Девятая могила

– К сожалению, вид у тебя не радостный.

Малин не знала, что ей говорить и как реагировать. Ей следовало бы обидеться и уйти, сказать своей новой датской подруге, что она может катиться к черту со своей чушью во славу алкоголя, и найти другое контактное лицо в Стокгольме. Если бы Андерс произнес хоть слово, напоминающее критику, она не задумываясь взяла бы секатор и отрезала ему причинное место.

Но по какой-то непонятной причине она ни капельки не рассердилась. Наоборот.

– О’кей… – Она допила минеральную воду из бокала. – Тогда налей мне вина, черт возьми. – Она протянула Дуне пустой бокал, и Дуня, смеясь, наполнила его, одновременно знаками попросив официанта принести им еще бутылку.

Они подняли свои бокалы и чокнулись. Малин пригубила вино, и по телу разлилась волна блаженства.

– О боже, как хорошо. – Она отпила еще. – Но одну вещь ты поняла с точностью наоборот. И не только ты, но и все датчане. В Швеции не больше запретов, чем в Дании. Напротив. – Она сделала еще глоток. – Здесь, например, нельзя жить в дачном домике сколько тебе захочется. «Кан-Янг», обычная пищевая добавка, тут полностью запрещен, а магазины не могут работать по воскресеньям. Знаешь, «опекунское государство»…

– Ладно, ладно. Я поняла твою мысль. Но…

– И мое любимое. Ты знала, что датские строители по закону вынуждены применять блеск для губ с солнцезащитным фактором, если они работают на открытом воздухе?

– Это шутка.

– Нет! Это правда!

Они рассмеялись, и Малин опять подняла свой бокал.

– Твое здоровье!

– Знаешь, я тебе очень завидую.

– Завидуешь? Если ты о моей беременности, то я с удовольствием с тобой поменяюсь.

– Почему? Разве это не прекрасно?

– Что прекрасного в том, что ты ходишь как жирная утка и у тебя все болит? Пойми меня правильно. Я совсем не против иметь детей. Правда. А в том, что это близнецы, я вижу только большой плюс. Детей двое, а время, когда они маленькие, – одно. Но беременность… Если уж совсем честно, с каждым днем я ненавижу ее все сильнее и сильнее.

– Правда? Не может быть.

– Ты ведь сама сказала, что у меня не очень радостный вид. По-твоему, с чем это связано, если не с… – Малин показала одной рукой на свой живот, взяв другой бокал с вином. – Первые недели мы с моим мужем Андерсом шутили, что он должен что-то выбрать – беременность, роды или кормление. Теперь это уже не шутка. Если он скоро не возьмет все на себя, ничего не будет. Вот тебе добрый совет: никогда не подвергай свое, не побоюсь этого слова, потрясающее тело такому.

– Нет, мне это пока не угрожает.

– Ты что, одна?

– Нет, но мы с моим любимым слишком мало трахаемся.

– Трахаетесь? – Малин проиллюстрировала, введя палец одной руки в кольцо между большим и указательным пальцами другой.

Дуня кивнула.

– Мы об этом говорили, и даже пробовали составить расписание, чтобы, по крайней мере, заниматься этим раз в неделю, только ни черта не помогает.

– Ты его любишь?

– Карстена? Конечно, люблю. Летом мы поженимся и планируем после этого переехать в Силькеборг.

– Силькеборг? Это ведь в Ютландии? Извини, но что вы там будете делать?

– Карстен возглавит аудиторскую фирму своего отца.

– А ты что будешь делать? У тебя же здесь карьера.

– Да, но… Я же все равно не стану работать полный рабочий день, пока у меня будут маленькие дети.

– Дуня, а теперь послушай меня. – Малин наполнила их бокалы.

– Смотри, не переусердствуй.

– Теперь говорю я, – сказала Малин. – Я никогда никому этого не говорила и, возможно, никогда потом не скажу. Но… Послушай. Ты не должна иметь детей. Во всяком случае, не от этого Карстена или как там его.

– Почему ты это говоришь? – Дуня отставила бокал.

– Если рядом с тобой лежит такое тело, как у тебя, надо быть очень специфическим человеком, чтобы мало «трахаться», позволь мне эту откровенность.

– Откровенность?

– Вот что: или Карстен законченный гомосексуалист, или он тебя не любит. И тогда вопрос: любишь ли ты его?

– Ясно, что мы любим друг друга. Что, черт возьми, дает тебе право приехать сюда и…

– Я говорю только то, что вижу.

– И что ты видишь?

– Я вижу женщину, которая… которая… Да все говорит само за себя. Весь план с этим Карстеном кажется совершенно… – Малин замолчала, внезапно поняв, что идет по тонкому льду. Она отставила бокал и закрыла рот рукой. – Боже мой, извини. – Она далеко не в первый раз просто болтала и сказала именно то, что думала. Но первый раз это случилось с человеком, которого она едва знает. – Извини… Прости. Беру все свои слова обратно. Я совсем не хотела влезать и… Боже, как глупо. Не знаю, что на меня нашло.

– Может быть, хорошего понемножку?

– Наверное. К тому же с моими гормонами не шутят. Самое лучшее – держаться на расстоянии, что бы я сама с удовольствием сделала.

Дуня рассмеялась и подняла свой бокал.

5

Под звуки сингла «Black Mirror» канадской инди-рок группы Arcade Fire Фабиан Риск смотрел на залив Риддарфьерден, в котором отражался свет тысяч освещенных окон на возвышенностях южной части города. Его поразила красота этого зрелища. От воды шел пар, манящий и в то же время обманчивый – словно было тепло.

Un! Deux! Trois! Dis: Miroir Noir![1 - Один! Два! Три! Говори: Черное зеркало! (франц.) – припев песни Miroir Noir («Черное зеркало») группы Arcade Fire. (Авторы текста – Уилл Батлер, Режин Шасань, Джереми Гара, Тим Кингсбери, Ричард Рид Перри.)]

Хотя на самом деле еще несколько часов, и залив покроется льдом.

Он сделал тише и стал искать ее номер. Она подошла через два гудка.

– Привет, сколько лет, сколько зим.