллейку, ведущую вдоль обочины к пешеходному переходу. К тому же навстречу неторопливо шёл мужчина.

– Да стой ты, дура, догоню – хуже будет! – всё орал Костик.

Победный рывок… Но прохожий мужик растопырил вдруг руки и, крутанув, крепко обхватил меня со спины. Я затрепыхалась, заорала. Он зажал моё лицо согнутой в локте рукой так, что я не то, что кричать – даже дышать не могла. Мимо, не оглядываясь, промчалась тётка с сумками. Мужик поволок меня навстречу Костику:

– Нелегалка, что ль?

– Эта не просто нелегалка – эта кидалка, бля! – рассмеялся тот в ответ. – Ну чё, добегалась? А по-хорошему никак, да? – дёрнул меня за ворот пуховика, перехватывая в свои «объятия».

– А я её, кажись, знаю… – с сомнением протянул поймавший меня мужик и развернул к свету так, что фонарь оказался сбоку. – Да точно… Она и меня прокатила как-то, сечёшь?

И я поняла, что мне хана. Это был Коля. Тот самый, из бани.