Галстук для моли

– Малкин?

– Он, родимый, – закивала я. – К Захару. Отведете меня, Ген… надий?

Мужик задумчиво осмотрел меня с головы до ног, понятливо хмыкнул и уже совсем другим тоном проговорил:

– Вижу теперь, что от Александра Сергеевича. Так бы сразу и сказали.

– Конечно, сказала бы. Но возможности не представилось.

– Это Вика Нейвар. – Гена хмуро покосился в сторону кареты, где как раз сновала та самая девушка, оборавшая меня с головы до ног. – У нее главная роль в сериале.

– Понятно. – Я одной рукой прижала к груди документы, а вторую протянула Гене: – Будем знакомы. Рыбкина Ульяна Михайловна. Ну что, Геннадий, станете моим гидом на час? Очень нужно передать бумаги по назначению, но совсем не хочется нарваться на очередную Нейвар.

На третьем этаже особняка нашелся Захар. Щуплый, мелкий, с вытянутым лицом и глазами-лупами, в смысле очки у него были с очень крупными диоптриями. Наши взгляды встретились, и тонкие губы оппонента растянулись в пугающей улыбке. Я увидела сразу два ряда отбеленных, на удивление крупных зубов, собралась с духом и ответила примерно так же. Аж рот заболел от радушия.

– Рыбкина Ульяна Михайловна, – протянув папку с документами, представилась я. – От Малкина. Принимайте.

– Очень хорошо. Принимаю! – меня плотоядно осмотрели. – З-замечательно.

– Документы, – напомнила я, помахивая папкой.

– Угу. А не выпить ли нам чашечку кофе? – Захар жестом фокусника стащил с ближайшего стола белую ткань, под которой прятались термос и пицца. Горячая. Запах я почувствовала даже за несколько шагов от еды. – Как раз собирался обедать.

– Нет, – удрученно ответила я, вспоминая гневное лицо Малкина, трясущего перед моим носом списком мест для поездки, – мне нужно ехать.

– Жаль, – посетовал мужчина. – Но я здесь буду каждый вторник до середины июля. Заходите.

– Обязательно, – не стала прощаться я. Мало ли, снова Старовойтова привезем, или дела какие-то будут. – Всего хорошего.

Покидая Захара, немного взгрустнула по поводу того, что вот такие мужчины на меня и клюют. Неказистые и… странные, что ли? И только собралась расстроиться, как Геннадий, громадной тенью шагающий рядом, оповестил:

– Кажется, вы Грому понравились. Кому скажу – не поверят.

– Могу и обидеться, – честно предупредила охранника.

– Почему? А, вы же не знаете его. Громов Захар – это исполнительный продюсер сериала. И еще пары картин. Каждый рубль через него проходит. Орет на всех как ненормальный и вечно недовольный. Я вообще первый раз сегодня видел, как он улыбнулся.

– То-то он меня так оскалом напугал, – понятливо хмыкнула я. – Просто с непривычки человек. Что ж, приятно. Наверное.

На этой чудесной ноте мы с Геной попрощались, и я почти ушла за ворота коттеджа. Почти. Меня остановили звук выстрела и крик той самой Нейвар, которой я оттоптала дорогие туфли:

– Будьте вы прокляты, Измайлов!

Пришлось вернуться. Буквально на минуточку.

Протиснувшись сквозь толпу, уставилась на переодетую актрису, стоящую на коленях возле «умирающего» мужика. На ее партнере были надеты рубашка, жилет и очень забавные штаны, облегающие все на свете. Признаться, на это «все» я и смотрела, размышляя, насколько бедняге удобно, когда раздался голос Старовойтова:

– Он не заслуживает вас, Марго! – низкий, чуть хриплый голос пробирал до мурашек. Сам же Макс появился откуда-то слева в костюме, похожем на старинную военную форму, и остановился рядом с каретой, у которой устроилась продолжающая правдоподобно стенать Нейвар. – Я ведь говорил, что вернусь. За вами. За тобой…

Я аж загляделась! Прелесть, как хорош, гаденыш.

Рядом с ухом что-то зажужжало. Я едва успела отодвинуть голову, и мимо проехала камера на длиннющем штативе, видимо, снимая сцену крупным планом.

– Я никогда не стану вашей! – Нейвар вскинула заплаканное лицо и, уставившись на Макса, сообщила трагичным тоном: – Если бы вы любили меня, то никогда не поступили бы так с Жоржем!

– Прелесть моя, – Старовойтов озарил площадку саркастичной усмешкой. – Разве я говорил о любви?

– Стоп! Снято!!! Прекрасно! Готовимся к сцене задержания Измайлова. Ну прекрасно же! Обожаю работать с профи. Вика, солнышко, это было восхитительно!

– Знаю. – «Солнышко» вскочило на ноги, едва не отдавив возлюбленному Жоржу руки, и зашагало к пластмассовому столику, уставленному бутылками с водой. – Ну и жара! Работать невозможно в такую погоду.

– Так уволься, – заржал подошедший следом Старовойтов. – Замена найдется.

– Макс! – одернул нашу звезду низкорослый полный мужчина, кричавший до этого «снято». – Идем-ка со мной, родной. На два слова.

– Ставлю косарь – ничего не добьется, – зашушукались молодые люди рядом. – На Старовойтове где сядешь, там и слезешь. Говорят, его Малкин прочно в оборот взял, вот Нейвар и бесится.

Еще немного послушав о том, какой скверный характер у Макса и насколько крутой у меня начальник, посмотрела, как меняют соседнюю декорацию, устанавливая в качестве фона высокую фанеру, окрашенную в зеленый цвет. Туда же пригласили переодетую массовку для съемки другой сцены, пока Нейвар отдыхала и набиралась сил.

– Дайте Васе пистолет! – слышалось сбоку. – У него реквизит пропал! Кто скоммуниздил оружие у Пименова?! Чем ему, мать вашу, стрелять в нападающих?! И где собака?

Уходить с площадки категорически не хотелось. Я глазела по сторонам, открыв рот и совершенно позабыв о цели визита. Пока Малкин не позвонил.

– Рыбкина, – тихим спокойным голосом заговорил начальник, едва я пробормотала приветственное «алло», – я тебя не отвлекаю?

Встав по стойке смирно, невольно огляделась вокруг, не снимает ли какая-то из камер сейчас специально для шефа, как проводит время подчиненная. Затем, тряхнув головой, развернулась на выход.

– Нет, Александр Сергеевич, – затараторила, несясь прочь из коттеджа со скоростью, которой позавидовал бы сам Супермен. – Все сделала, как вы велели. Документы собрала, Максима Андреевича на съемки доставила, Захару папку передала! И уже еду назад!

Хлопнув дверью автомобиля, разбудила дремавшего Валеру.

– У вас тридцать минут, – донеслось из телефона.

– А пробки? – попробовала надавить на жалость я.

– А пробки объезжайте, – посоветовал Малкин, сбрасывая вызов.

– Двадцать минут, Валера, – повторила для водителя с мольбой во взгляде, чуть сократив время. – Домчим?

– Шутишь? – усмехнулся он. – Тридцать – минимум.

– Моя карьера в ваших руках, – выдохнула, пристегиваясь.

– В моих руках только баранка, Уля. А вот ты могла бы и побыстрее справиться. Загляделась, наверняка, на актеришек этих?

– Грешна, – повинилась, даже не собираясь отрицать. – Но теперь я с ними точно завяжу! Все. Честно.

– Конечно, завяжешь, если Сергеевич тебя уволит. Ладно, не дрейфь, домчу с ветерком, но ты уж учись на ошибках.