Греховные поцелуи

Бесконечное падение вниз, вниз... Шок от ледяной воды...

Забвение...

Питер потряс головой, пытаясь ухватить главное. И внезапно пришла мысль, от которой его глаза утратили присущую им последние годы безжизненность.

– А если еще не слишком поздно? – осторожно спросил он.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Тара.

– Джильберта... Может быть, она меня ждала...

– Мой мальчик, прошло десять лет. – Дональд посмотрел на него с болью и состраданием. – И у надежды, как и у самопожертвования, есть предел. Нельзя исключать, что такая красивая и обаятельная женщина, как Джильберта, смирилась с тем, что ты уже никогда не вернешься к ней, и вышла замуж.

– Нет, нет, она бы этого не сделала! Только не моя Джильберта! – горячо воскликнул Питер.

Тара ласково дотронулась до его руки.

– Питер, дорогой, выслушай меня. Я любила твоего отца так глубоко, как только женщина может любить мужчину. Но судьба забрала его от нас, и со временем я стала понимать, что мы, живые, должны оставить прошлое позади и продолжать жить полной, плодотворной жизнью. Я встретила Дона, и я очень его люблю. Мы нашли огромное счастье друг в друге. Если Джильберта – рассудительная, умная женщина, она должна была прийти к такому же заключению, так долго не имея от тебя никаких известий. Ты знаешь, Дон прав. Логично допустить, что Джильберта нашла счастье с другим мужчиной.

У Питера поникли плечи, и он вздохнул.

– Да, возможно, вы правы, и если она действительно нашла любовь и устроила свою семейную жизнь с другим мужчиной, я не могу ее в этом винить. Но дело в том, что я должен сам это выяснить.

– Как ты сможешь это сделать? – спросила Тара.

– Есть только один способ – поехать во Францию, – ответил Питер.

Дон нахмурился и, осторожно подбирая слова, спросил:

– После всего того, что ты пережил, ты считаешь, что готов к такому суровому испытанию?

Питер улыбнулся. Впервые за десять лет настоящая улыбка озарила его лицо. Тепло этой искренней улыбки вызвало слезы у его матери.

– Я чувствую себя способным на все. – Питер потер руки. – Эй, а где же горничная? Я просто умираю с голоду.

Тара закрыла глаза и сложила руки в молитве:

– Благодарю Тебя, Господи, за благодать, которую Ты ниспослал на мою семью в этот достопамятный день.

Начальник железнодорожной станции в Туле без особого интереса смотрел на высокого, стройного молодого человека, который сошел с поезда, прибывшего из Парижа. «Судя по его одежде – твидовая куртка и бриджи в тон, высокие, до колен носки, туристические ботинки и кепка из шотландки, лихо надетая набок так, что козырек прикрывал левый висок, – наверняка американец», – подумал он.

Когда незнакомец приблизился, начальник станции выпрямился, оторвавшись от мешков с почтой, сортировкой которых занимался, и снова взглянул на него.

– Извините меня, сэр, вы, – случайно, не знаете джентльмена по имени Антуан Буайе? Он был мэром, когда я находился здесь во время войны.

Красное, мясистое лицо расплылось в улыбке.

– Антуан Буайе? – переспросил он. – Конечно, знаю. Он ушел в отставку несколько лет назад.

– А где я могу найти сейчас эту семью? – спросил Питер, не упомянув о Джильберте, боясь преждевременно что-то услышать.

– Они живут на небольшой ферме в предместье города.

– А я смогу нанять какой-нибудь транспорт, чтобы туда доехать?

Начальник станции указал на единственную машину, припаркованную у обочины. Питер обрадовался, узнав, что водитель знает адрес семьи Буайе.

– Поездка займет около получаса, месье, – сказал он. Питер устроился на заднем сиденье и почувствовал, как в ожидании встречи сильно забилось сердце.

Они доехали за сорок пять минут. Машина свернула с шоссе на проселочную дорогу, пролегавшую через небольшую рощицу. Проехав с четверть мили, они остановились перед небольшим простым фермерским домом.

– Мне подождать вас, месье?

– Я был бы вам очень благодарен, – ответил Питер.

Он вышел из машины и по вымощенной булыжником тропинке направился к дому. От волнения у него на лбу выступили капельки пота, в горле пересохло, а губы запеклись.

«Спокойно, дружище, спокойно».

Питер был уже на полпути к парадному крыльцу, когда открылась дверь и из дома вышел мужчина. Он стал еще более тучным, чем когда был мэром, однако Питер тотчас же узнал его.

Антуан Буайе спустился по ступенькам и, прищурив близорукие глаза, посмотрел на гостя.

– Я могу вам чем-нибудь помочь, месье? – спросил он, обращаясь к Питеру.

– Надеюсь, что да. – Питер, скрестив руки на груди, спросил: – Неужели вы не узнали меня, мэр Буайе?

Полный мужчина вертел головой, осматривая его со всех сторон.

– Что-то... есть, – пробормотал он, запинаясь, – но я... Да, мне кажется, мы встречались раньше, хотя я не могу...

И внезапно француз узнал. Он был в шоке.

– Нет! Не может быть! – вскричал Антуан Буайе, перекрестившись, как будто увидел привидение. – Вы... вы... Это невероятно!

Несмотря на крайнее напряжение, Питер улыбнулся.

– Однако это так. Мэр Буайе, я тот самый лейтенант Питер Пайк. Вам, наверное, лучше присесть. Пойдемте. Давайте сядем здесь, и я все вам объясню, – предложил Питер.

– Да, пожалуйста. Так много надо объяснить. – Он продолжал недоверчиво разглядывать Питера и качать головой.

– Я расскажу все по порядку, начиная с аварии... Питер говорил почти целый час, подробно описывая все, что произошло с ним за последние десять лет. Когда же он умолк, Буайе зарыдал, закрыв лицо руками.

– Какая трагедия! У меня разрывается сердце из-за тебя, Питер... и из-за моей дорогой Джильберты.

– Как она поживает? – деревянным голосом спросил Питер.

– Она здорова и живет в Париже.